Далия Трускиновская - Люс-а-гард
— Значит, сумасшедшая затея моей бабки увенчалась успехом? — спросила она, насилу продышавшись.
— Да, вы вовремя взялись за дело и успели спасти генофонд, — тут Мэй-Аларм почему-то вздохнула.
— Так почему же десанты продолжаются? — с подозрением спросила Люс.
Мэй развела руками.
— Понимаешь, Люс, — сказала она, — вы все делали с лучшими намерениями. Вы искали великолепных мужчин — флибустьеров, мушкетеров, гусар, повстанцев… О Господи, каких только красавцев вы не выкапывали из раннего и позднего средневековья! Родилось не меньше десяти тысяч сыновей, похожих на отцов, как две капли воды. Сперва, конечно, восторгу не было предела. Росли изумительные, сильные, здоровые, бойкие мальчишки. Ну и, конечно, хилые отпрыски твоих современников оказались неконкурентоспособны. В общем, ты можешь мне не верить, но это так… Парламенты всех развитых стран приняли законы, допускающие многоженство!
— Ничего себе побочный эффект! — изумилась Люс.
— Этого твоя бабушка никак не могла предусмотреть, правда? Но идем дальше. Женщины получили то, чего хотели, — красивых, крепких, активных, мускулистых мужчин.
Мэй замолчала, и по лицу ее было видно — из этого воспоследовала какая-то пакость.
— Дальше, — коротко сказала Люс, готовясь к худшему.
— Ты понимаешь, всем нам решительно не в чем упрекнуть ни твою бабушку, ни первые десанты… — опять вздохнула Мэй. — Вы сделали все, что могли, и вы действительно спасли генофонд. Я даже допускаю, что вам было действительно хорошо с этими атлетами. Вы истосковались по ним не столько физически, сколько психологически. Когда изо дня в день видишь то лысину, то пузо, то кожу да кости, а там, где ищешь характер, находишь кисель, это, наверно, очень раздражает… Естественно, вы с восторгом обнимали разбойников из Шервудского леса!
Люс не знала, радоваться ей или злиться. Невольно подпущенная Мэй шпилька означала, что в конце концов Люс добилась своего. Но при теперешнем положении дел это все же была именно шпилька…
— Эти мужчины давали им такое наслаждение, какого они раньше не знали, — на всякий случай гордо отрубила Люс, глядя при этом не в глаза Мэй, а куда-то в узкое окно, потому что особой правды и убежденности в ее ответе не чувствовалось. Но она обязана была постоять за честь первого десанта.
— Да разве я спорю? — удивилась Мэй. — Ну, конечно, это так приятно — когда тебя впервые берут на руки и бегом несут куда-нибудь… И когда рядом с тобой — безупречно сложенный, с идеальной загорелой кожей, с прекрасными волосами, всегда готовый страстно откликнуться на твой призыв…
— Так что же вам, в вашем веке, не понравилось? Вы соскучились по импотентам, что ли? — не выдержала Люс.
— Когда слишком хорошо — это тоже плохо, — объяснила Мэй. — Я же говорю — благодаря вам появилась новая порода мужчин — дьявольски красивых и неутомимых в постели. Но при этом им было совершенно безразлично, кто с ними рядом. Они у нас настолько переполнены энергией, что партнерша для них особой роли уже не играет. Не эта — так другая, в одиночестве они не останутся. У меня было два таких муженька… спасибо, хватит!
Физиономия Мэй изобразила совершенно людоедскую ярость, а руки сами поползли к левому боку искать рукоятку меча. Люс попятилась. При всей своей отваге она не хотела бы подвернуться Мэй-Аларм под горячую руку.
— В чем же мы-то виноваты? — спросила она.
— Вы слишком многое им прощали! — и, видя на лице Люс полнейшее непонимание, Мэй продолжала уже более мирно: — Не признается в любви — и прекрасно, от него совсем не это требуется. Его близость однообразна? Тоже не беда, зато какая мощь! Где хватит лапой, там синяк останется? (Тут Мэй непроизвольно шлепнула себя по крутому бедру.) Ерунда, заживет!
— А чего же другого мы должны были требовать от флибустьеров? Сонетов и мадригалов? — Люс начала заводиться.
— Да все я понимаю… — Мэй махнула рукой. — Срабатывал фактор сиюминутности. Вы знали, что партнер — на несколько дней, если не часов. Вы знали, сколько стоят сутки работы хронокамеры. За это время партнера не переделаешь, да и зачем? А нам теперь — расхлебывай!
— И какого же рожна вам надо в вашем веке?!
— Мы ищем таких мужчин, которые, возможно, не блещут бицепсами… — задумчиво сказала Мэй. — И не ставят рекордов в постели… Но чтобы с этим человеком я чувствовала себя единственной, прекраснейшей в мире, чтобы его любовь окружала меня так, как облако аромата окружает куст цветущей сирени. Чтобы он говорил мне прекрасные слова…
— Ну, слов и в мое время можно было наслушаться, — перебила Люс. — А как дойдет до дела — так одно убожество.
— Погоди, я только начала. Слова словам рознь. Когда их говорит тот, кто любит… В общем, слова могут быть те же самые. Но все — по-другому. Тебя никто не берет штурмом, с тобой никто не затевает марафона… А просто долгая-долгая ласка, чтобы от прикосновения пальцев и губ растаяла кожа… и проснулось желание… чтобы оно не взорвалось в тебе и растаяло, а росло медленно-медленно, сильно-сильно… Не любопытство, не азарт, а слитые вместе нежность и желание, понимаешь? Чтобы как волна, которая рождается в глубине моря и набирает силу… и эта волна поднимала тебя все выше и выше… и ты поймешь, что если сию же секунду твоя волна не сольется с другой волной, ты просто задохнешься и умрешь…
Люс слушала этот монолог с огромным сомнением — вполне могло статься, что Мэй грезит о том, чего сама не испытала, как Люс — о восторге в объятиях Томаса-Робина, которое, если вдуматься, тоже проблематично…
— А в тот момент, когда это наконец случится, ты испытаешь такое блаженство!… Ф-фу…
Мэй встряхнулась, а Люс, услышав слово «блаженство», поняла, что была права. Именно это слово и не внушало ей ни малейшего доверия.
— Как ты понимаешь, для этого вовсе не бицепсы нужны, — уже совершенно спокойно заключила она.
— Стало быть, ивы собрались улучшать породу? — поинтересовалась Люс.
— Если это еще возможно. Посмотри на меня!
Мэй встала в оконном проеме так, чтобы Люс могла оценить ее фигуру на фоне ночного неба. Но окно было узкое, а фигура — пышная…
— Да-а… В Шервудском лесу ты бы имела успех… — на сей раз вздыхать пришлось Люс. Мэй поворачивалась, чтобы Люс могла оценить ее затянутые в бархатисто-черный комбинезон крутые округлые бедра, тонкую талию, высокую крепкую грудь, гордую и сильную шею, изящный прогиб спины и длину стройных, хотя и слишком крепких, по мнению Люс, ног.
— У нас теперь не встретишь тощей или плоскогрудой женщины, — похвасталась Мэй. — Десантные дети неплохо облагородили генофонд. Конечно, род человеческий будет совершенствоваться бесконечно, и мое сомнение относится вовсе не к его внешним качествам. Я боюсь, что нам не удастся вдохнуть в наших атлетов живую душу. Хотя мы пытаемся…
