Скотт Вестерфельд - Инферно. Армия Ночи
Но прежде чем лечь спать, я взглянул на сложенный листок, который она оставила. Номер сотового телефона. Значит, когда ее дом очистят, я могу позвонить ей и сказать, чтобы она возвращалась? Или когда куплю ей новый дуршлаг? Или это приглашение к дружбе, которая все равно обернется разочарованием?
Я улегся на футон, чувствуя успокаивающую тяжесть четырнадцати фунтов Корнелиуса на груди и смакуя в уме эти и другие вопросы, которые, я знал, будут плясать за закрытыми веками на протяжении следующих восьми часов. Постойте, я сказал «восьми часов»? Я имел в виду — четырехсот лет.
18
ПЛАЗМОДИЙ
А вы знаете, что можно умереть от укуса комара?
Каждый год около двух миллионов человек уходят из жизни по этой причине — виной тому паразит под названием плазмодий. Вот как это происходит.
После укуса инфицированного комара плазмодий проникает в кровеносную систему и перемещается по телу, пока не оказывается в печени, где задерживается примерно на неделю. За это время он претерпевает изменения — как гусеница превратившаяся в бабочку.
Я сказал «в бабочку»? В данном случае это больше похоже на микроскопический танк. Плазмодий отращивает «гусеницы», чтобы ползать по стенкам кровеносных сосудов, а в голове что-то вроде ракетной пусковой установки, которая помогает ему буквально прорываться в красные кровяные клетки.
Внутри ее плазмодий оказывается недоступен для иммунной системы и, следовательно, в безопасности. Однако на этом он не успокаивается. Пожирая внутренность клетки, он создает из них шестнадцать копий себя самого. Они прогрызают себе путь дальше, нападают на все новые и новые кровяные клетки и в каждой из них создают еще по шестнадцати копий…
Нетрудно догадаться, что это создает проблему. Проблему под названием «малярия».
Вспомним, как протекает малярия. По мере того как плазмодий пожирает клетки, вы ощущаете то озноб, то высокую температуру, которая подскакивает раз в несколько дней. Печень и селезенка увеличены, моча темная от погибших кровяных клеток.
Дальше — больше. Задача кровяных клеток разносить по телу кислород, но, как только они превращаются в фабрики по размножению плазмодия, кислород перестает поступать. Кожа желтеет, начинается бред. Если малярию не лечить, человек в конце концов впадает в кому и умирает.
Но почему плазмодий такой зловредный? Зачем паразиту убивать вас, ведь это означает, что он и сам умрет? Это как-то не согласуется с законом оптимальной вирулентности.
Штука вот в чем; малярия не передается от человека к человеку, потому что в массе своей люди не кусаются. Поэтому, чтобы инфицировать других людей, плазмодию необходимо вернуться в комара.
Это сложнее, чем кажется на первый взгляд, потому что, кусая вас, комар высасывает крошечную, размером с него самого, капельку крови. Однако плазмодий не знает, какую именно капельку комар высосет, поэтому ему приходится оккупировать всю кровеносную систему, даже если в итоге это убьет вас.
В данном конкретном случае оптимальная вирулентность означает тотальное господство.
Однако некоторая утонченность все же плазмодию присуща. Иногда он делает перерыв в своем смертоносном наступлении.
Почему? Потому что если в одном месте в одно и то же время малярией заболеет слишком много людей, она может убить их всех. Для плазмодия это неприемлемо — чтобы продолжать размножаться, ему необходимы люди. Поэтому время от времени он делает передышку. Фактически штамм может слоняться внутри человека в течение тридцати лет и только потом сделает решающий ход.
Вам кажется, что вы в полном порядке, но он тут как тут, притаился в печени и ждет подходящего момента, чтобы выпустить на волю свои машины уничтожения.
Хитроумно, правда?
19
ПЕРЕНОСЧИК ИНФЕКЦИИ
Проснулся я в мерзком настроении и полной готовности надраить кое-кому задницу. Начал я с Чипа из архива.
— Привет, Малыш.
— Прежде всего, не смей называть меня Малыш!
— Черт побери, Кэл! — В больших карих глазах Чипа появилось выражение обиды. — Что с тобой? Мало спал?
— Совсем не спал. Мне не давало уснуть кое-что, связанное с Морганой Райдер, живущей на расстоянии всего полумили.
Он удивленно заморгал.
— Что ты имеешь в виду?
Я вздохнул и уселся в кресло для посетителей. По дороге сюда я придумывал эту драматическую фразу, а теперь Чип уставился на меня с таким видом, словно я говорю на средневековом голландском.
— Ладно, Чип. Слушай внимательно. Я нашел Моргану Райдер, свою предшественницу, которую вы так безуспешно разыскивали до сих пор. Через телефонный справочник!
— Ух ты! Ну не смотри на меня так.
— Нет, Чип, я буду смотреть на тебя так. Это архив, не так ли? И у вас тут есть телефонный справочник, верно?
— Конечно, но…
— Вы пудрили мне мозги, да?
Он вскинул руки.
— Никто не пудрил тебе мозги, Кэл, — Он наклонился вперед и немного понизил голос- По крайней мере, никто из архива. За это я ручаюсь.
Следующее саркастическое замечание застряло у меня в горле. Прошло какое-то время, прежде чем я врубился.
— Что ты имеешь в виду, говоря «никто из архива»?
Он оглянулся через плечо.
— Никто из архива не пудрил тебе мозги.
Над головой заскрипел вентилятор.
— Кто? — прошептал я.
Чип сделал глубокий вдох и жестом показал, чтобы я придвинулся еще ближе.
— Все, что я могу тебе сказать, — дело забрали у нас наверх.
— Наверх, это уж точно.
— Передали на более высокий уровень. После того как ты выяснил ее фамилию, нам велели отслеживать трех других пропавших людей, но Моргану Райдер оставить в покое. Сказали, тут требуется особый подход.
Меня пробрала дрожь.
— Из офиса Мэра?
Чип не ответил ничего, но этим сказал мне все.
— М-м-м… Такое часто случается?
Чип не слишком убедительно пожал плечами.
— Ну… — Он пожевал нижнюю губу. — На самом деле никогда не случается. В особенности подобным способом.
— Каким способом?
Он наклонился совсем близко, и сквозь скрип вентилятора его шепот стал едва слышен.
— Таким способом, при котором никто ничего не говорит об этом тебе, Кэл. Видишь ли, предполагается, что мы копируем любую информацию, которую офис Мэра находит, и передаем тебе. Однако не предполагается, будто мы понимаем, что нас отстранили от этого дела. И не предполагается, что я могу сообщить тебе об этом сейчас, на случай если ты еще не врубился.
— Ох!
Я тяжело откинулся в кресле, мой праведный гнев таял на глазах, словно пена. Орать на Чипа — одно, но набрасываться на Ночного Мэра… этого я как-то не мог себе представить. Четырехсотлетние вампиры производили на меня сильное впечатление. Значит, заговор. Но Ночной Мэр? Глава всего, большая «шишка». Против кого он мог затеять заговор? Против нас? Против всего Ночного Дозора? Против человечества?
