Ульяна Каршева - Слепой охотник (СИ)
В глухой тишине тёмной чащобы еле чирикнула птица — так слабо, будто боясь голос подать. Женя непроизвольно вздохнул.
— Но почему Демьян оставил меня в живых? Ты сам сказал — поломал.
— Мы оказались рядом, — пожал плечами Григорий. — Семья наша испокон веков была под княжеской рукой — дружинниками. Демьяна мы по-свойски проучили, когда тебя отобрали у него, а потом уж в тебе узнали того самого охотника, который должен отдать нашим сёстрам и братьям силу их, заключённую в листы. Знать бы мне тогда же, что ты за Радой приходил, я б тогда же ей сказал о тебе.
Женя хлопнул ресницами — и чуть вслух не выругался от изумления: воина напротив уже не было. Всё так же в свободной позе, слегка перенеся вес тела на одну ногу, стоял перед ним словно вставший с кресла современный ему Григорий — в домашних мягких штанах, в домашней куртке.
— И зачем ты мне это сейчас рассказываешь?
— А чтоб больше не дурили оба, — легко ответил Григорий.
— Может, о деле поговорим?
— Спрашивай.
— Я могу тебя вывести из состояния глухаря?
— Уже. — По плеснувшему негодованию (Женя и сам чувствовал, что сдержаться не сумел) Григорий сообразил, что ответ слишком краток. — Как только поговорим о том, чего не должны знать остальные, я встану.
— Но который ты встанешь? Сегодняшний брат Ирины — или тогдашний брат Рады?
— Сегодняшний, но вспомнивший странствия души во всех прошлых воплощениях. Правда, постараюсь, чтобы вам это не мешало.
— Почему ты стал глухарём? И кто ты такой, как и другие двое при волхвах?
— Последнее просто: если вместо одного внука волхв получал от своих детей двоих с почти одинаковой силой, один из них становился воином-хранителем, которого можно было вызвать, в случае если с волхвами случалось что-то, с чем справиться они не могут. А вот почему глухарями стали… — Григорий нахмурился. — Соблюдай Демьян-старший закон, установленный богами, живи он подальше от внука и не бросай своих сил на личное благополучие, Демьян-младший не стал бы откровенным вором. Но стал. Обыскал как-то без деда его подвал, любимую берлогу, обнаружил заветную тетрадь. Сил-то у нас нет сверхчеловеческих, но, если знать приёмы, можно их развить. Что Демьян-младший и сделал по дедовой тетради. А дальше — хуже. Он нашёл способ подчинять себе людей и пустился напропалую грабить и роскошествовать. Наткнулся на нас, хранителей. Современные сопротивляться его взгляду не сумели, но вместе с этим пробудились мы — хранители прошлых веков, и не дали Демьяну подчинить необученных. Я ждал только проникновения в закрытый мир Григория силы из прошлого. И дождался.
— Не слишком сложно? — с недоверием спросил Женя. — Ну, ведь старшие могли заранее научить внуков, как именно надо жить, чтобы не попадать в различные ситуации.
— Искушение силой и присущей ей властью — одно из самых сильных, — задумчиво сказал Григорий. — Суть возраста, назначенного богами, тридцати шести лет, в том, что человек в эти годы становится сложившейся личностью, которая вписана в общество. И для него уже не существует лёгких искушений. — И усмехнулся. — Старые боги как-то не думали о том, что в будущем окажется гораздо больше искушений, чем в их время. Они надеялись, что наделяют силой людей, зрелых, уже преодолевших искушения. Людей, если не мудрых, то умных. Ну что? Мы выходим из состояния глухаря? Или у тебя есть ещё вопросы?
— Ну… Наверное, будут новые — я сумею спросить у тебя о чём-то втихаря от остальных?
— Сумеешь, — чуть улыбнулся Григорий.
— Откуда ты всё это знаешь? — всё-таки не выдержал Женя.
— Хранители всегда всё знают, когда им приходится заниматься такими вещами, — пожал плечами тот. И, став серьёзным, посоветовал: — Только будь осторожен сейчас, когда я начну выходить из своего глухарства.
— Почему?
— Мне нужно немедленно приходить в форму, — объяснил хранитель, — чтобы обеспечить вашу безопасность и помочь нашим старшим. Выход будет довольно бурным для человека, который пару лет сидел почти в коме и чьи мышцы хоть и не атрофировались, благодаря заботе сестры и бабули, но ощутимо ослабели. Я буду приводить это тело в боевую форму, проводя его во времени по тем часам, которые помогали ему оставаться хранителем, пусть и в неведении о том.
— И как я должен быть… осторожным? — насторожился Женя.
— Ну, помогите телу не пораниться, — спокойно и даже безмятежно ответил Григорий. — Этого достаточно. А потом выведем в реальность остальных глухарей.
Эта последняя фраза, высказанная Григорием даже как-то легкомысленно, заглушила тревоги Жени. Поэтому-то он тоже довольно спокойно спросил:
— Ну а знак какой-нибудь будет, что ты выходишь?
— Будет-будет, — пообещал Григорий. — Ещё одно: как только восстановление боевой формы закончится, вы должны лечь спать. Выведение других хранителей потребует много сил, а для невыспавшихся это чревато потерей сил.
Только Женя подумал, что разговор весь сумбурный и обрывками, потому что сразу и не вспомнишь, что именно хочется узнать, как согбенные ветви чащобных деревьев будто взметнулись кверху и, опершись в привычный потолок привычной квартиры, растаяли. А в комнате оказались они с Григорием — друг напротив друга, а за спиной — остальные трое… Глядя на неподвижного брата Ирины, без изменений сидящего в кресле, Женя только и успел подумать, не сон ли ему приснился — из тех быстрых, когда лишь закроешь глаза, а сновидения мгновенно наваливаются толпами, беспорядочно сменяя друг друга…
А потом он опустил глаза на лист, который на котором делал наброски.
Григория выбросило из кресла без предупреждения, будто безвольную тряпичную куклу. Женя только и успел, что отшвырнуть в сторону рисунки и карандаш, а затем и стул, на котором только что сидел.
Ошарашенные и испуганные ребята среагировали разно: Ирина обмерла на месте, сквозь слёзы, которых не замечала, глядя на старшего брата, который бился в подобии припадка, а парни шагнули к Григорию, но остановились и теперь опасливо держались поодаль. Их понять легко.
Сначала Женя тоже растерялся. Он всего лишь сообразил выхватить из зоны «припадка» (Григорий чуть не врезал ему по ногам) сломанное кресло, чтобы, не дай Бог, тот не напоролся на него.
Первым пришёл в себя Красимир.
— Подушки! Постель! — бессвязно выкрикивал он, кидая перечисленные предметы на пол, где бился Григорий.
Сообразив, что имеются в виду любые мягкие предметы, которые помогут Григорию обойтись без ушибов и не пораниться, к кровати подбежал Ярослав и одним махом сбросил на пол постель.
Ирина бросилась на помощь: она разворачивала одеяло, сдёргивала простыню с матраса, а парни быстро разбрасывали их вокруг её брата.
