Вольф Белов - Император полночного берега
– Эй, парни! – вскричал Данго, поняв, что его ждет. – Одумайтесь! Признаю, я был не прав, но это же еще не повод… Я погорячился, вы погорячились… Давайте разойдемся по-доброму! Эй-эй, не махай этой штукой! Подождите!
Не обращая внимания на его вопли, мужик, взявший на себя обязанности палача, взмахнул топором.
– Стой! – послышался грозный окрик.
На перекресток выехали несколько вооруженных всадников, расталкивая людей гиппарионами. Толпа расступилась, шум немного утих, самозванный палач нехотя опустил топор. Почувствовав, что появился шанс если не избежать наказания, то хотя бы отсрочить его, Данго вновь закричал:
– Благородные господа, заклинаю вас всеми богами, защитите несчастную невинную жертву!
Вперед выехал человек в длинном плаще, скрывавшем не только его собственную фигуру, но и почти весь круп гиппариона, в глухом шлеме. Горожане склонили головы перед своим повелителем. Все голоса смолкли, лишь Данго, припечатанный к земле, по-прежнему громко взывал к милосердию благородных ногаров, пока один из всадников не ткнул ему под ребро древком копья.
– Что происходит? – спросил правитель Хорума.
Из-под закрытого шлема его суровый голос звучал глухо и оттого особенно мрачно и грозно.
– Мы поймали вора, повелитель, – сообщил мужик с топором.
– И, кажется, собираетесь воздать ему по заслугам, – высказал предположение царь.
– Именно так, – подтвердил все тот же мужик. – Обычай велит отрубать ворам правую руку.
Толпа вновь зашумела. По-прежнему лежавший на земле Данго, затравленно озираясь вокруг, вновь наткнулся на злобный взгляд из-под черного капюшона и побледнел еще больше. Это не укрылось от внимания правителя Хорума. Вскинув руку, он заставил толпу замолчать.
– Поднимите его, – приказал царь.
Люди нехотя подняли Данго на ноги.
– Как тебя зовут, парень?
– Данго.
Некоторое время правитель Хорума молчал, словно размышляя. Воодушевившись его безмолвием, Данго вновь затараторил:
– Я невиновен, государь! Ну, может быть, только чуть-чуть, но не настолько, чтобы…
Пинок, полученный от ближайшего всадника, заставил его умолкнуть.
– Ни к чему калечить того, чьи силы еще могут пригодиться городу, – наконец произнес царь. – В крепость его! – приказал он одному из своих воинов.
Воин тотчас затянул на шее парня веревочную петлю, другой конец веревки намотал на руку и посоветовал:
– Не хочешь удавиться, пошевеливай ногами.
Правитель Хорума хлопнул ладонью в кольчужной перчатке по шее гиппариона, пуская его вскачь. Телохранители последовали за своим повелителем. Данго едва не упал, когда воин бесцеремонно дернул веревку. Пытаясь руками ослабить петлю, парень побежал вслед за всадниками. Толпа снова оживилась, ожидая, что воришка вот-вот споткнется и лошадь потащит его по булыжникам, кто-то запустил в него камнем.
В крепости Данго бросили у стены конюшни, для порядка отвесив несколько пинков и затрещин. Отдышаться, расслабиться и собраться с мыслями ему не пришлось – очень скоро два воина пинками заставили парня подняться и поволокли его куда-то во внутренние помещения крепостных построек. При этом парню так заломили руки, что он едва не тыкался носом в землю и не мог видеть, куда его ведут.
В большом зале Данго с размаху бросили на пол так, что он едва не выбил себе зубы, приложившись челюстью о булыжное покрытие пола. Подняв голову, Данго увидел перед собой правителя города, восседавшего в высоком деревянном кресле. Голову царя Хорума по-прежнему покрывал глухой шлем, скрывающий лицо, а пола длинного плаща закрывала левую руку и ноги.
– Так твое имя Данго? – глухо спросил царь.
– Именно так, государь, – подтвердил паренек, утирая кровь с разбитой губы.
Он сделал было попытку подняться, но воин, стоявший позади, пинком осадил его назад и рявкнул:
– Стой на коленях, раб, и не смей вставать, пока тебе не позволят!
Данго пугливо съежился, втянув голову в плечи.
– Я уже слышал это имя однажды, – произнес царь.
Некоторое время он сидел молча, сквозь прорезь шлема внимательно разглядывая Данго. Покосившись на воина, возвышавшегося за его плечом мрачной скалой, юноша не осмелился ничего сказать.
– Что ты украл у хишимерского жреца? – неожиданно спросил царь.
– Меня оболгали, государь! – воскликнул Данго. – Я не вор и никогда не видел никаких жрецов! Я даже в храм не хожу, не хватает времени, приходится много работать, чтобы прокормить старушку мать и пятерых сестер…
Пинок в спину прервал его словесный поток.
– У тебя нет сестер, – спокойно произнес царь. – А твоя мать умерла три года назад.
Брови Данго удивленно взлетели вверх. Правитель Хорума рассмеялся, видя его изумление.
– Я ведь сказал, что не впервые слышу твое имя.
– Но… как… от кого?.. – пробормотал Данго.
– От того, кто дал его тебе. Похоже, воровство – это ваше семейное ремесло. Как и болтливость – ваша черта. Впрочем, на дыбе многие становятся чересчур разговорчивы.
– Отец? – еще более изумился Данго.
– Да, он был здесь, – подтвердил царь. – Попался на краже и отрабатывал свою вину на восстановлении крепостной стены. Не за ним ли ты пришел в мой город? Если так, то ты опоздал. Он умер от холеры.
Данго ничего не ответил, лишь еще глубже втянул голову в плечи и уткнулся взглядом в пол.
– Ты хочешь помочь самому себе? – спросил царь.
Данго поднял на него взгляд и снова ничего не ответил.
– Допускаю, что кровные узы для воришек значат не слишком много, но собственная судьба вряд ли тебе безразлична, – продолжал царь. – Так да или нет?
Стоявший позади Данго воин отвесил парню звонкую затрещину.
– Отвечай, когда государь тебя спрашивает!
– Да, государь, – ответил парень, поежившись.
– Тогда не разочаруй меня, – сурово произнес царь. – Отвечай, где ты встречал жреца раньше и что украл у него?
– Мы встречались на постоялом дворе. Там завязалась драка, и жрец отвлекся. Я вытащил у него золотое ожерелье.
– Золотое? – переспросил правитель Хорума. – Ожерелье с рубиновыми каплями и кольцами?
– Именно такое, – подтвердил Данго.
– Похоже, оно было слишком дорого жрецу, раз он пришел сюда следом за тобой. Это ведь он был в толпе? Как его зовут?
– Я не знаю его имени, государь.
– Неважно, я сам его знаю. Будь уверен, он придет за тобой даже в подземелье крепости. Куда ты дел ожерелье?
– Выменял на хлеб у проезжих торговцев.
– Что ж, ты можешь оказать мне неоценимую услугу. За это ты получишь полную свободу. Свободу от всего и от всех. Я дам тебе золота столько, сколько сможешь унести, и больше тебе никогда и ни перед кем не придется пресмыкаться.
