Фред Саберхаген - Руки Геракла
– Еще раз благодарю тебя за совет, господин мой Тиресий… Кстати, о мягком и слабом. Кто решил сделать рабыней женщину, которая вскармливает моего сына?
– Она уже рассказала тебе столько же, сколько мог бы рассказать и я. – Слепец помолчал. – Что ты будешь теперь делать, Геракл?
– К чему тебе спрашивать? Разве ты не все можешь прозреть?
– Многое не могу.
– Это моя женщина, – сказал я, обняв ее за плечи. – И я намерен взять ее в жены. – При этих словах я повернулся к ней и поцеловал ее.
Тиресий ничего не сказал. Его девушка смотрела на меня с откровенным восхищением. Повернувшись к нему, я спросил:
– Как думаешь, царь согласится на то, чтобы я ее выкупил? Если так, скажи ему, что он может взять себе сколько пожелает из моей доли имущества Амфитриона, часть которого я унаследую.
Тиресий насмешливо улыбнулся, тихо рассмеялся, от чего его слепое лицо стало просто ужасающим.
– Можешь сам сказать об этом Эврисфею, – молвил он. – Он послал меня за тобой.
Часом позже я стоял перед молодым царем в большом зале его дворца, в том самом месте, где год назад меня судили. На сей раз Эврисфей принял меня так странно, что дальше некуда. На месте трона стоял огромный бронзовый сосуд, почти четырехугольный, со всех сторон украшенный рельефными изображениями богов и людей. Этот ящик или короб был величиной с большой саркофаг или ванну, а сверху его закрывала тяжелая крышка на петлях, тоже из бронзы. Крышка была приоткрыта с моей стороны на несколько дюймов, ее подпирали деревянные клинья. И оттуда на меня смотрели два глаза, глаза царя Эврисфея. С каждой стороны саркофага стояли слуги, держа веревки, привязанные к клиньям. Все было устроено так, чтобы захлопнуть крышку в мгновение ока, – стоит только убрать клин, и крышка бронзовой крепости царя даст ему по голове, если он не успеет ее вовремя убрать. Когда во время нашего разговора один из слуг случайно задел древком копья крышку саркофага, она тихонько, но звучно зазвенела, как большой гонг.
Конечно, ящик, в котором пытался спрятаться царь, был окружен вооруженными воинами. Дюжина копейщиков беспокойно поглядывала на меня. Ну, такого я более-менее ожидал.
Я не понимал – спятил ли царь или его странное поведение означает что-то еще, так что я едва помню слова, с которыми я обратился к царю. Или он ко мне. Но наш разговор был примерно следующим:
– Ты посылал за мной, царь.
– Нам хотелось бы услышать о твоих приключениях, Геракл, от тебя самого. – Голос молодого царя, раздававшийся из бронзового убежища, имел странный металлический призвук. – Но прежде скажи нам – можем мы что-нибудь для тебя сделать?
Я не стал тратить времени и сразу же рассказал о Мегане.
В результате нашего разговора царь пожаловал мне девушку и ее ребенка в дар.
Я вежливо выразил свою благодарность. После этого аудиенция продлилась недолго. Когда она закончилась и по дороге из дворца я встретил Тиресия, я спросил его, не могу ли я поговорить с ним наедине.
Провидец кивнул, и я пошел рядом с ним. На сей раз он опирался на плечи другой девушки.
Он сказал мне:
– Некий известный провидец впал в транс. И будучи в трансе, он изрек пророчество в присутствии царя, которое звучало следующим образом: «Бронза – защита для могущественнейшего». И молодой царь в надменности своей счел, что «могущественнейший» относится к нему.
– Понимаю. Ясно, почему он залез в бронзовый ящик. Ничего, если я предположу, что тем самым провидцем был ты? – Тиресий не возразил, и я продолжал: – А что, если я спрошу, кого же все-таки касается это пророчество? Ладно, пусть. Но скажи мне, Тиресий, почему царь решил, что ему понадобится защита, когда я буду рядом? Почему он подумал, что я опасен для него?
– Многие боятся тебя, Геракл. И завидуют.
Я медленно кивнул.
– Пока я не могу представить себе хотя бы одного человека, которому следовало бы меня бояться. Но ты прав. Иногда я совершаю такие поступки, после которых я вижу страх на лицах людей, хотя они и пытаются спрятать его за дружескими улыбками. Но мне все же кажется, что царь должен иметь особую причину, чтобы до такой степени пытаться защититься от меня. – Я покачал головой и развел руками.
– Геракл, твоя сила не превосходит твою проницательность. Царь прятался в ящике от тебя. Он уверен, что ты решил ему отомстить.
– Отомстить? За что?
Наверное, на лице моем было написано изумление, но вряд ли слепец мог прочесть это по моему лицу. Возможно, в моем голосе прозвучало то же самое, и теперь я еще думаю, что Тиресий давно уже ничего не боялся и даже не думал о том, что кто-то может причинить ему зло.
На сей раз он ответил мне откровенно.
– За то, что он обманом занял твой трон.
Я замер на полушаге, безуспешно пытаясь осознать сказанное.
– А какое отношение я имею к трону?
– Лет девятнадцать-двадцать назад было еще одно пророчество касательно потомка Зевса, который родится в Кадмее и будет в ней править. Эврисфей верит, что он, как и ты, потомок Громовержца. Также он уверен в том, что его рождение было чудесным образом ускорено, а твое задержано, чтобы поставить его впереди тебя в наследовании престола. И что ты прекрасно все это знаешь и можешь взбунтоваться против него.
Снова я не сразу сумел переварить сказанное.
– По крайней мере, что касается бунта против него, то тут он не прав, особенно после того, как с Меганой все улажено. Совершенно не прав! А в остальном-то хоть слово правды есть?
– Очень вероятно.
– Значит, у меня есть враг среди богов или богинь?
– Слухи говорят, что это Гера.
Если это правда, то это дурные новости.
– Есть ли смысл спрашивать, почему супруга Зевса так меня не любит?
– Меня – нет.
Я покачал головой. Если я когда-нибудь встречусь с Зевсом, я задам ему еще и этот вопрос. Или Гере, если нам доведется встретиться лицом к лицу. Можно при следующей встрече спросить Гермеса, но я не надеялся, что Вестник тут сможет помочь.
Я сказал Тиресию:
– Но ведь все равно я не смог бы стать царем. Амфитрион не из царского рода, да и с материнской стороны у меня царей нет. Я никогда не мог бы унаследовать трон, даже приблизиться к нему.
Слепец пожал плечами. Казалось, он был слегка удивлен.
– Я сказал только, что это было пророчество – и уж в точности не мое. Ты знаешь, что пророчества в целом похожи, или ты еще слишком молод, чтобы знать о многих пророчествах. Чем в них меньше смысла, тем большее впечатление они производят на людей. И еще труднее сказать, исполняются они или нет.
– Но, повторяю, я не хочу быть царем. Я не занял бы его трона и не взял бы его венца, даже если бы ты сам дал их мне.
– Я знаю. – Молчание. – Истина в том, что ты предназначен для более великих дел.
