Серж Брюссоло - Глаз осьминога
— Это заговор, — ответил Давид, доставая из шкафа форму. — Группка мятежников засела в засаде в заброшенной зоне и хочет начать партизанскую войну. Они не алмоанцы, а просто восставшие матросы. Ты восприняла ситуацию в свете охватившего тебя бреда. Если ты кого и встречала в заброшенной зоне, так только чертовых мятежников, а не рыб, снова ставших людьми, уж поверь мне. Возможно, заговорщики рассказали тебе эту неправдоподобную историю, воспользовавшись твоим состоянием. Ведь неразбериха в твоей голове заметна со стороны. А девочки так доверчивы!
Он отвел Зигрид в спальню, и та легла в кровать. Ее рассудок и правда словно помутился. Простое здравомыслие подталкивало признать объяснения Давида — логичные, правдоподобные. Неужели она сходит с ума, как и многие другие до нее? Девушка была готова допустить это. Затем она задумалась, смогут ли ее еще вылечить, или нейроны мозга бесповоротно повреждены, и ей уж никогда не вернуться к нормальной жизни. Говорят, что иногда от наркоза человека сносит с катушек, и потом его помещают в психушку.
Зигрид слышала, как Давид в соседней комнате набрал по внутреннему телефону какой-то номер, но не поняла смысл сказанного им. Но тон его разговора с собеседником был очень почтительным. От принятого лекарства ноги и руки стали ватными, а затем ее накрыло забытье.
Ей больше не хотелось бороться. Зигрид почувствовала облегчение, услышав, что Кобана не существует, что «Блюдип» не имеет отношения к разрушению Алмоа. Откуда вообще у нее взялись столь странные мысли? Ей надо отдохнуть, прогнать глупые навязчивые идеи из головы…
Снова открыв глаза, она с удивлением увидела возле кровати лейтенанта Каблера, стоящего рядом с Давидом. Тут же находились двое санитаров, молчаливые великаны с непроницаемыми лицами.
— Ну что, малышка, — сказал лейтенант спокойным голосом, — сходим с ума?
Зигрид попыталась привстать и отдать ему честь, но тело не слушалось ее.
— Да ладно, — проворчал Каблер, — не надо церемоний. Ничего страшного, посидишь немного в контейнере и сможешь снова вернуться на свое место.
— Думаете, с ней что-то серьезное? — спросил Давид.
— Да нет, — бросил лейтенант. — На такой глубине мы все через такое проходим рано или поздно. Это совсем не страшно, не опаснее гриппа. Продолжительное пребывание в темноте заброшенных отсеков приводит к потере ориентации. Больной путает день и ночь, не может понять, где находится. После начинаются галлюцинации.
Офицер дал знак санитарам, те подхватили Зигрид под руки и поставили на ноги. Их движения не были резкими, но руки сжимали девушку, словно тиски.
— Спасибо, что позвонил, дружок, — произнес Каблер, отдавая Давиду честь. — Продолжай быть начеку, а то сейчас и матросы, и юнги теряют голову. Ничего, скоро все придет в норму.
Зигрид не стала сопротивляться, чувствуя себя пушинкой в руках дюжих молодцев. И вот ее повели по лестнице, вот уже вышли из здания.
А на улице до слуха дозорной третьего ранга донеслось, как лейтенант Каблер, поправив фуражку, тихо сказал санитарам:
— Доставьте девчонку в лазарет и вколите ей яду. Это она впустила алмоанцев на подводную лодку! Пусть же подохнет как можно быстрее.
— А остальные? — спросил один из верзил. — Я хочу сказать, что будет с созданиями, которых она впустила?
— С людьми-рыбами? — проворчал Каблер. — Их отравим газом. Надо будет только заделать вспомогательные трубы, ведущие к заброшенной зоне, и пустить туда циан. Сдохнут, как тараканы.
— А что скажем экипажу? — спросил другой великан.
— Официально все должно выглядеть как подавление заговора, — отрезал старший помощник капитана. — А когда проветрим туннели, вы выбросите трупы алмоанцев через трубы торпедодержателей. И я требую вашего абсолютного молчания по поводу истории с рыбами, снова ставшими людьми! Поняли?
Зигрид напряглась. Несмотря на действие лекарств, ее мозг работал как обычно. Страх подгонял выработку адреналина. И ведь у нее было новое знание, полученное от алмоанцев! Достаточно было нескольких секунд, чтобы оживить воспоминания Кобана, которые были внедрены им в ее организм. Тотчас же вернулись образы, невероятно четкие.
От охватившего ее волнения девушка начала потеть, и ее пот наполнился токсинами памяти; по капиллярам они попали на кожу ладоней мужчин, державших ее за руки…
Санитары подскочили, словно идущие извне образы выстрелили им в мозг. В замешательстве схватились за головы, отпустив Зигрид, и та бросилась к главному коридору.
— Боже мой! — вскричал Каблер. — Что вы творите? Немедленно догоните ее! Что вы тут изображаете?
Но верзилы вдруг повалились на колени и стали раскачиваться из стороны в сторону.
Не обращая никакого внимания на раздающиеся позади крики, Зигрид кинулась в темный вход вспомогательного туннеля. Она знала, что никто не осмелится преследовать ее в лабиринтах заброшенной зоны. Несмотря на тьму, ей удалось понять, куда надо бежать. А под железными сводами разнеслось эхо проклятий Каблера.
— Бегите за насосами! — выкрикивал приказы лейтенант. — Задрайте все входы и выходы и пустите отравленный газ в логово паразитов! Всем надеть противогазы!
Пока Зигрид бежала в потемках, она услышала, как одна за другой задраивались двери, закрывающие вспомогательные выходы. Каблеру было достаточно нажать на кнопку, чтобы заброшенная зона стала герметически закрытой тюрьмой. Отныне находящиеся в туннелях были отделены от остальной части подводной лодки.
Девушка остановилась, чтобы перевести дыхание, и вдруг почувствовала, как кто-то положил ей руку на плечо, и вздрогнула.
— Почему ты вернулась? — тихо спросил ее Кобан.
Зигрид широко распахнула глаза, но, в отличие от алмоанцев, она не видела в темноте. Но поняла, что другие спасшиеся из глубин океана тоже здесь, стоят вокруг нее. Она чувствовала йодистый запах их кожи.
— Сейчас сюда пустят газ, — прерывисто заговорила Зигрид. — Надо уходить.
Убегайте через входной отсек. Это ужасная отрава, никто не выживет.
Ей было неловко разговаривать в темноте, не видя лиц собеседников. Девушка хотела дотронуться до них, но алмоанцы отступили, словно сейчас был неподходящий момент для кожного обмена. И тут мелькнула догадка: они хотят сохранить дистанцию, чтобы церемония прощания была не такой тягостной.
— Мы остаемся, — сказал Кобан. — Мы никогда не вернемся в прошлое.
— Ты неправильно понял меня, — упорствовала Зигрид. — Вы умрете от удушья. Туннели заполнятся смертоносным газом.
— Я не хочу становиться животным, — упрямился юноша. — И мои друзья тоже. Благодаря тебе мы вернули себе человеческое обличье и сохраним его до конца.
