Маргарита Дорогожицкая - Грибная красавица(СИ)
Мне вспомнилась записка Лидии, и осененный страшной догадкой, я спросил:
-Уточните, о какой из двух дочерей помчицы Малко сейчас идет речь?
Старик поднял голову и очень твердо сказал:
- Конечно, о старшей. Я говорю про Анну Малко.
Гомон удивления прокатился по залу. Старшая дочь помчицы, заявленная как свидетель защиты, присутствовала в зале. Сейчас эта дебелая матрона с мелкими невыразительными чертами лица сидела, крепко сцепив руки, поджав губы и опустив грязно-серые глаза.
Отец Бульвайс вскочил и заявил:
- Ваша честь, свидетель лжет! Старшая дочь помчицы жива-здорова и присутствует здесь!
Старик покачал головой.
- Это самозванка! Вызовите настоящую Анну Малко, и сами увидите, кто лжет!
У меня неприятно засосало под ложечкой. Сколько же еще сюрпризов эта мерзавка мне приготовила? Могла бы рассказать все заранее!
- Ваша честь, я прошу вызвать, повторно вызвать Анну Малко. Настоящую Анну Малко!
Матрона нерешительно встала со скамьи, но тут театрально распахнулись двери, и Антон вкатил коляску с девушкой в накидке. Одного взгляда на несчастную было достаточно, чтобы понять, что именно она и есть Анна Малко. Фамильное сходство было удивительным. Лицо было совсем юным, хотя Анне должно быть под сорок.
Отец Бульвайс не думал сдаваться.
- Почему мы должны слушать эту девицу? Как она докажет свою личность?
- По-моему, уважаемый коллега, одного взгляда на нее и вашу подзащитную уже достаточно, чтобы понять, кто здесь настоящая Анна Малко. - Я парировал выпад и вопросительно взглянул на судью.
Судья задумчиво кивнул. Антон подкатил коляску к стойке свидетеля и замер рядом.
- Назовите свое имя, пожалуйста.
- Анна Малко, - голос девушки был сиплым, дыхание тяжелым. Она явно была тяжело больна.
- Здравствуй, мама, - она уставилась на колдунью взглядом, полным боли и ненависти.
Помчица подскочила и крикнула:
- Ты мне не дочь! Неблагодарная дрянь! Заткнись немедленно и убирайся отсюда, иначе...
- Иначе что? - просипела несчастная.
В зале поднялся шум, судья вынужден был постучать молотком, призывая к спокойствию.
- Тишина в зале! Продолжайте.
- Госпожа Малко, расскажите....
Девушка меня не слушала.
- Зачем ты сотворила со мной это? Что я тебе сделала? За что? - ее глаза теперь наполнились слезами. - Только за то, что посмела быть молодой и красивой, а ты старела? Я все думала, гадала, в чем моя вина! Когда мою плоть разъедала эта мерзкая гадость, когда ты по каплям выпивала мою красоту и молодость, когда заперла меня в подвале, я все думала и не могла понять, за что! Ты же моя мама! Ты должны заботиться и любить меня!...
Я прервал девушку.
- Вы подтверждаете, что именно ваша мать, помчица Малко, провела над вами колдовской ритуал?
- Да, подтверждаю! Более того, я хочу, чтобы все увидели, что именно она сделала со мной! - девушка бессильно мотнула головой Антону, и тот быстрым решительным движением сдернул с нее накидку, прежде чем я успел сообразить, что произойдет. Подавленные вскрики ужаса прокатились по залу. Обнаженное до пояса тело девушки было странным и рыхлым, словно шляпка гриба, изъеденная зеленоватой плесенью. С трудом угадывались руки и плечи, было видно, как тяжело дается несчастной каждый вздох, она словно дышала всей кожей, каждой ее порой. Это было тяжелое и отвратительное зрелище.
- Довольно! - я с трудом нашел в себе силы кивнуть Антону, и тот после секундного колебания вновь набросил накидку на плечи девушки.
- Я не могу сама о себе заботиться! Мое тело полностью изъедено этой гадостью, я заживо гнию, понимаете? Меня на этом свете держало только одно - желание увидеть свою мать и спросить ее, за что? Почему она молчит? Заставьте ее говорить!
Глаза девушки стремительно наполнялись безумием и болью.
- Ваша честь, я думаю, достаточно. У меня больше нет вопросов к свидетелю.
Судья согласно кивнул, и Антон увез несчастную, которая продолжала кричать и всхлипывать. Я взглянул на Лидию, она сидела все с тем же скучающим видом, словно происходящее ее ничуть не трогало. Поймав мой взгляд, она мило улыбнулась, подмигнула мне и на пальцах начала показывать три, потом два, один и... Дверь зала опять распахнулся, я едва сдержался, чтобы не застонать. Но в зал суда вошел всего лишь гонец, он подошел к судье, передал ему письмо и что-то прошептал на ухо. Судья нахмурился и отпустил гонца. Потом распечатал письмо и пробежал строчки. Поднял мрачный взгляд на присутствующих и резко сказал:
- Объявляется перерыв на двадцать минут. Обе стороны и представители Святой Инквизиции, ко мне в кабинет.
Я непонимающе оглянулся на Лидию, но она не удостоила меня взглядом, поскольку деловито разглядывала себя в зеркале и поправляла макияж.
Отец Валуа был явно раздосадован. Он закрыл дверь за нами и довольно резко сказал мне:
- Взгляните на это, господин Тиффано, - и протянул мне письмо.
Я недоуменно развернул письмо с епископской печатью и бросил взгляд на текст. У меня перехватило дыхание. Это было то самое письмо с отказом в дознании от епископа, что я получил, и которое на моих глазах сожгла Лидия! Невозможно, я же своими глазами видел!..
- Вижу, вы удивлены. - Судья удовлетворенно кивнул головой. - Вы действительно не знали, что в письме отказ?...
- Я не ... Я не понимаю, - я поднял глаза на отца Валуа, лихорадочно соображая, что делать. - Откуда у вас письмо? Его ведь выкрали...
- Епископ Талерион, вы подтверждаете, что это написано вашей рукой?
Епископ нетвердой рукой взял письмо и пробежал неровные строчки.
- Ваша честь, я действительно...
Судья сказал очень тихо, но от его слов мороз по коже пошел:
- Вы отказали в дознании инквизитору Тиффано, хотя имелись все основания для его проведения. Теперь в свете открывшихся фактов вы понимаете, как это выглядит?
Кардинал Яжинский попытался что-то сказать, но властный взмах руки отца Валуа остановил его.
- Вы знаете, почему сегодня в суде присутствует вояг Хмельницкий? Почему заседания открыто для горожан? - Судья стукнул кулаком по столешнице. - Потому что этот мелкий царек завладел документами про деловые сделки помчицы с ... с кем, как вы думаете?
- С кардиналом Ветре... - вырвалось у меня невольно. Я помнил эти документы среди прочих, найденных в кабинете колдуньи.
Судья яростно взглянул на меня, от его спокойствия уже ничего не оставалось.
- Да, именно! Сановник Святой Церкви оказался запачканным в делах колдуньи, погубившей сотни детей. Мне! Мне, одному из ордена Пяти, пришлось договариваться с этим ничтожеством, чтобы он не давал огласку делу! А теперь вот это! Если содержание этого письма станет известно, то вы, епископ, и вы, кардинал, будете вынуждены подать в отставку, понимаете?
