Марина Милованова - Волчьей тропой
— Не знаю, как ты, но лично я считаю, что Дамир получил по заслугам. И готов спорить, перед смертью тебе удалось его удивить так, как не удавалось никому другому за всю жизнь! Хочешь, я тебя тоже удивлю? На самом деле я уже давно понял, что ты элима, правда необученная. Но когда решился поговорить с тобой на эту тему, ты сбежала. А когда отыскал тебя, ты уже связалась с Дамиром, и вокруг постоянно были люди. Поднимать эту тему было попросту опасно.
— Почему опасно?
— Во-первых, я не знал, как ты отреагируешь на новость о том, что мне известно о твоей двуипостасности. Вариантов было несколько, наиболее вероятный из них — ты могла попросту сбежать среди ночи, бросив, к демонам, Дамира с его повозками и отказавшись от мечты купить собственный дом. Во-вторых, я не знал, как поведут себя люди, узнав, что среди них находятся элимы. Несмотря на красивые легенды, которые они слагают о нас, на деле реакция обычно довольно негативная. Как правило, сначала появляются испуг и недоверие, а потом все заканчивается идеей порабощения. Причем эта идея становится настолько навязчивой, что желающих в итоге приходится убивать. Ну и в-третьих, если бы случилось все вышесказанное, в твоих глазах я бы выглядел убийцей, и это проложило бы между нами непреодолимую пропасть. Потому что, несмотря на то что ты ледана, я успел заметить, что к убийству ты относишься крайне негативно. Я не хотел ни первого, ни второго, ни уж тем более третьего. Поэтому молчал, выжидая подходящего момента.
— И теперь ты мне расскажешь, кто же такие элимы?
— Не сейчас. — Илмар задумчиво посмотрел по сторонам. — Давай сначала соберем припасы, все равно они никому из присутствующих уже не понадобятся, а потом по дороге я все расскажу и отвечу на твои вопросы. Согласна?
— Да, конечно. — Она озабоченно кивнула в сторону застывших воинов: — Послушай, давай похороним их? Все же не чужие…
— Лучше оставить все как есть. — Охотник отрицательно качнул головой. — Теперь, когда от аспида остался лишь пепел, перевал постепенно вернется к нормальной жизни, а тела растают от солнечного света и уйдут в землю обыкновенной водой.
— Ты хочешь сказать, что взгляд аспида их заморозил?! — ужаснулась девушка.
— Совершенно верно. — Илмар вздохнул и посмотрел на небо, окрасившееся закатными всполохами. — Советую поторопиться. Не знаю, как ты, но лично я хочу провести ночь в каком-нибудь более уютном месте, нежели на камнях рядом с мертвецами.
Высокий костер разгонял густую ночь жаркими оранжевыми языками и щедро плевался искрами в темноту. Ролана и Илмар сидели на одном одеяле и ужинали вяленым мясом, найденным в недрах набитой продовольствием повозки. Запасов мяса оказалось так много, что пришлось взять для еды отдельный мешок. Еще в его холщовых недрах дожидались своего часа несколько колец колбасы, тугой круг сыра, сухари, крупа и мешочек с приправами, который ледана ни за что не захотела оставлять. Рядом в траве лежала сумка с лекарскими порошками, мазями, зельями и прочими снадобьями, ее длинный заплечный ремешок сейчас с увлечением грыз пес, блаженно развалившись после ужина на траве. В мешке охотника лежала новая теплая куртка, взамен пострадавшей от когтей аспида, найденная им в вещах Дамира, пара запасных рубах и штанов, а также пояс с алмазами.
Поначалу Илмар вручил его ледане в качестве платы, обещанной Дамиром, но девушка, под предлогом справедливого дележа на двоих, отказалась от столь щедрого подарка, во много раз превышающего размер обещанной платы. Из оружия охотник не взял ничего, наотрез отказавшись от мечей и арбалетов. Побрезговал также и копьем, застрявшим в теле убитого им проводника.
После долгих расспросов Роланы, донельзя удивленной столь явным расточительством, признался, что оружие ему в целом ни к чему, поскольку он сам является отличным оружием, а копье было нужно для отвода глаз, ну и иногда для охоты. Вспомнив его битву со смотрительницами и продемонстрированное тогда умение убивать при помощи пальцев, девушка была вынуждена согласиться.
Покончив с мясом, Ролана отпила воды из фляги и выжидательно уставилась на охотника.
— Итак, ты расскажешь мне, кто такие элимы?
— Угу. — Он прожевал последний кусок, проглотил и в свою очередь уставился на девушку: — Элимы — это мы!
— Эй, так не пойдет! — Она шутливо толкнула его в бок. — Ты понимаешь, о чем я!
— Понимаю, понимаю, не толкайся! — Илмар отобрал флягу, сделал большой глоток, потянулся и вздохнул, словно собираясь с мыслями. — Только давай договоримся — ты не станешь меня спрашивать о том, откуда взялись люди-оборотни, потому что я и сам не имею об этом ни малейшего представления.
— Значит, все-таки мы люди?
— Конечно же мы люди. — Охотник мрачно усмехнулся. — Не звери, не бойся. И любому, кто назовет тебя зверем, можешь смело плюнуть в лицо, если, конечно, захочешь обращать внимание на подобные мелочи. Только история наша началась так давно, что уже никто из элимов не помнит истоков. Точнее, мы должны всё знать и помнить, но нашу историю столь тщательно от нас скрывали, что она почти потеряна. Могу сказать одно: давным-давно двойная ипостась была для всех вполне обычным делом и не вызывала бурного страха и отторжения. Неизвестно отчего, но со временем подобных счастливчиков стало рождаться все меньше, и появилась зависть, которая привела к довольно плачевным последствиям. Люди стали скрывать необычность своих чад, что было весьма трудно, учитывая тот факт, что способности проявлялись исключительно по достижении совершеннолетия И на смену зависти вполне закономерно пришел страх.
Двуипостасных избегали, считая едва ли не демонами, но связываться в открытую боялись, понимая, что те сильны и опасны. В итоге в обществе появились изгои. Разумеется, ни к чему хорошему это не могло привести. Мальчишки и девчонки, едва переступившие порог совершеннолетия, отказывались понимать, почему вдруг друзья и родственники, еще вчера бывшие приветливыми и любящими, сегодня вдруг стали холодны и неприветливы и шарахаются от них, словно от зачумленных. Обида и непонимание выливались в потасовки, зачастую заканчивавшиеся кровавыми жертвами. Особо обиженные начинали мстить всем подряд без разбору, не гнушаясь ни грабежей, ни разбоя. Тогда власти решили организовать специальное заведение в зоне отчуждения, в котором двуипостасных учили адаптироваться к возникшим переменам и обучали технике боя с учетом их специфических способностей.
Впрочем, если быть честным до конца, то меньше всего в этом заведении собирались обучать боевому искусству. Двуипостасных попросту держали изолированно от общества, обучая их нехитрому ремеслу и всячески подавляя звериную ипостась при помощи наркотиков, которые добавлялись в еду. Одурманенные люди не могли перекидываться. Те же, чью волю не удавалось сломить наркотиками, погибали при первой же попытке превращения. Изъеденное наркотиками сердце не выдерживало нагрузки и останавливалось. Так продолжалось до тех пор, пока на смену главному смотрителю не пришел новый, который не только запретил наркотики, но и стал обучать двуипостасных боевым искусствам. Имя ему было мессэ Элим. Он внимательно относился к каждому послушнику, стараясь задействовать все его особенности, был строг, требователен, но справедлив. Благодаря ему двуипостасные стали великими и непобедимыми воинами и, по имени учителя, стали называться элимами. А когда началась Холодная битва, длившаяся все три месяца зимы, благодаря все тем же двуипостасным победа осталась за Эстанией и еще несколькими соседствующими государствами. В знак благодарности элимам разрешили покинуть зону отчуждения и вернуться к людям. Но мало кто захотел воспользоваться предложением.
