dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
— Мистер Малфой. Некто Драко Малфой. Шел сюда. Из него хлещет кровь. Я видел только что, своими глазами.
От облегчения опять в горле сделалось сухо, тесно.
— С папой все в порядке? — проговорил Ал тонким, пережатым голоском.
— С папой? Да он там, внизу. Он тоже проснулся, когда двое маггловских полисменов завалились к нам. Кажется, он их знает. Может, работали вместе?
— Так это они привели мистера Малфоя?
— Точно. Наверное. Во всяком случае, когда я был внизу, они держали его под руки. Они говорят, что ему нужно в больницу. Теперь послушай. Скорпиус… Его сын…
— Я знаю.
— Он был болен… целый год в школе не появлялся?
— Он был без сознания. В коме. Так это называется.
— А этот мистер Малфой говорит теперь, что он здоров. Папа хотел аппарировать к ним домой, чтобы проверить, но мама его не пускает. Все хреново, щенок. Все очень, очень хреново.
Ал отшатнулся.
— Почему? Я не понимаю…
— Наверное, мистер Малфой сошел с ума. Сдвинулся. Он весь в крови. И зачем его понесло сюда, к нам? И как это его сын может выздороветь за одну ночь? Ты в это веришь?
— Я… я не знаю… Джейми. Что с ним такое, с мистером Малфоем? Почему он в крови?
— Боже, Ал. Ты как маленький. Зачем я только сюда пришел.
Джеймс поднялся с постели.
— Все, я иду туда.
— Я с тобой, — Ал сорвался с места, но на то, чтобы взять брата за руку, его наглости и решимости уже не хватило. Они потрусили к двери, оба как призраки в темной комнате, оба полуголые и настороженные.
— Только не говори им, что я тебя разбудил.
— Да ты меня и не разбудил. Я сам проснулся. Дверь хлопала.
— И не говори, что я…
— Не скажу, я же обещал.
— Иди за мной. Как будто мы просто хотим посмотреть, что там такое.
Они вышли в коридор, спустились по лестнице, зачем-то крались — это в собственном доме-то! — и на последней ступеньке Джеймс оперся на перила всем весом и вытянул шею.
Алу плохо видел и еще хуже соображал: но гостиная определенно не блистала чистотой. Следы повсюду: мазки окровавленных ладоней на стенах, размазанные по полу длинные полосы. Наконец, на диванчике, тело: вырезанные на спине узоры наливаются красным и текут, и меняются каждую секунду. Кровь темная, густая: ягодный сок, а не кровь.
Он не пошевелился. Их странный гость. Он лежал, подтянув ноги к груди, и из порезов на его спине, ровных и даже странно красивых, текло на пол. Когда Ал наступил на ковер, то его босая ступня погрузилась в хлюпающее болотце из красной жижи и мокрого ворса.
— Папа? Мам?
— Не трогай его, — одернул Ала Джеймс. — И не ори тут. Давай просто посмотрим.
— Но он истечет кровью.
— А может быть, так и нужно?
— Что?..
— Ведь сейчас звездопад, щенок. Ты не забыл, надеюсь.
— Ничего я не забыл… Джейми, — он зашептал, потому что казалось, что гость уснул, и было бы невежливо тревожить его криками и разговорами. — Джейми, почему они ушли?
— Потому что потому, — весело ответил Джеймс.
— С папой правда все в порядке?
— В полном. Давай, принеси одеяло. Тут прохладно.
— И сыро, — Ал засмеялся, поднимая ногу, всю в потеках темного и алого.
— Да, развели болото.
— Я бегом. Ты… не буди его, ладно?
— Ладно.
Потом Джеймс протянул руку и тронул брата за щеку. Очень осторожно, быстро — и очень нежно.
— Послушай, щенок. Ты думал, я не догадаюсь?
Ал отступил на шаг. Услышав свой смех, он наткнулся спиной на стену.
— Не-ет. Ты умный.
На него накатила волна счастья и даже восторга.
— Я люблю тебя, щенок, — сказал Джеймс. — По-настоящему люблю. А теперь превращайся.
Ал бросил взгляд на свое отражение в овальном зеркале между гостиной и прихожей. Отсюда, с лестницы, он увидел себя по пояс. Он увидел светлые прямые волосы и упрямый рот, высокий лоб и серые глаза. Смотрят в упор и с торжеством.
— Папа, — сказал он. — Пусть он спит, ладно? Он так хорошо спит.
И он засмеялся опять — звонко и долго, и Джеймс Поттер подхватил его смех, и назвал «щенком» и «обманщиком», и кровь все бежала на ковер в гостиной, и небо… было все расчерчено звездопадом.
* * *В их убогом жилище было светло: серый, туманный свет сочился из круглого слухового окошка, шелестела вода, мерно журчал нескончаемый, и за ночь прилично разбухший, ручеек из прорехи. Гарри сидел, поджав под себя ноги, натянув на голову край плаща, и отламывал от лепешки маленькие кусочки. Он отправлял их в рот по одному, с долгими паузами, пока тщательно жевал, и взгляд его не отрывался от лица проснувшего Драко.
— О нет, — сказал Драко, — нет. Я опять кричал?
Гарри помотал головой.
— Ну. Чего ты уставился, в таком случае?
— Ты разговаривал во сне. Сначала я ничего не понимал… Старушка Трелони как-то раз сказала, и ты, наверное, помнишь? «Во сне мы говорим на языках чужих миров», — Гарри с чувством провыл фразу и ухмыльнулся. — Так вот. Ты говорил на чужом языке. Полная тарабарщина, но как будто… я не знаю. Ты делал паузы между словами и все остальное. Очень странно было послушать.
Он отломил еще хлеба и сунул в рот.
— Даже… мучительно немного. Вроде бы и понимаешь… должен понять, а полная бессмыслица.
Драко провел рукой по лицу. За ночь, от холода, его пальцы — на руках и ногах — свело и ломило, они казались немного чужими, странно мягкими.
— Но это нормально, — уверил его Гарри. — Зато я смог разобрать несколько фраз. Ты говорил: «я превращаюсь! Я уже превращаюсь!»
От ужаса, с которым пришло воспоминание о сне: от того, как ясно он все вспомнил, до мельчайшей детали — Драко затрясся всем телом.
— И потом ты засмеялся. Это было… черт. Это было очень мило. Я никогда не слышал у тебя такого смеха.
Гарри подвинулся, пропуская его. Драко проковылял было к двери, но остановился.
— В такую погоду как-то не улыбается искать, где здесь отхожее место, — проворчал он, скорее чтобы заглушить яркое и настойчивое воспоминание, чтобы только сказать нечто, что имело отношение только к этому — зримому и настоящему — миру.
— О, я сделал в окно, — заявил Гарри. — Там какая-то помойка, внизу, и надеюсь, никто бы не стал возражать.
С испуганным, хитрым смешком Драко подошел к окошку и выглянул. На жухлой бледной траве и правда навалены были груды каких-то гнилых досок, обрывки мешков, куски известки, разбитые горшки и прочая дрянь.
Он закончил преступное дельце и вернулся к Поттеру. Было так холодно, что он почти размечтался о том, чтобы обнять Гарри и вместе забраться под утепленный плащ. Прижаться другу к другу так плотно, чтобы кожа сделалась чужой кожей, дыхание смешалось, и все тепло другого человека перешло бы к тебе.
