Дэвид Геммел - Сумерки героя
— Так оно обычно и бывает. — Нездешний резко поднялся. — Я поеду домой и пришлю за ранеными повозки. Покусанным собаками нужна неотложная помощь. Все, кто способен держаться на коне, пусть едут за мной, Мендир Син будет ждать их.
Нездешний вместе с Кисуму прошли через поле битвы к коновязи и выехали из руин.
Тучи застлали луну, когда двое всадников стали молча и осторожно подниматься по склону. Наверху небо прояснилось, но они так и не нарушили молчания. Нездешний ушел в свои думы. Если демонов вызвал Элдикар Манушан, зачем он в конце концов прогнал их? И почему они напали на него? Что-то здесь не сходилось, и он злился оттого, что не мог разрешить эту загадку. Он заново проигрывал в уме все происшедшее: вот Элдикар стоит на камне, распевая свои заклинания звучным и уверенным голосом, а туман замедляет ход и даже начинает отступать. Но затем Элдикар дрогнул, уверенность оставила его, чары развеялись, и демон вонзил в него когти. Лишь случайно открывшееся им свойство меча Кисуму спасло герцога и его людей.
Два часа спустя, так и не придя ни к какому заключению, Нездешний выехал из-за деревьев на длинную дорогу, ведущую к верхним помещениям дворца. Близился рассвет. Перед парадным входом столпилось около сотни человек. Горели факелы и фонари, а стража во главе с Эмрином выстроилась между дворцом и толпой, причем многие стражники держали мечи наголо.
Эмрин выбежал навстречу всадникам.
— Что случилось? — спросил Нездешний.
— Демоны напали на дворец, мой господин. Двое убиты, еще девятнадцать человек пропали, включая лекаря, иноземную жрицу с ее спутниками и вашего друга Мадзе Чау. Демоны появились в большой кухне, где убили Омри и одного из телохранителей герцога — Нарена, кажется.
— А герцогский сын?
— Цел и невредим, господин. Мы с Ю-ю убили одного демона, а потом туман ушел во дворец. Мы, сидя на кухне, слышали многочисленные крики. — Эмрин тяжело вздохнул и отвел глаза. — Я не пошел туда. — Сержант взглянул на Нездешнего, ожидая выговора.
— Когда вы покинули кухню?
— Около часа назад. Меч Ю-ю перестал светиться, поэтому мы потихоньку поднялись по лестнице в Большой Зал. Там ничего не было, только стены внешнего коридора обросли льдом. Мы вышли на лужайку и увидели, что почти все слуги и гости тоже сбежались сюда. Внизу, у моря, находится еще около сорока человек.
— Ты шел туда через дворец? — спросил Нездешний.
— Да, господин.
— Отважный поступок, Эмрин. Тумана нигде не видел?
— Нет, господин. Впрочем, я не стал задерживаться. Пробежал через зал на террасу и не останавливался до самого берега.
— Сколько слуг Мадзе Чау числится среди пропавших?
— Десять, господин, по словам капитана его охраны.
— Приведи его сюда.
Эмрин с поклоном направился к толпе. Под деревьями сидела Кива, маленький паж спал, положив белокурую голову ей на плечо.
Эмрин подвел к ним чиадзийского капитана, который низко поклонился Нездешнему и Кисуму.
— Расскажи мне, что здесь произошло, — велел Нездешний. Капитан, обращаясь к Кисуму, быстро заговорил по-чиадзийски.
— Капитан сожалеет, — перевел раджни, — что недостаточно хорошо владеет кайдорским языком, чтобы рассказать обо всем подробно. Просит позволить мне переводить его слова.
— Можешь говорить на родном языке, — ответил Нездешний на безупречном чиадзийском.
Капитан поклонился еще более низко.
— Меня зовут Лю, благородный господин, и я имею честь состоять капитаном стражи Мадзе Чау. К стыду моему, я не успел прийти на помощь своему господину в минуту опасности. Я спал, меня разбудил чей-то крик. Я оделся и открыл свою дверь, чтобы выяснить причину шума. Поначалу я не увидел ничего, но сразу ощутил холод. Я знал, что это такое, господин, ибо уже испытал это в лагере. Я надел панцирь, взял меч и хотел пройти к покоям моего господина, но туман уже заполнил коридор и устремился ко мне. Тогда, благородный господин, я бросился бежать. Я слышал, как позади меня открывались двери и как... как... убивали людей. Я не оглядывался, ибо все равно не мог спасти их.
Нездешний, поблагодарив Лю за рассказ, снял с пояса арбалет и зарядил его, а после, не сказав никому ни слова, направился к входу во дворец. Эмрин, выругавшись, последовал за ним с мечом в руке. Нездешний задержался на пороге и обернулся к нему:
— Не ходи за мной. Ты нужен здесь. Отправь десяток повозок к старым руинам, погрузив туда побольше бинтов и воды. Людям герцога демоны тоже нанесли большой урон.
Нездешний отворил двери и вступил в полумрак. Кисуму шел следом.
Около часа Серый Человек бродил по безлюдным коридорам, открывая двери, спускаясь по лестницам, проходя через залы и заглядывая в кладовые. Он не пытался двигаться бесшумно, и, как казалось Кисуму, был разочарован тем, что демоны им не встретились. Гнев, хотя и сдерживаемый, чувствовался в каждом его движении.
Наконец они добрались до большой кухни. Тело Омри лежало в луже густеющей крови рядом с телом охранника Нарена. Серый Человек опустился на колени возле старого слуги.
— Ты заслуживал лучшей участи, — тихо произнес он. На лице Омри застыл ужас, глаза были широко открыты. Серый Человек помедлил еще немного и встал.
— Он всего боялся, — сказал он Кисуму, — и ненавидел насилие. При всем при том это был неисчерпаемый кладезь доброты и сострадания. Долго пришлось бы искать человека, который бы дурно отозвался о нем.
— Такие люди — большая редкость, — ответил Кисуму. — Ты ценил его по достоинству, и это хорошо.
— Еще бы я его не ценил! Без таких, как Омри, не было бы цивилизации. Они заботятся о других и в заботе создают все, что есть доброго в мире. Это Омри уговорил меня разрешить Мендиру Сину устроить здесь больницу, а еще раньше он собрал средства на две школы в Карлисе. Всю жизнь он трудился на благо других, и вот награда: умер, растерзанный гнусной безмозглой тварью.
Серый Человек выбранился вполголоса и стал осматривать помещение. На деревянном полу осталось большое пятно, как будто от масла, футов восьми длиной — единственный след от убившего Омри чудовища. Рядом валялся длинный кухонный нож с пятнами ржавчины на лезвии и почерневшим, как от огня, костяным черенком.
Двое мужчин вышли и поднялись на первый этаж южной башни, где помещались больничные палаты Мендира Сина. Из двадцати коек в первой некоторые были перевернуты, на полу виднелась кровь. В комнате все еще стоял холод, но тел не осталось. На втором этаже их встретила еще более удручающая картина. Кровь забрызгала стены и потолок, многие кровати были разбиты в щепки.
Кисуму указал на койку у дальнего окна. Там кто-то лежал. Оказалось, что это пожилая женщина, мертвая, со сложенными на груди руками. Нездешний осмотрел ее, отметив сильную степень окоченения.
