Томас Барнс - Хозяин тумана
Прекрасную зеленоглазую незнакомку звали Далила. Молодой Вингмохавишну выскользнул вместе с ней за пределы отдаленной фермы. Из отрывочных фраз насмерть перепуганной девушки Таррейтал выяснил, что она была единственной дочерью богатого купца Нодро, богатейшего торговца и хозяина нескольких грузовых кораблей, без устали бороздящих бескрайние глади Внутреннего моря.
Во время прогулки Далилу похитили.
Разбойники убили ее няньку, раскроив ей голову топором, а девушка оказалась в руках гнусных мошенников.
Через несколько часов почтенный Нодро получил ультиматум: или он платит огромный выкуп, или… тоже тратит деньги, но только в этом случае на могильный памятник своей зеленоглазой дочери.
Все гвардейцы были подняты по тревоге. Лучшие офицеры пытались разузнать, где находится дочь купца, но тщетно…
Пришлось Нодро собирать деньги. Но когда огромные кожаные мешки уже были готовы к отправке, перед глазами отчаявшегося отца предстала любимая дочь, спасенная незнакомцем, так неожиданно пришедшим на помощь пленнице.
Таррейтал, выбежав с девушкой в лес, не знал, в каком направлении необходимо двигаться. Не могла ориентироваться там и Далила, — ведь она прибыла сюда с глухой черной повязкой на глазах.
Просека вывела их на проезжую дорогу, где уже не было так пустынно. Навстречу попадались пешие люди и повозки, груженые скарбом.
Таррейтал накинул на девушку свой темный плащ, чтобы она не так бросалась в глаза своей красотой и пышной, богато украшенной одеждой.
Юноше удалось остановить повозку, груженую сеном, и они забрались на нее. Огромный душистый стог стал на время их убежищем, и к воротам путники приблизились, зарывшись в сухую траву. Таррейтал трепетал от запаха ее волос, смешивавшегося с ароматом сена.
За всю дорогу Далила не промолвила ни слова. Лишь в самом начале их пути Таррейталу удалось узнать ее имя, да услышать несколько скупых слов о похищении. Ни звука не произнесла она до тех пор, пока скрипучая телега не пересекла городскую границу.
У ворот богатого особняка стояла стража. Угрюмые вооруженные гвардейцы выставили вперед копья, когда телега приблизилась к высоким металлическим створкам. Но из глубины, из недр воза раздался голос Таррейтала:
— Я привез дочь безутешного Нодро!
Отчаявшийся купец, постаревший за те несколько дней, что дочь его провела в плену, радостно предложил спасителю:
— Проси у меня все, что захочешь! Клянусь благословенным небом, ты получишь все, что только пожелаешь!!! Хочешь золотых слитков? Оружия? Мехов?
Но в ответ Вингмохавишну только покачал головой:
— Не нужны мне сокровища! Прошу руки вашей дочери!!! Я — принц по крови.
Он понял, что безумно полюбил Далилу! Всю свою власть готов он был в этот момент отдать ради обладания желанной красавицей.
Это чувство росло в душе каждое мгновение и преображало его. Он смотрел на прекрасную зеленоглазую девушку и дрожал от восхищения.
В зале, где Нодро принимал своего благодетеля, воцарилось гробовое молчание:
— Через неделю должна состояться ее свадьба с Навротом… — глухо откликнулся Нодро. — Они знают друг друга с детства. Они влюблены! Они не мыслят себе жизни в разлуке! О, принц, останься в доме до утра, — продолжал купец, — не покидай нас. Мы найдем для тебя достойную награду.
В душе Таррейтала вскипела жестокая ярость…
Он влюбился! Влюбился с первого взгляда, и не собирался никому уступать своего счастья.
Еще ни разу в жизни он не видел этого гнусного Наврота, но уже почувствовал, как ненависть заставила кровь пульсировать в висках. Отчаянная злоба грохотала в мозгу огромным кузнечным молотом.
Глубокой ночью он, поддавшись этому нахлынувшему чувству, закричал:
— Почему Навроту должна достаться Далила? Почему не мне? Да пусть этот подонок сдохнет, сгинет без следа, и даже память о нем пусть рассеется утренним туманом!!!
Внезапно он вспомнил о вербэре. Тот самый медведь оборотень, который загнал его в детстве в глубокую яму, вдруг возник в воображении.
Черная страшная яма не первый раз являлась к нему, и Вингмохавишну уже знал, как просить помощи у темной силы.
Гнусная морда медведя-оборотня показалась перед его мысленным взором, как только он пожелал этого. Вербэр, конечно, не понимал человеческого языка. Но он прекрасно ориентировался в хитросплетениях человеческих эмоций.
Таррейтал уже знал, как нужно просить темные силы…
Поэтому он совсем не удивился, когда наутро увидел, что весь дом купца Нодро окрасился траурными цветами. Крики и рыдания раздавались повсюду.
Рано утром стало известно, что Наврот, еще недавно считавшийся завидным и богатым женихом, во время охоты в глухом лесу попал в ловушку.
Во время охоты на него набросился вербэр, и Наврот в одночасье погиб.
Таррейтал с мрачным видом ходил по коридорам, забранным черными полотнищами, но душа его ликовала. Он нисколько не сомневался, что теперь счастье его близко.
Вечером, когда весь дом погрузился во тьму, он прокрался в спальную Далилы.
— Я пришел к тебе навсегда… — сказал он прерывающимся шепотом.
Она была невероятно хороша! Такой прекрасной девушки он еще не видел в своей жизни!
— Уходи… уходи, прошу тебя… — взмолилась она, разглядев темную тень, скользнувшую в тайные пределы ее опочивальни.
— Нет! Теперь ты моя! — дрожащим от страсти голосом возразил Таррейтал. — Теперь никто не отнимет тебя, никто не вырвет из моих рук…
Она встала перед ним и умоляющим голосом попросила:
— Уходи от меня…
— Но почему?
— Да, ты спас меня! — кивнула головой Далила. — Ты выручил меня из беды. Но я всегда буду любить только Наврота…
Холодная ярость обручем ненависти сковала голову Таррейтала. Бешенство стучало у него в висках, оно жгло его раскаленными иглами.
Не владея собой, он сконцентрировал с помощью ментального медальона всю свою телепатическую мощь и на несколько мгновений заставил девушку отключиться. Далила не понимала, что с ней происходит…
Колени ее безвольно подкосились, и она с протяжным вздохом опустилась на кровать.
Пальцы Таррейтала нетерпеливо рванули ворот ее ночной сорочки. Невесомая, едва ощутимая легкая ткань разошлась с тихим шелестом, и вожделеющему взгляду принца явилась ее совершенная плоть.
Как зачарованный, он смотрел на обнаженную Далилу и в свете луны видел ложбинку, темневшую между ее пышными грудями. С детства он считал, что у всех женщин должно быть три груди, и сейчас любовался парой сосков, усматривая почему-то в этом тайный знак, что он никогда больше не разлучится со своей любовью.
