Александр Прозоров - Люди меча
Он перекрестился еще раз и направился к себе — тоже надевать панцирь.
Новгородская крепость, поставленная на острове, еще во времена святого Сергия Радонежского, была едва ли не самой важной для Новгорода. А может, и самой важной: ибо монастырь на Соловецком острове защищал всего лишь торговые пути, по которым Русь издревле торговала со всем миром, а крепость на Ореховом острове — закрывала единственный лаз ко внутреннему новгородскому морю: Ладожскому озеру. Прорвись кто в эти воды — и для него будут открыты пути и на сам Новгород, и на внутренние русские пути: на Онежское озеро, Белое, Воже. А значит — к Вологде, Вытегре, Каргополю. Посему укреплению твердыни вольный город завсегда уделял немалое внимание. Это не Копорье, что по пьянке пару раз срывали начисто, а потом опять отстраивали. Орешек ставили на совесть, сразу — из камня, со стенами в три сажени толщиной, с тремя кострами-башнями, возвышающимися вдоль русла Невы, обширным двором и посадом, отделенном от крепости широким рвом — дабы подкопа не случилось, коли захватят. Впрочем, ноне посад также окружала прочная стена, на стенах которой стояли стрелометы, выбрасывающие на сотню саженей по десятку сулиц зараз, и двугривенные пищали в количестве двадцати штук.
Два века надежно охранял Орешек проход из моря к русским землям и обратно. За это время в нем успели повоевать и мечами, и саблями, луками и самострелами, камнеметами и тюфяками, стрелометами и пищалями. Но если мечи еще как-то забылись, оказались перекованы на ножи и косы, то исправно кидающие заряды камнеметы и стрелометы по-прежнему стояли во дворе крепости, всегда готовые помочь высунувшим через бойницы угловых башен пушкам. По сравнению с бронзовыми и железными стволами у камнеметов имелось несколько явных преимуществ: они могли стрелять из-за укрытия, они не нуждались в порохе, они могли кидать все, что только мастеру приходило положить в приклепанную к длинному сосновому рычагу петлю, а не только строго калиброванные ядра. Какому же воеводе придет в голову столь ценную машину разрушать?
Остров наполнился шумом: гулко зазвучала подвешенная возле воеводской избы дубовая бита, захлопотали бабы, собирая развешенное белье, заголосила скотина, которую неурочно погнали домой. Шуму хватало: стены крепости защищало почти три сотни человек, еще два сотни — посад. Из ратников не меньше половины жило здесь с семьей и хозяйством. Многие, стесненные узким пространством внутри стен, даже поставили себе избы снаружи, за посадом, на обращенных к озеру мысках. Изб немало — больше сотни дворов воевода в свое время насчитал. Похоже, жилищам их сегодня настанет конец…
Впрочем, все ратники уже успели занять место на стенах или у камнеметалок, предоставив спасать нажитое имущество бабам и малым детям. Сейчас главное — отстоять крепость и сохранить свои жизни. А все остальное — дело наживное.
— Мачты вижу! — закричал караульный на левой башне. — Десяток! Идут сюда…
Широкая — на треть версты — Нева, давала шнекам немалый простор для маневра, но адмирал Брагге, надеясь на неожиданность нападения, приказал идти сразу на крепость. Высаживаться немедля и идти на штурм. На носовых площадках, поднятых на столбы, теснились мушкетонщики. Шведские воины, в большинстве усатые, с бритыми подбородками, одетые в железные кирасы, шлемы с открытым лицом, со спрятанными в броню руками и ногами, спереди прикрытыми наголенниками и совершенно открытыми сзади, собрались на носах, готовые прыгнуть за борт, лишь только под килем приглашающе зашуршит песок.
— Пора! — махнул камнеметам воевода. Розмыслы почти одновременно отпустили стопора, и шесть длинных сосновых бревен взметнулись вверх, выбрасывая полупудовые неотесанные валуны.
Камни описали высокую пологую дугу, и сверху вниз рухнули на плотно идущие суда. Четыре из них бухнулись в воду, ломая весла ближним лоймам, одна легко пробила палубу и сшитое из положенных внахлест досок дно одного шнека. Из пробоины вверх ударил толстый фонтан воды, но лодка продолжала двигаться. Зато шестой из камней ударил точно по борту лоймы, мгновенно прорубив его сверху донизу, и судно с ужасающей скоростью легло набок и стало погружаться, увлекая за собой испуганно воющих, молящих о спасении и карабкающихся наверх, закованных в тяжелое железо людей.
Мушкетонщики, не дожидаясь команды, начали стрелять. Площадки на носах окутались белым дымом, по каменным стенам громко зашлепали пули.
Розмыслы тем временем торопливо крутили ворота. Устройство камнеметалки не представляло сложности: рычаг, выпиленный из цельного ствола дерева, крепился на вал. С короткой стороны рычага привязывалась корзина, которую наполняли камнями или просто песком, с длинной — закреплялась петля для снаряда. Просто и надежно. А главное — за прошедшие два столетия поколения розмыслов уже успели сродниться со своими катапультами, узнать их характер, пристреляться — и теперь без труда могли положить камни один точно поверх другого. Потому-то и оглядывался на них воевода, не очень надеясь на точность боя из пищальных стволов.
Ненадолго над озером повисла мирная тишина: ближние шведы перезаряжали мушкетоны, дальние — не могли стрелять из-за слишком большого расстояния. Андрей Юшкевич тоже выжидал, давая судам подойти поближе — чтобы ядра били не на излете, а в полную силу, а потом дал отмашку пушкарям:
— Пали!
Залп тридцати стволов загрохотал частой оглушительной дробью — ядра врезались в шнеки, пробивая борта, калеча густо столпившихся людей, сбивая со столбов площадки вместе с мушкетонщиками. И опять тишина, в которую врезались крики боли и стоны изувеченных.
— Выдержали… — с облегчением перекрестился Якоб Брагге. Самое страшное осталось позади: теперь, пока русские не перезарядят пищали, столь сильного обстрела уже не будет. — Вперед, вперед! Подходите ближе, стреляйте по крепости!
Адмирал не был уверен, что его слышат, но капитаны поднимающихся по Неве и сразу вступающих в бой кораблей вели себя правильно: они обходили крепость со стороны и приближались к ней, давая возможность мушкетонщикам беспокоить обороняющихся непрерывным огнем со всех сторон.
Между тем передовые шнеки, отчаянно борясь с сильным течением, проползли мимо стен крепости к дальней, незастроенной стороне острова, и с них на каменистый берег уже спрыгивали латники. Разумеется, они не кидались на отвесные стены, чтобы погибнуть глупо и бессмысленно — нет, они скидывали на берег фашины, множество фашин, торопливо отгораживая себе на мысу небольшой форт и тут же прячась за стеной из хвороста от выстрелов русских пищальщиков. Кажется, среди высадившихся потерь пока не имелось — хотя за их спинами уже лежало на мелководье, выставив на поверхность мачты с намокшими парусами, целых три судна.
