Альберт Максимов - Путь Сашки. Книга четвертая
— Самой Луктии или кому — нибудь из ее родных?
— Самой. Хотя пока можно и родне. Даже так лучше! Пусть помучается, зная, что она будет следующая. Да, так даже лучше!
— Тогда начни с ее младшего брата. Он недавно женился.
— На ком?
— Тоже какая — то дворяночка. Но тебе она понравится.
— И в чем будет месть?
— Пригласи сегодня Луктию, ее отца и брата с женой. А дальше ты знаешь. Пусть все будет происходить при них.
— И..?
— После этого прогонишь Луктию и будет встречаться с женой брата. До тех пор, пока та не забеременеет.
— А причем здесь Луктия?
— Брату Луктии очень не понравится, что ребенок будет не его.
— Но он будет воспитывать сына короля! Это же честь для него!
— Нет, только не для ее брата. Он будет взбешен.
— Он, а не Луктия. Ей — то что? Взбешен, не значит умерщвлен.
— Может и до этого дело дойдет. Брат у Луктии совсем молодой, таких любят хаммийцы. К тому же он дворянин.
— Ты предлагаешь его схватить и продать хаммийцам? Это было бы хорошо.
— Нет, ваше величество. Продадим, они погорюют и забудут. А надо, чтобы не забывалось, чтобы каждый день напоминало. Живот его жены будет напоминать, а затем рождение бастарда. Это с одной стороны. И сам брат, обесчещенный хаммийцами прямо здесь, в вашем замке.
— Это интересно. Ты молодец, Лазерс, здорово придумал.
— Только, мой король, как бы он не наложил на себя руки. Он может. Мнит себя дворянином в каком — то там колене.
— Дворянчик. Почти как чернь. И что же делать?
— А пусть его родные от него не отходят. Чтобы руки на себя не наложил.
— Здорово! И чтобы все знали, что это за длинный язык этой гадины! А когда стану королем, ее посажу на кол!
Но запланированная месть пошла совсем не так, как ожидал Ласкарий. Блокс, брат Луктии, не стал пассивно смотреть, что задумал сотворить с его женой юный виконт. Он вмешался, с силой толкнув Ласкария в грудь. Подросток упал на пол, испуганно прикрылся руками и закричал.
Ворвавшиеся стражники схватили Блокса, гневно нависшего над виконтом.
— Он меня хотел убить, — плаксиво выкрикнул подросток. — В камеру его, туда, вниз. И этих всех туда же.
— Ты видел, Лазерс? — обратился Ласкарий, когда стражники увели семью Луктии.
— Да, ваше величество, это неслыханно. Может быть, его подослали из Лоэрна?
— Он ведь мог достать меч! А ты почему меня не защитил?
— Я пытался сделать, мой король, но…, — Лазерс замолчал, не зная, что сказать.
— Что «но»?
— Брун, отец этих преступников преградил мне дорогу. Да, точно так. Я теперь припоминаю, что он сделал это специально. И в руке у него что — то было. Кинжал! Если бы не я, ваше величество, то Брун вас зарезал бы!
— Ой!..
— Я вас спас, мой король! Это заговор! Нужно немедленно сообщить графу. В замке еще могут оставаться их сообщники.
— Тогда иди и сообщи. Нет, стой! Я не могу оставаться один. Пусть вызовут солдат личной графской сотни…
Граф Эймуд узнал о покушении на его внука уже через час. Весть принес начальник графской стражи барон Леватье. Барон прекрасно знал, что за внук растет у его сюзерена. Да и баронет Лазерс вызывал у него только чувство презрения. Ничтожество, прилипшее к юному виконту.
— Что там случилось, Леватье?
— Милорд, по словам вашего внука и его друга, — Леватье презрительно скривился, — Брун вместе с сыном хотели зарезать его светлость. Но Лазерс помешал этому, защитив своим телом юного виконта от кинжала в руках Бруна
— Так и было на самом деле?
— Лазерс труслив, это знают многие. Если бы Брун с сыном хотели убить вашего внука, то баронет в лучшем случае спрятался бы под кроватью.
— А в худшем?
— Может быть, упал бы в обморок.
— Тогда что же там произошло?
— Я бегло расспросил Бруна и Блокса, прежде чем идти к вам, милорд. Их поместили в разные камеры, поэтому они не могли сговориться, придумать единое объяснение. Оба порознь утверждают, что ваш внук потащил жену Блокса на кровать, тот не сдержался и в гневе толкнул юного милорда. Вот и все.
— А Брун что в это время делал?
— Ничего, милорд. Он просто опешил. Кинжал не доставал.
— Откуда же тогда утверждение, что Брун хотел зарезать Ласкария?
— Возможно, это выдумка. Однако это лишь начальные предположения. Истину должен дать допрос.
— Так допросите же.
— С пристрастием, милорд?
— Да.
— Позволено ли мне их калечить?
— Да. Но если можно обойтись без этого, то обойдитесь.
— Хорошо, милорд.
— Идите. Хотя, нет. Три дня назад, тот случай с ворами. Они украли или нет?
— Я не присутствовал при допросе. Но там был ваш внук и после допроса юноши были сильно измучены. Все — таки раскаленные щипцы, да и в самых болезненных местах.
— Кто еще присутствовал при дознании, кроме моего внука?
— Палач и писарь. Но палач слишком туп, а писарь подтвердит то, что посчитает, что мы хотим от него услышать.
— Объясните.
— Если он увидит, что мы сомневаемся, что юноши воры, скажет, что они себя оговорили. В противном случае будет утверждать, что они действительно воры, укравшие кошельки у вашего внука.
— А ты сам что думаешь?
— Мое мнение должно основываться на подтвержденных фактах, а таких фактов нет. Но скажу одно. Когда их схватили стражники, юноши сообщили, что кошельки им отдал баронет Лазерс.
— С чего это ему швыряться кошельками с серебром? Глупость, с помощью которой они хотели отвертеться от наказания.
— Возможно, вы правы, милорд. Но нельзя исключать возможности, что юноши не соврали. Лазерс им дал кошельки, а затем обвинил в воровстве. Деньги, разумеется, вернулись обратно.
— И зачем ему это делать?
— Ваш внук не пропускает зрелищ наказания провинившихся слуг. И казней воров и убийц.
Граф нахмурился. То, что ему сообщил начальник стражи, он знал. Но пытался не заострять на этом внимания. Ласкарий сейчас в таком возрасте, когда хочется веселья и разнообразия вместо скучной жизни двора. Будущий правитель, без разницы, королевства или графства, должен быть человеком сильным и жестким, когда надо, то жестоким. Только так можно удержать бразды правления в своих руках. Мягкотелым и слабым не место на троне. Покойный Фредриг не был мягкотелым, но характером не вышел. Вот и оказался под полным влиянием Тарена, брата жены. Лишился одного за другим сыновей — наследников, потом умер сам, став полной развалиной — и это в его — то годы! Поэтому на посещение Ласкарием сцен наказания преступников и рабов граф смотрел сквозь пальцы, даже временами с удовлетворением, что внук не растет мягкотелым.
