Алексей Пехов - Ветер полыни
Шена продолжало мутить, и Тиф наконец заметила это:
— Что, мальчик? Плохо? Привыкай. Только в сказках, когда ведьмы летают на метлах, им хорошо и удобно, точно в карете.
— Мы не летим! — с трудом просипел ученик Цейры Асани.
— Еще и не вечер!
В два прыжка они оказалась на стене, застыли на краю пропасти и, не удержавшись, рухнули вниз.
С высоты в шестьдесят с лишним ярдов красные черепичные крыши Второго города казались не такими уж большими и напоминали лоскутное одеяло, которое приближалось с катастрофической скоростью. Целитель заорал, и в этот момент воздух по бокам бабочки Бездны задрожал, превращаясь в белесые, полупрозрачные крылья. Не долетев до крыш ярдов десять, «лошадка» выровнялась и направилась в сторону моря.
Тиф чувствовала «метку» лучника. Он был где-то в Гавани, и бабочка — единственный шанс нагнать его быстро. Иначе придется ждать, пока Фарид захватит ворота. К тому же, с помощью летуна можно с легкостью преодолеть большую часть Альсгары, не блуждая по охваченным боями улицам и минуя ворота в промежуточных стенах.
Естественно, за подобный, на первый взгляд удобный, вид передвижения приходилось расплачиваться. Как только бабочка раскрывала крылья, ее «жизнь» подходила к концу. Две-три минки, и невнимательный наездник лишался «лошади» прямо в воздухе. Крайне неприятная ситуация. Но Тиа решила рискнуть, пусть создание крыльев и требовало от мага недюжинных сил и умения. Из Восьми лишь Гинора, Ретар, Тальки да Тиа умели создавать летающую нежить. Но делали они это не слишком часто. Тиф, к примеру, третий раз в жизни.
Она знала, что через несколько наров за летуна придется расплачиваться страшной болью в суставах и отказом от использования Дара почти на целые сутки. Цена использования бабочки редко когда превышала ее полезность. На такое шли только сумасшедшие. Ну и Тиф, конечно.
Впрочем, у нее просто не было иного выбора. Пришло время идти на разумный риск. А за грядущую боль она как-нибудь расквитается с теми, кто вынудил ее на такой шаг, и заставил лететь в дождь. Мерзко, холодно, капли хлещут по лицу, попадая в глаза. И все же Тиа вполне могла рассмотреть, что творится вокруг.
Несмотря на ливень, весь Голубиный город пылал. Из-за грандиозного пожара огромные столбы дыма, слившись с тучами, сожрали горизонт на востоке. Проклятую сейчас не слишком волновало, кто послужил причиной гибели пригорода Альсгары. Хоть имперцы. Хоть Рован. Никакой разницы. Пусть хоть все горит синим пламенем, главное — поймать девчонку-самородка и доставить ее к Тальки…
Первая минка подошла к концу. Бабочка преодолела ровно половину пути до моря. Второй город закончился, Среднего осталось совсем немного. Впереди высились многочисленные, засоряющие небо башни йе-арре — Птичий город. От него до Гавани рукой подать.
В районе пирсов в низкие тучи ударили столбы света. Тиа недоуменно нахмурилась, не понимая основу породившей их магии. И в этот момент Целитель что есть силы заорал ей на ухо:
— Сзади!
Тиф едва не пропустила магический удар. Кто-то из выкормышей Башни увидел с земли парящую над городом бабочку и, недолго размышляя, швырнул вдогонку боевым плетением.
Все силы Тиа были сконцентрированы на том, чтобы управлять «лошадью» и удерживать в плену Целителя. У нее не было возможности перебросить часть жара «искры» на щит. Поэтому Проклятая заставила бабочку заложить вираж, уводя ее по пологой дуге как можно ближе к морю. Тем самым она избежала первой атаки, но вторая, уже на излете, достала их над Гаванью.
Сухой треск, упругий толчок горячего воздуха в спину, и связывающие Дочь Ночи с бабочкой «нити» оказались сожжены. Тварь, более не слушаясь команд, начала падать. Крыши домов закружились в безумной карусели, с каждой уной становясь все больше и больше. Под Шеном пронеслась череда улиц, затем высокий шпиль храма Мелота, в который они едва не врезались, а потом появилось море. В этот самый момент время магической жизни бабочки истекло. Порождение Бездны превратилось в прах, оставив Проклятую и Целителя на произвол судьбы на высоте сорока ярдов над землей.
Птичий город умирал в боях. От магии Огоньков, Ходящих и колдунов все гремело, горело, сверкало и рушилось. То и дело из переулков и окрестных улочек выскакивали морты. Набаторцев в Альсгаре оказалось куда больше, чем я думал. Один из воинов пустыни решил, что мы — легкая добыча. Лаэн пришлось расплющить его о ближайшую стенку.
Несмотря на опасность, мы миновали бывший район йе-арре довольно быстро и без особых осложнений. Гавань встретила нас удивительной тишиной. Точно на заброшенное кладбище попали. Ни людей, ни тварей Сдиса. Впрочем, нет, я, кажется, ошибся. На одной из мостовых лежало множество тел. Я насчитал больше двадцати мертвых стражников. Вокруг валялись покореженные, обугленные кирасы, раздавленные фрагменты тел. У фонтана, вода которого стала красной от крови, скрючившись, лежал утыканный болтами некромант. Его все-таки достали.
Уставшая лошадь почуяла запах смерти, всхрапнула и замерла, как вкопанная, отказываясь идти дальше. Мне пришлось взять ее под уздцы.
— Почти на месте, — сказал я и вдруг увидел, что Ласка покидает седло. — Эй, ты куда!
— Я быстро! — Она бросилась назад.
— О, нет! — простонал я, когда она вернулась, вооружившись посохом колдуна. — Зачем нам эта штука?
— На всякий случай. Мне с ним спокойнее.
— А мне нет. Я помню, что с тобой было в Песьей Травке, после того, как ты завладела точно такой же гадостью. Он пьет жизнь. И может убить тебя.
— Мы должны выбраться из города. Любым способом. Если думаешь, что я испытываю восторг от использования хилсса, то заблуждаешься. Но если не окажется иного пути — я им воспользуюсь. Не спорь! Ты ведь знаешь, что у нас нет выбора. Просто выведи меня отсюда, а об остальном я позабочусь.
Как и у всех кошек, у Тиф имелись в запасе не только девять жизней, но и вцепившаяся в хвост удача.
Когда создание Бездны превратилось в прах, Проклятая и не подумала испугаться. Однажды, еще во время Войны Некромантов, с ней случилась та же самая неприятность — зазевалась, забылась, и пришлось выкручиваться. Так что на этот раз она знала, как действовать.
Бросила под себя и пленника целый ряд щитов из густого воздуха. Каждый из них ловил их тела, пропускал через себя и замедлял падение. Так что когда Тиа и Шен оказались на земле, то отделались лишь незначительными ушибами и испачканной одеждой.
Тиф, сплюнув вязкую слюну, встала на четвереньки, затем на колени. Сверху, смешиваясь с дождевыми каплями, падали крупные хлопья черного пепла — это все, что осталось от бабочки. Дочь Ночи отметила, что во время приземления едва не угодила в большую, разжиревшую от непогоды до совершенно неприличных размеров, лужу.
