Мария Двинская - Дети богов (СИ)
К Триполю вышли в середине дня. Пришлось задержаться — перед нами в город хотел пройти какой‑то маг, подвёргшийся чуть ли не допросу со стороны дежурившего служителя Единого. От терпеливо ожидающих своей очереди пройти людей я узнал, что такого пристального внимания в последний месяц удостаиваются все маги, не поклоняющиеся Единому. Особенно тяжко приходится путешествующим с учениками.
Когда подошла наша очередь, стражи на входе придирчиво изучили документы, записали имена в толстую тетрадь и, получив входную плату, потеряли к нам интерес. Служитель Единого равнодушно проводил нас взглядом. Ему поручено высматривать имперского мага с учеником, а не крестьянина с племянником и девушкой. Я слегка обиделся — он совсем халатно относится к своим обязанностям, даже ауру не проверил, а я полчаса наводил на себя маскировку, пряча характерные для обученного мага элементы ауры.
Я с наслаждением лежал в горячей ванне. Три дня назад мы сдали Леру на руки её тётке и теперь я предавался заслуженному отдыху. Никто не просил посмотреть, правильно ли у него получается колдовать, не просили согреть воду в запруде у ручья, потому, что надо помыться и постираться, а ручей холодный. Никто не возмущался, что рядом аж два мага, а от комаров проходу нет и не бегал по стоянке с криками «Кеша, Кеша! Вы не видели Кешу?» Ещё денёк побездельничаю, и надо уже определиться, куда уходить. В Триполе оставаться я не хотел, как и в самом Федском княжестве — слишком уж здесь чувствовалось влияние церкви Единого. Красные пришли с юга, или из самой пустыни, или с земель за ней. Окрист они быстро подмяли под себя и объявили всю магию, что шла не от Единого, вне закона. Магам, ведьмам, колдунам и прочим запретили творить волшбу независимо, веруют они в Единого или нет — не слуга Единого, не носишь красную робу, значит, магия для тебя под запретом. Поклоняешься прежним богам — ненадёжный человек, на хорошую работу не пустят. В Федском княжестве до такого ещё не дошло, но маги уже обязаны были согласовывать любую волшбу с властями. Или платить очень крупный штраф за «потенциально опасную деятельность». В Роске церковь Единого тоже набирала силу, но пока не так активно. В Империи и восточных странах красные тоже появились, но ещё не имели серьёзного веса — нас спасали горы, через которые почти никто не ходил. Но эти же горы не давали получить сведения о происходящем. Шутка ли — я даже не знал о существовании Федского княжества, хотя от гор оно располагается очень близко.
Я же просто хочу спокойно жить как человек. Построить себе башню, перенести туда библиотеку и разработать, наконец, курс обучения магии. То, как Фер быстро осваивал заклинания, только подтверждало мои теории об устаревших методах обучения и необходимости пересмотра системы. Но здесь красные не дадут спокойно колдовать, значит, опять надо куда‑то идти, ночевать в лесу у костра — денег же на нормальную дорогу нет.
Я с сожалением вылез из ванны. Настроение испортилось от мыслей о предстоящем походе.
— Хозяин, хозяин! — этот голос я узнаю когда угодно. Интонации не просто встревоженные, а близки к паническим. Что его так могло взволновать? Парень всё время пропадал у дома Лериной тётки, строгой женщины, не пускавшей его на порог и не выпускавшей девушку из дома без присмотра.
— Что кричишь? — я с неодобрением посмотрел на вбежавшего в комнату Фера.
— Леру замуж выдают!
— Это было новостью месяц назад.
— Вы не понимаете, её отчим узнал про тётку и ждал её!
— Значит, судьба у неё такая, — я пожал плечами и продолжил одеваться. — Мы своё дело сделали, проводили до тётки.
— Но я люблю её!
— Не волнуйся, это пройдёт скоро.
— Не пройдёт. Она меня тоже любит. А её за старика выдают.
— Притерпится.
— Да ну вас! — Фер махнул на меня рукой и выбежал из комнаты. Я услышал, как он сбежал вниз по лестнице.
«Побежал спасать свою ненаглядную," — усмехнулся я. — «Молодой ещё, горячий. Как бы не натворил делов.» Я высунулся из окна и успел бросить в парня заклинание — маячок, как раз до того, как Фер скрылся за поворотом. Торопливо одевшись, я подхватил свой посох и пошёл за ним следом.
? Маячок привел меня к небольшой площади, у дальнего края которой стояла полукруглая открытая ротонда. По характерному орнаменту я понял, что ротонда когда‑то была посвящена Деборе. Считалось, что именно она благословляет и скрепляет браки. В Имперских городах тоже ставили подобные беседки и браки предпочитали заключать в них, перед статуей богини. По тому, как резко выделялся светлый мрамор на потемневшем от времени камне, статую поменяли не так давно. Вместо Деборы на постамент поставили Единого, поднявшего обе руки вверх в своём жесте — выставленный из сжатого кулака средний палец.
Статую я разглядел позже — внимание привлекли люди, собравшиеся на площади перед ротондой. Перед статуей лицом к площади стоял служитель Единого и читал проповедь, Лера с обречённым видом стояла справа несколько в стороне. Её тётка крепко держала девушку за руку, опасаясь, что она сбежит. С левой стороны в нетерпении ожидал начала церемонии жених. Его можно было назвать красивым. Лет так двадцать, а то и все тридцать назад. Волосы не потеряли свой цвет, но заметно поредели, совершенно не скрывая желтоватую кожу. Брюхо тяжёлым мешком перевешивалось через пояс.
Красный закончил проповедь и пригласил подойти к нему жениха и невесту. Леру подвела тётка, так и не выпустившая её руку. Девушка не сопротивлялась, но и не показывала желания слушаться указаний. Я разглядел в группе людей, наблюдающих за церемонией, Фера и подошёл к нему. Как раз в этот момент служитель Единого вопрошал присутствующих, есть ли среди них те, кто знает какие‑либо причины, по которым эти двое не могут быть мужем и женой. Фер рванулся вперёд, но я успел схватить его за плечо и оттащил в сторону.
— Ну, и куда ты, дурень?
— Но я же люблю её!
— Я это уже слышал.
— И она любит меня!
— И это я уже слышал.
— Да вы сами посмотрите на него!
— Смотрел, не в восторге, — мне действительно не нравился жених.
— Сделайте что‑нибудь, пожалуйста! Она же погибнет с ним!
Ненавижу, когда меня о чём‑то сильно просят. Особенно о том, что я и сам хотел бы сделать. Слишком легко поддаюсь на уговоры. Служитель Единого вновь обратился к людям, теперь уже с просьбой сказать невесте то, что хочется сказать ещё свободной девушке, а не чужой жене.
— Я об этом ещё пожалею, — пробормотал я и, растолкав людей, подошёл совсем близко к ротонде.
— Я хочу сказать! — я произнёс это достаточно громко, чтобы служитель не смог проигнорировать и объявить окончание церемонии, сделав вид, что он меня не расслышал. Лера подняла заплаканные глаза и удивлённо на меня посмотрела.
