Михаил Кликин - Три легенды
– Вон он стоит, смотри. Только чуть бледный.
– Видишь шрам?
– А что случилось?..
Толпа переговаривалась десятками голосов, вопрошала, отвечала, слушала. Толпа знала все.
Чес и Кирк подошли к покосившемуся забору. Воин одной рукой поддерживал своего ослабшего товарища, в другой держал меч. На некотором отдалении от друзей, за их спинами кучились переговаривающиеся жители деревни. Они следовали по пятам за воином и Хранителем Талисмана, не решаясь подойти ближе, но и не расходились, словно чего-то ожидая.
Издалека донесся глухой перестук.
Кирк отворил скрипучую калитку.
Далекая дробь сделалась громче, и стало понятно, что по дороге скачет всадник. Несколько человек из толпы обернулись на приближающийся шум, но деревенские дома, повторяя плавный изгиб дороги, загораживали обзор и отсюда ничего не было видно.
Калитка была слишком узкой для того, чтобы пройти вдвоем. Кирк спросил:
– Как ты, нормально?
– Да, – ответил Чес. – Можешь отпустить. Я уже в порядке.
Над крышами домов показалось облако пыли. Перестук копыт близился, еще мгновение и всадник станет виден. Люди расступились, освободили дорогу.
– Чес! – прокричал кто-то громко и властно. – Кирк!
Друзья разом обернулись на зов незнакомого голоса. Кирк сделал шаг к дороге. Чес застыл, привалившись к заборному столбу. До учителя рукой подать. Всего несколько метров. Несколько ступенек…
Из-за домов вымахнул взмыленный жеребец. Едва не сбив стоящих на обочине людей – крестьяне шарахнулись в стороны, – проскакал мимо. Перед домом Туков всадник натянул поводья, и жеребец послушно встал. Человек соскользнул с седла.
Кирк, прищурившись, разглядывал незнакомца, столь стремительно ворвавшегося в деревню. Высокий, отлично сложенный, великолепные доспехи, на поясе меч из лучшей стали. Величавая осанка, прямой надменный взгляд золотых глаз. Уверенные движения. Прирожденный!
– Я пойду, – сказал Чес и шагнул по направлению к сгнившему крыльцу.
– Стой на месте, – приказал незнакомец и выхватил меч, – иначе я убью этих людей.
Чес замер и медленно повернулся.
– Кто ты?
Кирк уже знал ответ:
– Хаунт.
Человек театрально поклонился и сказал:
– Ты прав. Это я.
– Я не знал, что ты Прирожденный. Что тебе надо от нас?
– От тебя, воин, ничего. Мне нужен Талисман. А тебя я отпускаю. Иди, ты свободен.
Кирк поднял меч в боевую позицию. Нахмурился, упрямо опустил голову.
– Я не уйду.
– Глупец! Неужели ты думаешь победить Прирожденного? – Хаунт развеселился.
– Мне все равно. Я готов умереть…
– Достойные слова…
– Я дал слово защищать Хранителя Талисмана. Я обязан ему жизнью, и ничто не заставить меня нарушить обещание.
– Как красиво ты говоришь, – Хаунт издевательски смотрел на воина. – Ты заранее приготовил эту речь?
– Что тебе надо? – спросил Чес.
– Я же сказал. Мне нужен Талисман.
– Но ты не сможешь им воспользоваться.
– Я и не собираюсь сам заниматься этим… Ты не понял: мне не нужна часть, мне необходимо целое. Ты тоже пойдешь со мной. Бесполезный без человека камень мне ни к чему…
Деревенские жители напряженно вслушивались в разговор. Поняв, что схватка неизбежна, они стали потихоньку отступать, стремясь незаметно исчезнуть, надеясь спрятаться в своих домах, за бревенчатыми стенами, запереть крепкие двери, захлопнуть ставни.
– Всем стоять на месте! – прокричал Хаунт. Он схватил ближайшего крестьянина, крепкого молодого мужчину с увесистой дубинкой в руке, сжал ему плечо цепкими сильными пальцами, бросил на землю, приставил к его груди меч. – Если все будут вести себя хорошо, то никто не пострадает! – объявил Хаунт. – Иначе ваша деревня будет справлять пышные похороны. Если останется, кому справлять.
Люди замерли.
– Отпусти их. Они ни при чем, – сказал Кирк.
– Нет уж. Теперь вы от меня не сбежите. Только дернитесь, и я вырежу половину этой деревни. Обещаю. Не пожалею ни женщин, ни детей, ни стариков.
– Зачем тебе Талисман? – спросил Чес.
– Ты слышал о Тарсии?
– Тарсии Марэ?
– Странное имя, не правда ли?
– Он мертв.
– Я знаю. Безумный некромант ушел в загробный мир к своим любимым тварям. Ну не забавно ли?
– И какое тебе дело до мертвых?
– Тарсия нужен мне живым.
Чес вздрогнул, заглянул прямо в смеющиеся золотые глаза Хаунта.
– Талисман не лечит мертвых.
– Так ли? – прищурился Хаунт и пнул распростертого в пыли крестьянина, вдавил в тело острое лезвие.
– Он прав. Талисман не лечит мертвых, – подтвердил Кирк, немного подавшись корпусом вперед.
Хаунт посмотрел на воина, предупредил:
– Не двигайся! – он оглянулся, обвел взглядом оцепеневшую толпу перепуганных деревенских жителей и заговорил, вновь обращаясь к Чесу: – Неужели ты не сказал всей правды своему телохранителю? Неучто ты утаил главное свойство Талисмана? А я-то думал, что меж близкими друзьями не бывает тайн…
– О чем он? – спросил Кирк, но Чес промолчал. Хаунт продолжал говорить, издевательски ухмыляясь:
– Разве ты не сказал своему товарищу, что Талисман может поднимать мертвых? Или ты берег его от соблазна? Думал, что твой друг захочет оживить своих родственников, свою матушку или отца? Умершую от столбняка сестричку, или убитого в пьяной драке братика? А? Ты этого боялся, Чес? А зачем ты сам пришел сюда? Ответь честно! Вылечить своего убогого учителя или оживить его труп?..
– Замолчи, Хаунт! – выкрикнул Чес. – Хватит!
– Нет, я еще не все сказал. Я деловой человек. И я делаю тебе предложение: ты идешь со мной и поднимаешь из могилы Тарсию. А я, в свою очередь, отпускаю этих людей и твоего друга.
– Я не буду возвращать к жизни этот кошмар. Этого убийцу, этого сумасшедшего некроманта, это проклятие мира. Он и так слишком долго жил, пока его не уничтожили, собравшись вместе, девять светлых магов.
– И твой учитель был среди них.
– Да!
– Как хитро все сплетено! Как все запуталось! И теперь ты должен исправить ошибку своего учителя.
– Нет. Ты не заставишь меня…
– Я бы не был столь категоричным. – Хаунт зло пнул лежащего перед ним крестьянина, попав тому прямо в солнечное сплетение. Человек задохнулся, захрипел, скорчился, прижав руки к животу, а Хаунт, воспользовавшись его беспомощностью, отнял от тела меч, сделал быстрый скользящий шаг назад к толпе крестьян, полоснул клинком бледную пожилую женщину, и она, коротко вскрикнув, повалилась на землю. Из разрубленного плеча хлынула кровь. Женщина молчала, кусая губы и зажимала рану руками. Чес рванулся было к ней, но Хаунт уже стоял на своем месте, приставив окровавленное лезвие к груди молодого крестьянина, корчащегося в пыли. Кирк заскрежетал зубами от бессильной ярости.
