Наталья Самсонова - Игрейн. Леди с надеждой
После ужина Роберта выказывает желание проводить меня до моих покоев.
— Почему Инира знает, что твой возлюбленный умчался по своим боевым делам, а ты нет?
— Потому что ей он сказал, а мне нет, — в сердце собирается раздражение.
— Потому что она была рядом, а ты нет, — припечатывает Роберта. — Быть женой боевого мага, значит положить на свои плечи не только его дом. Ты должна знать, что и как делает твой муж — ты его опора. Цветы, конфеты, прогулки под луной — все это у тебя будет, но редко. И упаси тебя Бригитта что-то от него требовать.
— Зачем ты меня мучаешь?
— Влюбиться в бойца просто — наглость, запредельная уверенность в себе, поступки на грани этикета и приличий, а то и вовсе за гранью. Все это привлекает нас, женщин, от сопливых девчонок до уже старых и дряхлых матрон. Боевой маг — любовник, это масса положительных эмоций, неутомимый и жадный в постели, он будет появляться в твоей жизни по ночам, с букетами цветом, матерными комплиментами. И твой супруг будет сидеть в своем кабинете боясь высунуть нос в коридор, потому что ему не справиться — ни на дуэли, ни так.
— Роберта.
— Но муж, муж совсем другой. Вечно занятый, постоянно вымотанный, он будет носиться по всей территории маркизата — увы, не бывает так, чтобы для бойца не нашлось работенки. Он не заметит ни нового платья, ни роскоши твоей косы. Он будет домогаться до тебя в любое удобное и не удобное время — неутомимый и жадный до ласк, помнишь? Ты взвалишь на себя его дом, а он будет решать чужие проблемы. И я. Вот сейчас ты думаешь, мне рады? Мой муж заплатил за мою охрану, и дамы улыбаются, сквозь зубы. Они бы удавили меня, но я — это запасы на зиму, на деньги моего супруга закупается зерно и мясо, пиво, вино, свечи — все это стоит денег.
— Роберта.
— Помолчи! И послушай. Ты знаешь, что в Ковене далеко не все друзья? Дор Харт не терпит милорда Терцис, но их жены дружат. Раньше они дружили против тебя, а сейчас против меня и Иниры. И твой муж не будет встревать в твои дрязги с женами своих соратников — здесь так не принято. Ваши дети будут сражаться вместе и вам придется поддерживать отношения. Сирилл это понимает, она напряжена, она испугана и не готова. Герад слишком торопиться. Атолгар же дает тебе возможность оценить жизнь Ковена, но вместо этого ты занимаешься невесть чем. Дразнишь его, млея от объятий Чумного.
— Постепенно я смогу все, — прикусываю губу, открываю дверь в свои покои, перед которыми Роберта так жарко произносила свою речь, и предлагаю ей проходить и располагаться. — Но я не хочу брать супруга боем. Как последнюю шляпку — кто первый до прилавка добрался, тому она и досталась. Пусть наденет мне браслет на руку, пусть представит своим людям, не то чем я лучше Иниры? Или любой другой, которая придет на ее место. Я хочу быть единственной, хотя бы в его сердце.
— Какая же ты еще молоденькая, девочка.
— А как тяжело будет, я знаю. Муж-ученый хуже бойца — мать всю жизнь ухаживала за двумя детьми. Атолгар хотя бы поесть не забудет.
Мы молчим. На моем столике завелся серебряный колокольчик и сейчас Роберта звонит в него, вызывая прислугу. Приказав слуге принести вино и фрукты, Роберта с грустной усмешкой смотрит на меня:
— Позволишь посмотреть на свое колдовство?
— Конечно, ничего секретного, — удивляюсь я. — Всего лишь попытаюсь призвать собственность рода.
— Род, мне, селянке трудно это принять, — Роберта меланхолично крутит перстень на указательном пальце.
— Почему же? В селах свои рода, пусть не отмеченные титулом, но разницы особой нет. Домовые книги в домах старост отмечают кто, когда и с кем, чтобы не пересекались близкородственные линии. Все то же самое, но без золотого блеска.
— Да уж, не стоит хандрить. Ты знаешь, что не все во дворце поверили в причастность твоей семьи к гибели императорской четы?
— Я бы хотела услышать твою версию произошедшего, — поморщилась я. — Я собрала уже восемь вариантов убиения четы Кардорг.
— Мой самый интересный, — фыркает Роберта. — Ее Величество возжелала провести обязательный праздник на природе — благодарить Богов и просить у них прощения посредине леса. Она желала сама выбрать полянку, ты ведь знаешь, на таких обрядах присутствуют лишь самые близкие. Там их положили.
— Почему не было короля?
— Слухи ходят разные, — Роберта трет пальцами мочку уха, задевая крупную золотую серьгу. — Кто-то говорит, что его оставили присматривать за городом, будто сутки Дин-Эйрин не устоит без твердой руки, а кто-то считает, что его хотели отсечь от рода. И что удивительно, официально, никто эти слухи не пресекает, но все сторонники идеи об отсечении умирали. То на дуэли, то кони понесут. Случайности не случайны.
— Тогда многое становится ясным, благодарю, — я откидываюсь на спинку кресла, позволяя себе не держать осанку.
В юности моя матушка дружила с заложницей мира, леди Айшей Росс, женщиной, ставшей в последствии королевой Дин-Эйрина. И когда моя мама повторила путь Айши, они вновь свели знакомство. Я росла в Дин-Гуардире, лишь изредка навещая маму и папу. Только после малого совершеннолетия, обучившись магическому искусству, я переехала в Дин-Эйрин на постоянной основе. И была представлена ко двору.
Если Кардорг действительно решил отсечь племянника, моя мать должна была знать об этом. Айша бы не промолчала, тем более что о таких вещах оповещают всех.
— Ты выглядишь так, словно я открыла тебе тайны мироздания. Поделишься?
— Мне нужно видеть маркиза.
— Три дня, Игрейн, помнишь?
— Вот его способ показать мне, что я важна, — серьезно смотрю на Роберту. — Помоги создать вестника и если он придет раньше — я вывернусь наизнанку чтобы стать только его маркизой, родить троих сыновей и красавицу дочь.
— Чувствую, что ничем хорошим это не закончится, — Роберта качает головой.
Вместе мы выплетаем потоки, и я старательно порчу две первые заготовки — ни к чему миледи Лайсса знать, о моих талантах. Наконец, вестник готов.
— Атолгар.
— Подожди, сначала выдохни, и выскажи суть.
— Начало записи. Мы искали не в том направлении, — вестник кружится у моего лица, снимает слова с губ. — Искали того, кому выгодна смерть моего отца, рассматривая мать лишь как приложение к нему. Моя мать и Айша Кардорг были лучшими подругами в Дин-Гуардире, и продолжили общаться после. Когда уже мама и папа стали заложниками мира. Адеррин Кардорг был отсечен от рода, и моя мать об этом знала. Но, учитывая, что ему подчиняются все родовые артефакты, полный ритуал проведен не был. Нам необходимо попасть в Большой Архив как можно скорее — три года с момента коронации уже на этой неделе, ты сам знаешь, что за этим последует. Запись окончена.
