Марина Ефиминюк - Ловец Душ
– Авдотий Тимофеевич, гости пожаловали! – Помимо своей воли вскрикнула она.
Людская всполошилась, а тщедушный старичок бросилл на нас быстрый взгляд и процедил:
– У нас на постой только по специальной договорённости,
– В убыток себе, значит, работаете? – любезно поинтересовался Савков, виртуозно выуживая из сумки тугой кошель.
«Интересно, откуда у нечёсаного колдуна взялась большая деньга?» – удивилась я про себя.
Золотые решили все. Через несколько минут нам был оказан весьма любезный приём. Девицу, в лице Давидыва, препроводили в лучший покой, а меня, отрекомендованную «служкой важного господина, путешествующего налегке», не захотели даже на лестницу пускать.
– Вы бы, милсдарь, оставили пацанёнка-то в людской ночевать, с конюхами. Чай, не барчонок, не отлежит бока, на лавке ночуючи? Я за него всего грош возьму, – предложил хозяин.
Клянусь, у Савкова в этот момент было такое довольное лицо, что только мой яростный взгляд не позволил ему согласиться на привлекательное предложение.
– Аннушка, – позвал хозяин, – проводи господина в его покои.
Давешняя горничная, скоренько сменившая изгвазданный передник на чистый, подтянув ленты чепца, повела нас на второй этаж, бессовестно виляя тощим задом.
– Я вам сейчас водичку принесу, – захлопала она длинными ресницами на Савкова, открывая дверь большим ключом.
Николай широко улыбнулся, заигрывая с дурёхой.
– Да уж, принесите! – хмыкнула я и, толкая колдуна плечом, вошла в комнату.
– А глаза у вашего мальчишки какие злющие! – прошептала она и побежала на кухню за водой.
В спальне была одна узкая койка, круглый стол с двумя стульями, таз для умывания, на стене висело крохотное попорченное зеркальце. На полу лежал симпатичный домотканый половичок.
Савков остановился посреди комнаты, раскачиваясь с пятки на носок, и, кажется, заполнил собою все небольшое пространство.
– Чего встал? – бросила я ему через плечо, осклабившись, и поставила на стол свечу. – Здесь только одна кровать, или решил разделить её со мной?
Раздались твёрдые шаги, и тихо закрылась дверь. Я осталась одна. Через какую-то минуту без стука вошла горничная. Она удивилась отсутствию «важного господина», грохнула на стул рядом с медным тазом кувшин с горячей водой и молнией вылетела в коридор, а я наконец-то смогла заняться собственным туалетом.
Ужинать в людской мы отказались наотрез. Денис, наряжённый в деревенское платье и дорогущий чепец, прихваченный в замке Лопатова-Пяткина, осторожно поставил рядом со свечой моего дорогого Астиафанта. На изящном расписном боку вазы заиграли блики, а я едва не пустила слезу от умиления. «Хххосподи, я ждала этого момента долгих три года, теперь мой Астиафант поблёскивает рядом со мной! Да только ради него стоило залезть в этот проклятый замок!» Тут же появился Савков, причёсанный и гладко выбритый, одетый в камзол из дорогого, расшитого золотом сукна. Я сначала его и не узнала вовсе. Потом присмотрелась: ан нет – он, только порядком похорошевший и посвежевший.
Сейчас Николай напоминал скорее придворного колдуна, но не ведьмака, тем паче кочующего.
Это тревожило и наводило на весьма неприятные мысли. Что, если Ловец Душ нужен был не лично Савкову, а какому-нибудь высокому чину, и Николай – простой исполнитель чужой воли? Тогда это попахивает государственным заговором с виселицей. Нет, виселицей и так воняет на все королевство, но за убийство купеческого сынка, а не за политический переворот.
Горничная принесла поднос с едой, расставила тарелки и стала прислуживать, низко наклоняясь к Николаю, чтобы ненароком продемонстрировать глубокое декольте.
– Мы сами, – осекла её я, одарив пронизывающим взглядом.
Девушка вскинулась и, побледнев, испуганно глянула на Савкова, ища заступничества. Тот развалился на ветхом стуле, скрестив руки на груди, и пожал плечами. Горничная сначала растерялась, а потом выскочила в коридор, мерзавка, до неприличия громко хлопнув дверью.
Мы смотрели друг на друга: я, Давидыв и Савков. Кто бы ещё три недели назад мог подумать, что мы будем мирно сидеть за одним столом и вести светскую беседу? Три вершины треугольника, три разные точки, соединённые причудливыми изломами судьбы.
– Ну что ж, – я подняла стакан с горьким пивом, – за наше освобождение, – и, не дождавшись остальных, сделала большой глоток. – Кстати, вы не видели моего демона?
– Эта зверюга ещё с тобой? – ухмыльнулся Николай.
– Была со мной, – поправила я, – а теперь куда-то пропала. Жаль, он был милый.
Давидыв бросил на меня убийственный взгляд и даже покачал головой, вспоминая страшную лающую и лязгающую острыми клыками нежить.
– Что собираешься теперь делать? – Савков ловко разрезал мясо и отправил в рот крохотный кусочек.
От таких манер мой приятель покраснел и стал нарочито громко чавкать.
– Собираюсь вернуться в Торусь, – я помолчала, разгадывая реакцию Савкова, – чтобы отдать вторую часть Ловца Арсению. Арсений – помощник главного мага государства, – заметила я для пущего эффекта.
Савков никакого интереса не проявлял, будто его нисколько не волновало, в чьи руки попадёт заклинание.
– Ты сделаешь глупость, тебя же разыскивают по всей Окии, – только и пожал он плечами.
– Эта, как ты сказал, «глупость» позволит мне спокойно проехать через королевство в Серпуховичи!
Савкова вдруг перекосило, он подавился и отчаянно закашлялся, брызнув на платье Дениса пиво.
– Куда ты собралась? – с трудом выдавил он вытирая салфеткой мокрый подбородок и слезящиеся глаза.
– В Сегпуховичи, – Давидыв недовольно промокнул салфеткой мокрый корсаж.
– Ты что, с ней? – прохрипел Савков, тыча в меня пальцем.
Денис делано пожал плечами и бросил безразличным тоном (очевидно, наш ночной разговор на заснеженном поле сильно задел его мужское самолюбие, если, конечно, такое сохранилось под тремя женскими юбками):
– Нет, у меня дгугие планы, я гешил в Тульяндию гвануть. Завтга сюда Митгофанка пгиедет, я ему голубя пустил с запиской, а потом и гванем.
– В Тульяндию? – Ужас на багровом лице Николая граничил с настоящей паникой. – Ххосподи, вы чего, других королевств не смогли на карте найти? Чем вам, к примеру, не нравится Калужия?
– Опять-таки от Торуси ближе, – хмыкнула я. – Только чего ты так всполошился?
Савков пожал плечами.
– Слушай, скажи мне, зачем ты отравил Копытина? – рубанула я сплеча.
Давидыв насторожился. Савков поднял глаза и проникновенно, а главное, очень спокойно, словно мы обсуждаем ежедневную банальность, произнёс:
– Иначе он бы отравил меня.
Я дёрнулась, как от пощёчины, и резко отвернулась. В тёмном стекле отражалось моё бледное осунувшееся лицо с залёгшими под глазами тенями, обрамлённое торчащими в разные стороны криво обрезанными волосами. Как просто: «Иначе он бы отравил меня!» Я бросила на стол крахмальную салфетку и подошла к окну. Внизу, на тёмном дворе, разукрашенном жидким светом из людской, суетился народ. Конюхи уводили чьих-то лошадей в стойла, старикашка хозяин в расстёгнутом тулупчике крутился между гостями —тремя путниками.
