Иар Эльтеррус - Бремя императора: Тропой мастеров
– Наверное, вы правы, – согласился юноша, не понявший при чем здесь птичка, но не обративший на это особого внимания. – Меня слишком разозлил этот…
Он не нашелся, как назвать пьяницу, и только раздраженно дернул щекой.
– Меня не меньше, – скривился сержант, с отвращением глядя на захлебывающегося хриплым плачем и ползающего у них в ногах Юргена.
– Я закончил оформлять приговор, светлый лорд, – вмешался пристав. – Прошу приложить вот сюда вашу личную печать.
Он протянул горцу заполненный убористыми строчками лист плотной белой бумаги, которую делали только в двух провинциях Элиана – Ларрале и Шерандаре. Карвенские и нартагальские купцы издавна пытались уговорить имперские власти продавать им бумагу, она была много лучше самого качественного пергамента, но торговый приказ отказывал из года в год, используя бумагу только для собственных нужд.
Лек обнажил картаги, скрестил их над приговором и произнес Слово Судьи. Со скрещенных лезвий на лист бумаги стекла струйка темного тумана. Когда он рассеялся, под ровными строками появилась печать – голова белого волка на фоне черного круга. С этого момента отменить приговор мог только кто-нибудь из эльдаров. Или, понятно, император. Но его величество в судебные дела никогда не вмешивался, по крайней мере никто о таком не слышал. Хотя, конечно, приговоренный горным мастером имел право подать апелляцию в канцелярию наместника, но приговоры пересматривались очень и очень редко. Мало кто мог припомнить случай, чтобы горный мастер осудил невиновного. Судили обычно на месте преступления.
Двое стражников подхватили под руки продолжающего жалко скулить Юргена и выволокли во двор, где ждала карета судебного исполнителя. Они быстро усадили слабо трепыхающегося приговоренного в отделенный решеткой закуток и сами сели по бокам. Вскоре карета уехала, увозя пьяницу к новой, совершенно трезвой жизни. Ошеломленная женщина продолжала молча стоять, прижимая к себе спящего ребенка. Из ее глаз все так же катились крупные слезы. В углу застыл мальчик постарше, непонятно когда и появившийся. Наверное, шум разбудил его.
– Госпожа, – мягко улыбнулся сержант. – Рад, что смог помочь. И еще…
– Что? – глухо спросила она.
– Вы стряпать умеете?
– Умею, – удивилась странному вопросу женщина. – Как же иначе?
– У нас в столовой старшая стряпуха помощницу себе на вечер ищет, – с хитринкой усмехнулся сержант. По этой усмешке Лек понял, что старый служака положил глаз на бывшую жену плотника. – Вы завтра приходите в наши казармы, скажете, что вас Мертак прислал. Детишек с собой приводите, с нашими побегают, пока вы заняты будете. Там и заработаете, и мальчишкам лишняя миска каши всегда найдется. Голодными уж всяко не останутся. Работа нелегкая, посуды перемывать много, но жить можно. Вас как зовут?
– Велка… – пролепетала она, выглядя еще более удивленной. – Спасибочки вам, конешно… Но разве ж меня возьмут?
– А то как же! – Сержант довольно огладил усы. – Раз я сказал, что возьмут, знать возьмут.
– Спаси вас Единый…
– Вы спать ложитесь, хоть немного передохнуть надо, муженек-то здорово в доме все изгадил. Пока еще вычистите… И не плачьте! Больше он вас не тронет.
– А коли выйдет?
– Из мевидарских каменоломен? – ехидно хмыкнул сержант. – Ха! А ежели случится чудо и он выйдет, то опосля ему не до вас будет. А попробует приставать, быстренько рога поотшибаем. Не, Юргена бояться не след, он конченый человек.
– Жалко его, дурака… – всхлипнула Велка.
– Ты детей пожалей! – нахмурился Мертак, резко переходя на «ты». – Нашла кого жалеть-то. Он тебя вчера пожалел? Мальца, что на дворе замерзал, пожалел?
– Нет…
– То-то же! Так что не реви, а иди детей уложи и сама ложись. А завтрего, как отоспишься, в казармы приходи. Придешь?
– Приду…
– Вот и ладненько.
Лек с сержантом попрощались с продолжающей всхлипывать женщиной и вышли под дождь. Остальные двое обещали догнать их у кабака «Упырь и веревка», где стражников всегда ожидал теплый прием и вкусный эль. Но до него надо было еще дойти, ветер под утро стал совсем ураганным, да и холодный дождь припустил вовсю. Идти было тяжело, юноша отфыркивался, скрывая лицо и все время отворачиваясь. Только благодаря этому он и заметил, что сержант внезапно рухнул прямо в лужу. В углу глаза что-то блеснуло.
Горец перекатом ушел от брошенного кем-то сюрикена, рывком вгоняя себя в сверхскорость. Напротив замерли три фигуры в облегающих темных костюмах и масках. Вот так сюрприз, высшие охотники клана наемных убийц пришли по его голову. Почему-то Лек такой чести совсем не обрадовался, он пытался понять причину нападения. Кто им заплатил? Люди черного клана без платы работать не станут. Никогда и ни при каких обстоятельствах! Неужели Церковь решила расправиться с неугодным человеком? От святош можно ждать чего угодно. Однако на размышления времени не было, остро заточенные стальные звездочки летели в Лека одна за другой, он едва успевал отбивать их картагами. Убийцы владели сверхскоростью ничуть не хуже горных мастеров, но пока не рисковали приближаться, испытывая жертву на прочность. Юноша пытался выйти на дистанцию атаки, но враги не давали сделать этого, легко ускользая в стороны. С одним, даже с двумя он бы еще справился, но с тремя сразу?..
Две черные фигуры скользнули вперед, в руках каждый держал слегка изогнутый меч с зачерненным лезвием. Лек встретил их в нижней стойке из не так давно отработанного комплекса. Горец сразу понял, что если бы не этот комплекс, он был бы уже мертв – убийцы сражались не хуже мастера-наставника, причем в совершенно незнакомом стиле. Какие-то рваные ломаные движения…
Юноша выкладывался полностью, краем глаза не упуская третьего убийцу. Почему он не вступает в бой? Чего ждет? С каждым мгновением Леку становилось все яснее, что он проигрывает. Даже двоим! Единый! Что же делать? Он попытался еще нарастить темп, но враги, словно насмехаясь, тоже ускорились.
Внезапно из ближнего переулка послышалась разухабистая песня, исполняемая хриплым, пропитым голосом. Оттуда вывалился какой-то поздний гуляка. Он шатался, то и дело падал, с трудом вставал, бранился, шумно сморкался, громогласно портил воздух, размахивал руками. И пел. От такого пения хотелось сразу удавиться, только бы не мучить уши мерзкими звуками. Убийцы тут же отскочили от Лека в тень.
– Во! – удивился пьяный, увидев несколько темных фигур с мечами наголо. – Вы чо, мужики, вконец обалдели, тута железяками махать? Во дурные!
Он тупо заржал, продолжая раскачиваться и махать руками. Стоящий в стороне главный убийца нетерпеливо махнул одному из помощников, приказывая убрать ненужного свидетеля. Тот двинулся вперед и небрежно махнул мечом. Но именно в этот момент пьяный оступился, каким-то чудом уйдя из-под удара. Он упал задницей в лужу и принялся глупо хихикать. Раздраженный промахом убийца ткнул его острием в грудь, но почему-то снова не попал. Гуляка продолжал хихикать, падал, вставал, отодвигался в сторону, чесался, вихлялся, как сломанная кукла. Только вот убийца никак не мог по нему попасть. Потом пьяный поскользнулся, рука взметнулась вверх и поразила нападавшего кулаком в висок. Конечно, совершенно случайно. Однако этого хватило, тот рухнул на землю, пару раз дернулся и застыл.
