Элизабет Мэй - Охотницы
Моя голова вскидывается. Глупая девчонка? Ярость разгорается внутри, и все барьеры начинают рушиться. Аккуратно выверенный и поддерживаемый фасад спокойствия подводит меня. Мое вежливое притворство едва не заканчивается.
— Матушка! — с ужасом говорит Кэтрин. — Это совершенно непристойно.
— Так вот что, по-вашему, произошло? — тщательно выговариваю я с бóльшим спокойствием, чем ощущаю на самом деле.
Гэвин оглядывается на меня с кушетки. Он наверняка слышит перемену в моем голосе, прокравшуюся в мой тон ярость. Его глаза расширяются — от страха, понимаю я. Он знает, на что я способна.
Ты до смерти меня пугаешь.
Прошлой ночью мне было больно слышать от него эти слова. Сейчас же они придают мне сил. То, что я могу внушать страх, действует как эликсир. Я могу быть ужасающей, сильной, неприкасаемой. В этом мире мне не придется волноваться о репутации или замужестве.
— Похоже, времена приемлемых слов давно миновали, Кэтрин, — отвечает леди Кэссилис. — Айлиэн уже привлекла к себе излишнее внимание, поэтому моя задача заключается в том, чтобы минимизировать неизбежные слухи. Если церемония пройдет в ближайшие две недели, будет меньше разговоров о том, что дитя родилось раньше срока.
Гэвин, шокированный, таращится на виконтессу. Кэтрин идеально отражает выражение его лица.
Я встаю. Мои щеки горят от лихорадки и злости, которую я больше не могу сдерживать.
— Вон!
У леди Кэссилис отвисает челюсть.
— Прошу прощения?
— Я неясно выражаюсь? Убирайтесь. Из. Моего. Дома. Немедленно.
Даже Кэтрин поворачивается ко мне, раскрыв рот.
— Айлиэн! — ахает она.
Я никогда не показывала эту часть себя при людях, но больше не могу сдерживаться. Тело мое дрожит от яда в крови, а тщательно хранимый ментальный контроль рассыпается прахом. Все рациональные мысли гаснут… исчезают.
Остаются только злость, моя горящая кожа, грохочущий пульс, ревущее сердце и люди в комнате, от которых нужно избавиться.
— Быстро! Вон! — повторяю я с большей силой.
Леди Кэссилис поднимается.
— Я готова была смириться с разницей между нами во имя сына. Но вижу, что в тебе я отнюдь не ошибалась.
Виконтесса плывет к двери в шорохе шелковых юбок.
— Кэтрин! — рявкает она, прежде чем выйти из комнаты.
— Айлиэн… — Ладонь Кэтрин на моей руке настолько холодная, что я вздрагиваю. — Это не было… Господи, да ты вся горишь! Ты заболела?
— Все хорошо.
Я сглатываю и крепко зажмуриваюсь.
— Если я нужна тебе, то могу остаться. Если ты…
— Кэтрин! — доносится из коридора голос леди Кэссилис.
— Нет. — Мне нужно прилечь. Как я и подозревала, ноги меня не держат. Я хватаюсь за спинку кушетки, чтобы не упасть. — Прошу, иди с матерью.
— Если настаиваешь. — Кэтрин вздыхает. — Я ужасно сожалею о том, что она сказала. Она слишком сурова к тебе.
Я открываю рот, чтобы согласиться, но успеваю передумать. Как бы я ни относилась к леди Кэссилис, она действительно моя будущая свекровь. И лучше мне научиться воспринимать ее именно так.
— Ее единственный сын замешан в скандале с девушкой, которую она считает совершенно неприемлемой, — осторожно формулирую я. — Я понимаю, почему она так резка. Скажи ей, что я сожалею обо всем, что случилось.
Кэтрин кивает.
— Скажу. Пожалуйста, пришли записку, когда тебе станет лучше. Иначе я буду волноваться.
Она уходит, шелестя платьем. Единственный звук, который я слышу, не считая моего быстрого сердцебиения.
Гэвин кладет руки мне на плечи и мягко разворачивает к себе. Он смотрит на меня, и глаза у него очень синие, яркие и обеспокоенные. Он обнимает меня за талию и привлекает к себе. У меня вырывается слабый стон, и он прикасается ладонью к моему лбу.
— Мне послать за доктором?
— Он не поможет.
Я поворачиваю голову, и его пальцы соскальзывают с моей щеки на ключицу, под ожерелье с сейгфлюром.
— Значит, это от фейри. Так ведь?
Я позволяю себе отдыхать рядом с ним, поскольку не способна ни на что другое. Я слишком слаба, чтобы оттолкнуть его.
Я киваю.
— Одна из гончих.
— Понятно.
Что ему понятно? Он предложил сердце и руку женщине, которая всегда будет изранена, окровавлена или в синяках. Я никогда не избавлюсь от своих шрамов, да никогда и не хотела избавиться. Они всегда будут со мной, впечатанные в кожу. Ордена за мой успех, награды за убийства.
Я поворачиваю голову и встречаюсь с Гэвином глазами.
— Я не хочу выходить за тебя, — шепчу я. — Это ужасно с моей стороны?
— Вовсе нет, — тихо говорит он. — Я тоже не хочу на тебе жениться.
Глава 24
Я просыпаюсь рывком, отчаянно пытаясь вдохнуть и барахтаясь в промокших от пота простынях. Чьи-то руки грубо хватают меня за плечи и прижимают к подушкам.
Я потрясенно смотрю на Киарана. Вкус его силы мягко оседает у меня на языке, ничуть не поглощая. Черты его лица теряются в сумраке, едва видимые в тусклом свете уличных фонарей, что проникает в открытое окно. От него пахнет вереском и весной — с намеком на свежесть дождя от мокрой одежды, в которой он прижимается ко мне.
— Ты что тут делаешь?
Во рту у меня пересохло. Говорить и даже двигать губами было больно.
— Я же сказал, что вернусь.
Я сглатываю. Горло ощущается так, словно его исполосовали ножами.
— Ты сказал, что навестишь меня, а не атакуешь.
Киаран отпускает меня.
— Я пытался тебя разбудить. Ты металась во сне и раздирала раны.
Я дотягиваюсь до кнопки у кровати, и лампа возле двери со щелчком включается. Мягкий свет заполняет комнату и окутывает сияющую кожу Киарана нимбом чистого золота.
Мой взгляд задерживается на его губах, и я думаю о сегодняшнем дне. О том, как он гладил шрам на моей спине, как мое тело прижималось к его телу после нашей битвы…
«Нет, не думай об этом!»
Мне нужно отодвинуться от него. И как можно дальше! Я сбрасываю покрывало с ног и пытаюсь встать. Получается только со второй попытки. Спотыкаюсь, но мне удается удержаться на ногах, схватившись за столик у кровати.
— Итак, — дрожащим голосом выдаю я, — ты здесь. — Я снова смотрю на него и теряю способность связно мыслить. — В моей… спальне.
О черт! О черт, я совершенно не продумала этого, когда он сказал, что придет сюда. Подобных ситуаций мои уроки этикета не покрывали. В книге мисс Эйнсли не было главы «Что нужно делать, когда джентльмен посещает леди в ее личной комнате».
