Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — пфальцграф
— Ясно, — сказал я. — А вы?
Он улыбнулся:
— Не скрою, некоторые во главе Армландии хотели бы видеть именно меня. Но я, будучи человеком умудренным, поразмыслил и решил, что мне на троне не удержаться. Сесть могу, но свергнут меня довольно быстро. Потому я свою кандидатуру снял сам. Собственно, я предпочитаю во главе Армландии барона Эбера Ксайна…
Я спросил медленно:
— Граф, позвольте поинтересоваться… почему именно вас прислали для переговоров?
Он развел руками:
— Доверяют.
— Хорошо, — уступил я, — если вам доверяют проводить переговоры даже на тему, вам лично неприятную. Но меня не устроит короткая веревка… Это унизительно.
Он сказал спокойно:
— Это еще не все.
Я насторожился:
— Что-то еще хуже?
— Кому как, — ответил он загадочно. — Армландия должна отделиться от королевства Вексен. Мы не желаем подчиняться кровавому деспоту Барбароссе!
Я помолчал, поднялся, отвесил церемонный поклон:
— Спасибо, граф, что проделали такой долгий путь и рассказали такие интересные вещи. Позвольте вас покинуть. Дела, знаете ли, дела…
Он тоже поднялся, лицо непроницаемое, глаза рыбьи, и даже голос прозвучал абсолютно лишенным всяких интонаций:
— Был рад беседе с вами, сэр Ричард.
ГЛАВА 11
Я вышел, граф за мной следом, по его знаку оруженосцы тут же подвели ему коня. Он поднимался в седло, я повернулся к Зайчику, сзади меня ухватила за локоть рука, а голос маркиза прошептал над ухом:
— Сэр Ричард, прошу уделить и мне пару минут! Чисто по дружбе.
— Не могу отказать вам, — ответил я все еще резко и в повышенном тоне, тут же сказал торопливо: — Извините, маркиз…
— Я все понимаю, — ответил он с кислой улыбкой. — На графа тоже стоило посмотреть…
Мы вошли в палатку, маркиз задернул за собой полог. Я не хотел садиться, ведь на пару слов, но маркиз так умоляюще указал на лавку, что я сел, а он, плюхнувшись напротив, заговорил живо:
— Хочу предостеречь, сэр Ричард, чтобы не заблуждались насчет мотивов такого странного предложения. Граф Ришар, мягко говоря, вас не любит. Граф Арне Дюбле вообще вас ненавидит… Однако они оба не хотят, чтобы у власти утвердился граф Хоффман. Во-первых, потому, что тогда король Гиллеберд получит слишком большую власть в наших землях, а самое главное… и граф Ришар, и граф Дюбле считают, что они сами имеют больше прав на главное место в Армландии.
Я кивнул:
— Понятно, не объясняйте. Я знаю, что такое компромиссная фигура.
Он взглянул с любопытством:
— Откуда? Простите, что спрашиваю, но вы сразу схватили все слету, а мне такие трудные вещи приходилось объяснять долго и запутанно. И слово вы употребили очень удачное. Слышу впервые, но подходит очень…
— У меня были хорошие учителя, — ответил я. — Я все понял, маркиз. Но все-таки не хочу отвечать согласием, не узнав сперва, где именно и в чем вы постараетесь связать меня по рукам и ногам, чтобы я был вашей послушной куклой.
Любопытство в его глазах разгоралось все ярче.
— Вы и это… понимаете? Гм, хотел бы я, чтобы у меня были ваши учителя. Впрочем, теперь мне учиться уже поздно. Мне почему-то кажется, что вы согласитесь… и что нам с вами будет совсем не так просто, как многим кажется.
— Маркиз, — сказал я напрямик, — вы видели меня в замке леди Беатриссы. И что, я показался вам послушным? В то же время, уверяю вас, я очень адекватен. На улыбку отвечаю улыбкой, на удар — тремя ударами, протянутую руку дружбы принимаю без колебаний, потому что… плохой мир все же лучше доброй ссоры.
Он поднялся, протянул руку. Я понимал, что это не просто прощание, это символический жест, и потому, пожимая ее, вложил в нее всю сердечность, которую правда, совсем не испытывал. Ночь встретила прохладой, а мы оба раскалены, словно после длительной схватки. Все уже на конях маркизу подвели коня, а он, поднимаясь в седло, обронил негромко:
— Соглашайтесь, сэр Ричард. Короткая веревка удерживает маленького ягненка. Но когда он подрастет и окрепнет… веревка может и лопнуть.
Конный отряд сэра Ришара уже отодвигался, маркиз догнал их галопом. Я видел, как граф Ришар встретил маркиза и что-то спросил. Тот, отвечая, кивнул, и у меня осталось смутное впечатление, что маркиз Ангелхейм остался не сам по себе из личных симпатий, а просто сработал запасной вариант, и даже последнее замечание вполголоса очень неспроста. Ясно же, что в рядах противника нет единства, там жестокие распри чудом не выливаются в вооруженные столкновения, и, возможно, маркиз Ангелхейм выразил мнение еще двух-трех лордов, которые предпочли бы меня даже со всей полнотой власти, чем эту вечно ссорящуюся вольницу.
К нетерпеливо ожидающим рыцарям я отправился пешком, палатку за моей спиной убрали, свернули и быстро увезли. Лунный свет то делает фигуры рыцарей таинственными и призрачными, словно сотканными из тумана, то наделяет зримой несокрушимостью, словно статуи из титановых сплавов.
Они бурно спорили, но наступила мертвая тишина, когда я приблизился. Мне подвели Зайчика, хотя тот и так шел за мной, но все стараются выказать любезность, сгорая от нетерпения. На лицах вопрос, в глазах тревога и жадное ожидание.
— Хорошие люди, — бросил я небрежно. — Милые… э-э… учтивые.
Сэр Растер не выдержал первым:
— Чего они приезжали?
— Да так, — ответил я. — Предложили мне прервать цепь наших непрерывных и блистательных побед. Вот и думаю, соглашаться ли? А как же доблестные рыцарские подвиги? А как же звон мечей и крики убитых трупов врага?…
Они смотрели с недоумением и беспокойством, наконец Будакер спросил с подозрением:
— Как это — прервать?
— Ну да, — поддержал Килпатрик, — нам сдаться, что ли?
— В самом деле, — спросил Макс с недоверием, — нам предлагают сдачу?
— Сдаться? — проговорил барон Альбрехт с сомнением. — Нам предлагают сложить оружие?
Наконец замолчали, я вздохнул:
— Да. Предлагают сдачу. В смысле, они сдаются. А мне предложен титул гроссграфа Армландии.
Мертвая тишина длилась и длилась, я уж решил, что не дошло, слишком уж крутой поворот, затем у барона Альбрехта заблестели глаза, Митчелл довольно потер ладони, а сэр Растер проревел непонимающе:
— Так это же… что? Мы победили?
— Похоже на то, — сказал я, — но не слишком куражьтесь. У них сил намного больше, чем у нас. Просто сошлись на том, чтобы никому из них не было обидно, трон этой провинции отдать человеку со стороны. Мне то есть. Только и всего.
Барон Альбрехт проговорил медленно:
— Знаете ли… победа слишком стремительна и… сокрушительна. Настолько, что мне совсем не по себе. Все время жду неприятностей.
Митчелл довольно проревел:
