Ключи и калитки (СИ) - Демченко Антон Витальевич
Вот и решили полковники да полуполковники вернуть не такие уж давние порядки. Воеводу, что впервые был не избран из их числа, а посажен государевой волей, дискредитировать поражением в неразумной стычке, а Хвалын-городок руками самов-находников и вовсе обратить в пепелище. Нет более такого на Бие? Значит, по праву звание пограничного города возвращается Подкаменску вместе со всеми полагающимися ему привилегиями. Назначенный воеводой боярин облажался? Значит, государь его снимет и накажет, а в Подкаменске власть вернётся к стрелецкой старшине. Ибо негоже приграничному городу иметь посажённого, а не избранного из своих воеводу. Ну, а что земля от Подкаменска до Бия де-факто вновь станет ничейной… мелочи. По документам-то она всё одно государева, верно? Значит, и нарушения покона в том нет. А что людишки местные пострадают, так то не вина старшины. Кровь их на руках самов поганых…
С Усть-Бийском же… ну, то, что нынешнему полусотнику Хлябе покровительствует его старый друг и товарищ боярин Сколский, для старшины не секрет. Можно было бы позволить самам и этот острог спалить… Но ведь нерационально! Выход-то на забийские земли всё одно нужен. Но выход свой, полностью подконтрольный. Вот и решили подкаменские умники оставить сии земли за собой, лишь заменив непокорного им Стояна на послушного Буривоя, а уж тот пропустил бы через острожные земли тех самых находников, что должны были пройтись огнём и мечом по иным бийским острогам да уничтожить Хвалын-городок.
Но не срослось. Убийство Стояна в путешествии на восток, куда его с таким энтузиазмом спроваживали верные десятники, Любим да Буривой, сорвалось, благодаря нам со Светой. А далее, затея подкаменской старшины и вовсе пошла кувырком. И опять-таки, не без нашей со Светой помощи. Ну и Баюна, да…
О последнем, правда, Буривой не знал, зато об интригах подкаменской старшины рассказывал подробно. Вроде бы, откуда ему знать те самые подробности? Так ведь в будущем он должен был занять немалую для этих мест должность полусотника, да не абы какого, а сидящего на единственном торговом пути от заловгайских кайсаков в Подкаменск. Том самом, на разведку которого Рудый, не без помощи используемого им втёмную Любима, и надо признать, используемого тонко и талантливо, с выдумкой, подталкивал Стояна Хлябю. И да, увеличение количества острогов, должных оказаться в результате всей этой дрянной игры под рукой Буривоя, тоже было согласовано с подкаменской старшиной. Не без определённых условий с их стороны, конечно, но тем не менее. А это, как показала недавняя практика, первый шаг к должности полуполковника и собственной вотчине, чему подтверждением история всё того же Ермила Сколского. Понятное дело, что повторять ошибку, однажды совершённую ими с Хвалын-городком и его удачливым хозяином, подкаменские жуки не намеревались. И в остроги, возведённые Буривоем, полусотниками сели бы уже их люди. Но самому Рудому, по его же признанию, то было даже на руку. Собственная вотчина и боярская горлатная шапка в его глазах стоили зиц-председательства, которым и стало бы по результату этих договорённостей его правление в Усть-Бийске. А там — почётная отставка и спокойная жизнь на усмирённых землях… Как говорил Абдулла, «Хорошая жена, хороший дом, — что ещё надо человеку, чтобы встретить старость?»
Вот только есть у меня скромное подозрение, что не увидел бы Буривой той самой отставки. Он, скорее всего, даже до становления полуполковником не дожил бы. Грохнули бы его подкаменские, как только надобность в исполнителе состряпанного ими плана отпала. Хотя, покомандовать какое-то время Усть-Бийском ему, наверное, всё же позволили бы. Но не более.
И первым признаком такого исхода для Рудого, по моему мнению, было наличие у него и его людей тех самых осенённых тьмой ножей. Учитывая, насколько жёстко местные относятся к этой самой «тьме», вряд ли среди подкаменской старшины нашлись бы идиоты, что позволили бы Буривою держать у себя такой компромат. Опасно. А ну как государь решит расследовать происходящее на окраинах его государства непотребство да пришлёт людей из Сыскного приказа? А там ведь, судя по рассказам Стояна, и характерники имеются… а уж те, почуяв «миазмы тьмы», опять же по выражению Хляби, такую бучу поднимут, что Подкаменск на годы запахом палёной плоти пропитается.
Впрочем, о привычках черноризых, как называют в Словени дьяков и служек Сыскного приказа, занимающихся «изысканием тьмы», Стоян поведал нам со Светой лишь на следующий день, аккурат после прилюдной казни Буривоя с его женой да Остеня с Лойгом и Мареном, стрельцов, замазавшихся в убийстве Мирослава Веича. Без пролития крови. Правда, жечь их не стали, обошлись повешением по решению стрелецкой старшины острога, в которую вошли «младшие» десятники, самые уважаемые из рядовых стрельцов и нарочитые мужи острога, вроде того же Нискини-кузнеца, главы оружейного двора Умила и лабазного старшины Храбра. А вот Власу с Олесем повезло больше… или не повезло, тут уж как посмотреть. Как и обещал, Стоян выпустил их из острога без наказания, но далеко бывшие стрельцы не ушли. Нарвались на прогуливавшегося по лесу Ряжена, тот их и порешил… «с испугу». Винился потом перед хозяином, говорил за находников бедолаг принял. Полусотник повздыхал, но своего дворового простил, а после разговора с ним, высказал мне очередную просьбу…
— Не верю я, что те три отряда, стоянки которых ты отыскал в наших лесах, составляют всё войско самов-находников. На то, чтобы пограбить веси да селища вокруг острогов, а то и спалить пару крепостиц, их, может, и хватит, — прогудел полусотник. — Но чтобы сжечь Хвалын-городок… На то шести-семи сотен воев маловато будет. Там крепость добрая, её с наскоку да одной удалью не взять. А уж коли Ермил в осаду сядет, так лесовикам со степняками не видать Хвалын-города как своих ушей. До зимы, может, и продержатся, а далее… им только обратно за Бий отходить. Причём с боем. Просто так полуполковник осаждавших его город не отпустит. А в погоне половину побьёт. Самы же не дураки, и не понимать этого не могут. Значит, сил у них должно быть куда больше. И нам надо бы знать, где они…
— Предлагаешь мне снова в разведку отправиться? — ухмыльнулся я. — А не выйдет опять как с твоими друзьями-полусотниками?
— Не обижай, Ерофей, — насупился Стоян.
— Шучу, господин полусотник, шучу, — я поднял руки вверх, но тут же стёр улыбку с лица. — В разведку я сходить могу, мне не тяжко, но, Стоян Смеянович, ты же понимаешь, что это не моя война? Одно дело — оборонять острог, в котором застрял в осаде вместе с невестой, и совсем иное — биться за чужую землю и чужой дом, когда все дороги открыты.
— Я тебя на битву и не зову, — покачал головой Хлябя. — Прошу лишь о помощи в розыске. Уж очень добро у тебя это дело получается.
— Ну да, ну да, — я усмехнулся. — Можно подумать, у тебя своих следопытов нет? Вон, один Лихобор чего стоит. Десятник же! Да при жалованье, а?
— Вот… прости, Ерофей, — запнувшись на миг, Стоян хлопнул себя ладонью по лбу. — Совсем закружился со всей этой гнилью и о главном запамятовал! Ты не думай, за помощь твою отплачу честь по чести! Хочешь зимними мехами, а хочешь и серебром!
— Мехами? Да, мехами было бы славно, — протянул я, заметив, как заблестели глаза у наблюдавшей за нашей беседой Светы, вроде как шушукавшейся о чём-то с хозяйкой дома, пока мы со Стояном вели свой обстоятельный договор. — А ещё хотелось бы телегу да коняшку какую посмирнее, чтоб ту телегу тащила. Не на своих двоих же нам с невестой по словенским трактам расхаживать?
— Сделаем, Ерофей, — явно обрадовался полусотник. — Меха вам Неонилушка отберёт, она в них не хуже скорняков да охотников разбирается. Лошадку я сам подыщу, благо ныне их у нас в достатке. Телегу же… поручу Нискине-кузнецу подобрать, он же и ход ей подновит, чтоб та, при нужде, до самого Подкаменска доехала без поломок, обещаю. Так что, по рукам?
— По рукам, — мы с полусотником хлопнули по ладоням, да и скрепили сделку рукопожатием.
И вот опять ночь на дворе, приличные люди видят третий сон, а я снова ползаю по окрестностям Усть-Бийска, Верть-Бийска да Усолья в поисках не обнаруженных ранее стоянок находников. Ну-у… как ползаю? Сижу себе в лагере у Ладова селища, пока довольный очередным заданием Баюн рыщет по местным буеракам, удаляясь всё дальше и дальше от разведанных ранее мест.
