Ловчий смерти - Леженда Валентин
– Отныне ты мой.
Ему казалось, что он потерял сознание, но на самом деле продолжал все отчетливо видеть и ощущать. Возможно, то был сон, самый реальный из всех, возможно, что в масло горящих ламп было что-то подмешано… дурманящее мозги… какой-то наркотик…
Когда Вергун наконец пришел в себя среди безвольно лежащих тел товарищей, то первое, что он сделал, осмотрел правое плечо. След от поцелуя мерцал в полумраке, покрытый голубоватой коркой инея. Значит, не привиделось…
Снаружи пещеры давно рассвело. Очнувшиеся беглецы не досчитались семерых, а ведь они точно помнили, что те вошли с ними в таинственную пещеру. Значит, не всем повезло пройти испытание. Статуя находилась на прежнем месте, но на этот раз на ней была одежда, доспехи воительницы. Богиня, обретя новых слуг, и впрямь готовилась к войне.
Новообращенные Ловчие в полном молчании спускались горными тропами к выходу из ущелья, им не о чем было говорить друг с другом, отныне каждый из них за себя, на своей стороне.
Внизу их ждали. Сотня вооруженных до зубов воинов, элита Легиона, лучшие загонщики Межземья. Они так ничего и не поняли. Не поняли главного. Того, что из гор вернулись не те, кто бежал туда накануне. Из гор вышла сама смерть. Каждый Ловчий повернул массивный перстень на безымянном пальце левой руки… и Легион Теней перестал существовать. Конечно, там у ущелья были не все, но и тех, кто избежал смерти, ждала та же участь, потому что на них открывалась большая охота. Хищник становился дичью. Первый пункт страшного контракта исполнялся прямо на глазах. Непостижимая держала данное своим слугам слово… Слугам… Вскоре она стала называть их своими детьми, потому что так ей нравилось больше. Ведь дети не способны предавать. Вергун стал первым, кто нарушил контракт, потому что с самого начала был с изъяном. Мать Карна знала это, допуская существование деструктивного звена, как части общей гармонии.
Сложная запутанная игра приближалась к своему завершающему этапу…
Каким образом он смог все это вспомнить? И почему именно сейчас? Здесь все оказалось значительно проще. Он сразу нащупал главное, ведь это было очевидно! Карна связала его с Ушедшими, увидев в нем некую часть их мира, канувшего в пустоту. Что это? Очередное звено увлекательной игры или заведомо привнесенный обман? Теперь он точно не отступит от намеченного плана. Отныне он просто обязан посетить древние города. Может, именно этого и добивались раскрывшиеся в памяти пустоты, ждавшие подходящего времени. Что, если и тут прослеживается железная воля опасного потустороннего существа, присвоившего себе имя пустоты?
– Что беспокоит тебя? – Мара вернула его из мира грез одним прикосновением руки.
Вергун вздрогнул:
– Я постоянно ощущаю себя чьей-то марионеткой…
– Все в конечном счете чувствуют это.
– Даже ты?
– Даже я.
– Но почему?
Дева Клинка пожала плечами:
– Так устроена жизнь.
– Тогда получается… выбора нет?
– Выбор есть, даже у марионетки. Она по крайней мере может развлекать зрителей.
– Разве это выбор?
– Почти выбор… кукловод не всегда наверху… помни об этом…
– Я постараюсь, – усмехнулся Ловчий.
«Мы не выбираем дороги, – грустно подумал он, – дороги выбирают нас. Они решают, дать ли нам пройти по ним или остановить нас в самом начале пути».
Вскоре ему наскучило рассматривать окрестности, и он сосредоточился на своем внутреннем мире, в котором не было прежней гармонии. Как же несправедливо, что, не успев по сути начаться, все вскоре закончится. Ведь он только начал жить по-настоящему. Сколько ему осталось? Несколько дней, месяц? Ответ знала разве что Мать Карна…
Леса сменились равниной. Словно бескрайнее зеленое море стелились по земле густые стебли высокой травы. От горизонта до горизонта протянулось волнующееся живое покрывало. Ловчий спешился. Трава доходила ему до пояса.
– Что случилось? – Мара плавно соскользнула вниз.
– Посмотри как красиво! Вокруг море, в котором невозможно утонуть…
– Ты сделался романтиком?
– Твое влияние!
Дева Клинка улыбнулась.
– Еще я думаю о том, – добавил Вергун, – что теперь нам будет трудно скрываться от посторонних глаз.
– Местным жителям не до нас. – Мара медленно пошла сквозь траву, ласкающую ее великолепное тело. – Если кто-то и заметит одинокого всадника, то ничего страшного не произойдет.
– Почему ты не меняешься здесь?
– Время не властно надо мной. Ты ведь тоже остался прежним…
– Не совсем.
– Что ты имеешь в виду?
– Метка Карны, она медленно убивает меня!
– Покажи!
– Не могу.
– Ты мне не доверяешь?
– Не в этом дело, просто… тебе лучше не видеть.
– Как все странно… словно придумано неким безумцем… попробуй взглянуть на нас со стороны, ведь мы… нелепы в своих стремлениях что-либо изменить…
– Любовь от смерти отделяет меч, – задумчиво проговорил Вергун.
– Что?!! – Дева Клинка резко обернулась.
– Это начало одной древней поэмы… Очень похоже на нас…
– Ты помнишь слова?
– Нет. Я много чего уже не помню… Смотри, вон там, что это?
Мара прищурилась:
– Какая-то деревянная конструкция… подойдем посмотрим?
– Ну а что делать? – пожал плечами Сын Карны. – Все равно лошади нужно немного отдохнуть…
Вблизи деревянное нечто, давно брошенное посреди равнины, оказалось еще более странным, чем издалека. Огромные деревянные колеса, длинная мачта и порванный серый парус…
– Неужели корабль? – Ловчий недоверчиво коснулся заостренного носа сухопутной посудины. – Ничего подобного в наших землях я не видел…
– А ты видел там зеленые поля травы? – усмехнулась Мара.
– Нет!
– Черная Межа разделяет совершенно разные миры, и чем дальше мы заходим, тем больше убеждаемся в этом.
– Далеко ли еще до пустыни?
– Сейчас трудно сказать.
– Почему?
– Звезда не отвечает… иногда такое случается с ней… редко, но случается…
– А ты спрашивала ее, почему так происходит?
– Спрашивала, но ее ответ ровным счетом ничего тебе не объяснит, «коррекция орбиты», вот как называется причина, по которой иногда звезда пропадает…
– Значит, мы лишились глаз?
– Уверяю тебя, это ненадолго.
Местность отлично просматривалась. Вергун подумал о хищниках, которые вполне могли водиться в высокой траве, и тут же одернул себя:
«Это тебе, братец, не окрестности Арджаса, это совсем другое место, где можно жить по-настоящему, не опасаясь каждую секунду смертельного броска из-за угла».
– Не тоскуешь по родным землям? – неожиданно спросила Мара, срывая длинные серые колоски.
– Нет, – честно признался Ловчий, – но если придется вернуться, я сделаю это.
– Если будет куда возвращаться, – грустно улыбнулась Дева Клинка.
Горизонт потемнел, с севера шла гроза. Отягощенные влагой тучи угрюмо хмурились, гневаясь на силу, заставляющую их ронять слезы. Глухие раскаты грома яростно ревели где-то там, куда еще только предстояло добраться. Трава тревожно заволновалась, Сын Карны взял спутницу за руку.
– Идем?
– Куда?
– В грозу!
– Ты шутишь?
– Нет, я вполне серьезно!
– Но… зачем…
– Просто я так сейчас хочу.
Она покорно последовала за ним, ведь воля уходящего в Серую Зыбь – закон для продолжающих жить. Уставшая лошадь плелась следом за своим хозяином, каждый раз вздрагивая, когда вдалеке слышался раскат приближающейся могущественной стихии. Вергун ни разу не видел настоящей грозы, такой, какой она была в нормальном мире. Пространство не трещало по швам, открывая взору порою удивительные, а порою ужасные картины. Непогода не несла смерть, гости не могли проникнуть сюда под прикрытием разгулявшейся бури.
«Именно это их и погубит, – думал Сын Карны, подставляя лицо хлещущим теплым струям. – Беспечность, уверенность в том, что завтрашний день незыблем».
Ему было искренне жаль этот мир, но что-либо изменить уже невозможно. Да и было ли возможно раньше? Наверняка ведь нет.
