Хрупкие вещи - Гейман Нил

– Я приехал сюда пару лет назад, на строительство новой дороги. А потом почему-то остался. Ну, ты знаешь, как это бывает. Снял приличную комнату в старом доме. В переулке рядом с Принс-Риджент-стрит. Комнату на чердаке. Это дом на одну семью, и хозяева жили там же. Сдавали только верхний этаж. Так что жильцов было мало. Всего лишь двое: я и мисс Корвье. Наши комнаты располагались рядом. Я слышал, как она ходит за стенкой. У хозяев был кот. Он иногда заходил к нам на чердак. Ну, вроде как поздороваться. Проявить интерес.

Хозяйка кормила меня за отдельную плату, и я ел вместе со всеми, за общим столом. А мисс Корвье ела отдельно и никогда не спускалась в столовую, и я увидел ее в первый раз где-то через неделю после того, как снял комнату. Она выходила из ванной. У нас была общая ванная, на чердаке. Она была такой старой, мисс Корвье. Лицо все в морщинах, как у старой обезьянки. Но у нее были длинные волосы, как у молоденькой девушки. По-настоящему длинные волосы. Почти до пояса.

Забавная штука с этими стариками... Мы почему-то уверены, что старые люди чувствуют все по-другому. Не так, как мы. В смысле, что вот мисс Корвье, которая годится мне в бабушки, и... – Он умолк на полуслове. Облизнул губы серым языком. – В общем... как-то под вечер я вернулся к себе, и на полу у меня перед дверью лежал бумажный пакет. В пакете были грибы. Я сразу понял, что это подарок. Подарок – мне. Но это были какие-то странные грибы. И я постучал в ее дверь. И спросил: «Это мне?» «Да, мистер Барроу, – сказала она. – Я их сама собирала».

«А они точно не ядовиты? – спросил я. – Их можно есть? Это не какие-нибудь психотропные грибочки?»

Она рассмеялась. Даже закашлялась от смеха. «Нет, мистер Барроу, – сказала она. – Это хорошие съедобные грибы. Чернильные грибы, так они называются. Но их надо есть сразу. Они быстро портятся. Получается очень вкусно, если поджарить их с чесноком на сливочном масле». Я спросил: «А вы сами будете есть?» «Нет, – сказала она. – Раньше я очень любила грибы. Но теперь мне нельзя. С моим-то желудком. Они очень вкусные. Наверное, самые вкусные грибы на свете. Странно, что люди об этом не знают. Вокруг столько вкусных вещей, но люди их не едят. Просто не знают, что это съедобно».

Я сказал: «Спасибо», – и пошел к себе. Положил грибы под раковину. Через пару дней они превратились в густую жижу, похожую на чернила. Пришлось убрать это все в пластиковый пакет и отнести на помойку.

Я как раз выходил на улицу с пакетом в руках и столкнулся в дверях с мисс Корвье. Она сказала: «Здравствуйте, мистер Барроу».

Я сказал: «Здравствуйте, мисс Корвье». «Называйте меня просто Эффи. – сказала она. – Вам понравились грибы?» «Очень понравились, – сказал я. – Большое спасибо».

После этого она принялась оставлять мне под дверью всякие разные подарки. Чуть ли не каждый день. Цветы в бутылках из-под молока, и все в таком роде. А потом они вдруг прекратились, подарки. Честно сказать, я испытал облегчение.

И вот как-то раз я, как обычно, обедал с хозяевами. Дело было в августе. К ним на каникулы приехал сын. Он учился в политехническом. И кто-то сказал, что они уже целую неделю не видели мисс Корвье. Меня попросили зайти к ней. Узнать, все ли в порядке. И я сказал: «Да, конечно».

После обеда я сразу пошел к мисс Корвье. Дверь была не заперта, я вошел. Она лежала в постели, укрытая простыней, Но все равно было видно, что она лежит голая. Не то чтобы я очень старался что-то там рассмотреть... Она годилась мне в бабушки, эта старуха. Но она была рада, что я пришел.

«Вам вызвать врача?» – спросил я.

Она покачала головой. «Я не болею, – сказала она. – Просто мне надо поесть».

Я спросил: «Вы уверены? Может быть, все-таки вызвать врача?»

Она сказала: «Эдвард, я не хочу доставлять никому беспокойства, но мне очень хочется есть».

«Я принесу вам поесть, – сказал я. – Что-нибудь легкое для желудка». Она посмотрела на меня как-то странно. А потом очень тихо сказала: «Мяса». Я подумал, что ослышался. Но она повторила: «Мяса. Свежего мяса. И непременно сырого. Буду готовить сама. Никому не даю готовить для себя. Мяса. Пожалуйста, Эдвард».

«Хорошо, мяса так мяса», – ответил я и спустился вниз. Мне вдруг пришло в голову, что можно взять мясо из кошкиной миски. Но, разумеется, я так не сделал. Не знаю, зачем я вообще взялся ей помогать. Все получилось само собой. Она сказала, что хочет есть, и я пошел принести ей еды. У меня просто не было выбора. Я дошел до ближайшего универсама и купил упаковку лучшего говяжьего фарша.

Кот почуял запах мяса. Увязался за мной на чердак. Я сказал: «Кот, ты даже и не надейся. Это не для тебя. Это для мисс Корвье. Она болеет, ей надо хорошо кушать». Кот замяукал с таким надрывом, как будто его не кормили как минимум неделю, хотя он не съел и половины того, что было в его миске. Глупое животное.

Я подхожу к двери мисс Корвье, стучу. Она говорит: «Входите». Она по-прежнему лежит в постели. Я отдаю ей упаковку фарша, и она говорит: «Спасибо, Эдвард. У тебя доброе сердце», а потом раздирает пластиковую пленку дрожащими пальцами. Прямо в постели. Кровь, собравшая на донце лоточка с фаршем, льется на простыню. Мисс Корвье этого не замечает. Мне становится жутко. Я иду к двери и слышу, что она уже ест. Сырой фарш. Хватает его руками и жадно пихает в рот. Не вставая с постели.

А на следующий день она встала. И была очень бодрой. Для ее возраста – прямо на удивление бодрой. Умчалась куда-то на целый день и пришла только под вечер. Вот говорят, мясо вредно. А ей оно явно пошло на пользу. Ну да, она ела его сырым... Ну и что? Даже блюдо такое есть, «фарш по-татарски», и его подают в ресторанах. Ты когда-нибудь ел сырое мясо?

Вопрос застал меня врасплох.

– Я?

Эдди посмотрел на меня своими мертвыми глазами.

– Здесь больше никого нет.

– Да. Только очень давно. Когда я был маленьким. Года в четыре. Или, может быть, в пять. Я ходил с бабушкой в магазин. И продавец из мясного отдела давал мне кусочки сырой печенки. И я их ел. Прямо там, в магазине. И все смеялись. – Я не вспоминал об этом лет двадцать. Но все действительно так и было. Я до сих пор ем печенку почти сырой. А когда я готовлю ее для себя, и у меня в гостях нет никого, и меня точно никто не увидит, я отрезаю кусочек сырой печенки и жую, наслаждаясь плотной консистенцией мяса и чистым вкусом железа.

– А я вот – ни разу, – сказал Эдди. – Я люблю мясо, но мне нравится, чтобы оно было нормально прожарено. А потом пропал Томпсон.

– Томпсон?

– Хозяйский кот. Кто-то мне говорил, что сначала котов было двое. Их звали Томпсон и Томпсон. Уж не знаю, с какой такой радости. Лично мне непонятно, зачем называть обоих котов одним и тем же именем. Как-то оно по-дурацки выходит. Первого Томпсона раздавил грузовик. – Эдди вдруг замолчал и принялся рассеянно водить пальцем по столу, собирая в кучку рассыпанный сахар. По-прежнему левой рукой. Я уже начал задумываться; «Может быть, у него вообще нет правой руки? Может быть, у него там пустой рукав?». Впрочем, мне не было до этого дела. Жизнь, она не обходится без потерь. Каждый что-то теряет.

Я пытался придумать, как бы потактичней ему намекнуть, что у меня нет ни гроша – на тот случай, если он попросит у меня денег, когда закончит рассказывать свою историю. У меня действительно не было денег: только билет на поезд и несколько пенни – на автобус от вокзала до дома.

– Вообще-то я не люблю кошек, – вдруг сказал Эдди. – Ну, то есть не то чтобы совсем не люблю. Но мне больше нравятся собаки. Они большие, надежные и верные. И ты всегда знаешь, чего от них ждать. А кошки, они не такие. Целыми днями гуляют сами по себе. Какие у них там кошачьи дела – кто их знает. Когда я был маленьким, у нас дома жил кот. Его звали Рыжик. А в другом доме на нашей улице тоже жил рыжий кот. Мармелад. А потом оказалось, что наш кот и их кот – это один и тот же кот. Жил на два дома и ел за двоих. Они хитрые, кошки. Своего не упустят. Им нельзя доверять.