Гаситель (СИ) - "Mae Pol"

Иванка почему-то кивнула. Зоэ на нее оглянулась: блеклые глаза, поджатые тонкие губы и взъерошенная прическа мальчишки-беспризорника.

— Ладно, мы уходим, — Зоэ поднялась первой. Она попыталась поднять Айнара за руку, тот обморочно сполз вниз. «Не выдюжишь, хлипкая городская девчонка», — мысленно оскалилась Иванка. У нее тоже в свое время не получилось, пришлось звать отца и других мужчин.

Хотя вдвоем с Зоэ, пожалуй, сумеют протащить его хотя бы до выхода, а там…

— Он не спит, — вдруг сказала Иванка.

Айнар дышал и стонал. Пытался выбраться из сна. Когда-то Иванка слышала легенду о чудовище, что приходит ночью, спускается прямо с луны, и ныряет в нос спящего человека, чтобы занять его тело. Чудовище не умеет управляться смертной плотью, поэтому несчастный продолжает спать и спать, пока не умрет от голода и жажды, но это не спокойный сон — это битва, в которой жертва пытается вырваться. Словно птица из силка.

— Ты что-то с ним сделал! — Иванка обвиняюще ткнула пальцем в Цатхана, который стоял у дальней стены камеры. На полу по-прежнему лежали, словно остов старого чудовища, кандалы. Ярко освещенная камера кривилась перед глазами. У Иванки голова отчаянно болела — от усталости, голода, жажды, их столько дней поддерживали лишь магией; и все же нельзя просто уйти и забрать такого вот Айнара — в лунном сне, как говорили в легендах.

— Убирайтесь, — сказал тот. — Ваш приятель скоро проснется. Все будет хорошо. Я милостив. Ну? Убирайтесь!

Он взмахнул рукой, и всех троих отбросило за пределы камены, в коридор. Айнар даже оказался на ногах, только все равно свешивался, наваливался всем весом на Иванку и Зоэ. Тяжелый.

«Может, правда лучше уйти. Пока отпускают».

— Нет, — вдруг сказала Иванка. Она убрала с плеча руку Айнара, еще раз прислушалась к дыханию, тронула пальцем грудь: сначала свою, потом его. Ну точно, вот у нее под кожей и тонкими ребрами колотится. А у него — нет.

Зоэ кивнула с одобрением и повторила за ней; Айнар распластался на полу, но обе девушки закрыли его собой.

— Ты лжешь. Ты что-то с ним сделал. Отпусти его.

Айнар закричал.

Однажды Иванка такое видела: сын старого Доэрта, Рорик, чинил крышу и упал. То ли Искра защиты не сработала, то ли он ее оставил дома, а сам полез работать. Рорик ударился головой о каменный порог, сзади у него открылся череп. Крови вытекло не очень много, но в дыре было видно, как пульсирует розово-сероватая масса мозга.

Он не умер сразу. Сначала открыл рот и пускал желтоватые пузыри, и у него глаза были гладкие и белые, как у мертвой коровы.

Иванке тогда было лет пять, она с другими ребятами прибежала на крики старика Доэрта и его жены, Амарки. Зрелище было отвратительное, а оторваться не получалось. Так и стояла и смотрела: открытый рот, напряженная шея с выставленным острым кадыком, словно готовым порвать кожу. Постепенно натекала лужа крови.

Потом их выгнали, но сейчас Иванка вспомнила Рорика: Айнар даже не кричал, а захлебывался и стонал точно так же, череп у него вроде был целый, но глаза такие же, белые, подернуты пленкой. Выступила грязно-розоватая пена.

— Что с ним? — Зоэ потянула Айнара за руку.

«Он умирает», — Иванка не могла произнести этого, только подняла на Зоэ взгляд, а потом уставилась туда, где стоял Цатхан.

«Мозги у него на месте, а вот тут»…

— У него вытащили сердце или что-то вроде того, — Иванка провела рукой по груди. — Это вы сделали? Отвечайте!

Цатхан подошел ближе с отстраненным видом.

— Вы еще здесь?

— Да, тьманник тебя подери, — заорала Иванка. — Мы еще здесь. Что ты сделал с Айнаром?! Он же умирает, и он…

— Не умрет, — перебил ее Цатхан. Зоэ потрогала пульс на руке, а потом на шее Айнара, покачала головой.

— Это трансформация, отделение его губительной природы от человека, который проживет счастливую и обыкновенную жизнь. Я — магия, и я — лес. Символ жизни. Доверьтесь, все будет хорошо.

Иванка нерешительно посмотрела на Зоэ. Та пожала плечами.

Айнар снова выгнулся, пены стало больше. На груди на секунду открылась рана — целая дыра, провал, заполненный свежей кровью, вместе сердца — обрывки крупных сосудов. Мгновение спустя видение исчезло. Айнар как будто расслабился.

— Видите? Ему становится лучше. Он не…

— Умрет, — раздался дальше по коридору, Иванка не смогла определить справа или слева, голос. Зато сам голос узнала отлично: Линнан эт Лан, девушка с переменчивыми волосами и глазами. Одним глазом. Убийца ее семьи.

Иванка сжала кулаки:

— Ты что здесь делаешь? Второй глаз выбить?

— Не груби, девчонка. А вы, наставник, постыдились бы лгать бедным невежественным пейзанкам. Вы убиваете Айнара. Вытягиваете из него всю сущность Гасителя, но это неизбежно приведет к его смерти. И, быть может, чему-то худшему. Вам же для чего-то нужна способность анти-магии.

Линнан парила ладонях в пяти от пола. На ней шелестело ее это платье из воздушного полупрозрачного шелка, ткань тоже меняла оттенки — из синего в зеленоватый, потом в бирюзовый, но за глазами и волосами угнаться не могла. До красного или фиолетового не доходило.

— Еще одна. Этот мальчишка умудрился за пару месяцев собрать целый гарем, — фыркнул Цатхан. Иванка могла покляться: он смеется. Как над хорошей шуткой. — А ты не вмешивайся, Линнан. Я забочусь и о простых людях, и о Светочах, и не тебе судить меня. Особенно после того, как ты спалила дотла Малые Ручейки. Иванка, ты ведь не станешь верить ей после всего, что она сделала?

«Нет».

«Конечно нет».

— Погодите, — вдруг сказала Зоэ, она все трогала руку Айнара, а сейчас выпрямилась. — А чей был приказ?

Линнан криво ухмыльнулась. Цатхан сделал шаг назад.

— Не убивайте его, — проговорила Иванка. Приказы, исполнители. Топор не решает, рубить ли ему дерево, но разумное существо не топор.

«Ненавижу всех этих Светочей».

— Пожалуйста, не убивайте. Забирайте силу, если нужно, но оставьте его в живых.

— Я именно так и …

— Ложь.

Линнан подлетела ближе и коснулась плеча Зоэ, затем Иванки. Цатхан напряженно следил за ними.

— Последний шанс. Или вы умрете все вместе. Ты тоже, Линнан, я найду себе других учениц.

— Отпустите его, — повторила Иванка.

«Ненавижу Светочей».

— Это невозможно! — крикнул Цатхан.

Свет погас снова. Запахло сыростью и гнилью, нет, не гнилью. Чем-то отвратительным. Протухшее мясо, куриный помет, забродившая кровь, гнилая солома. Все сразу.

Над головой вспыхнули дорожки искр. Обернувшись на Айнара, Иванка поняла: у него действительно вырвано сердце, а вон там — на расстоянии ста шагов, среди зарослей кустарника, на мокрой траве-дерне, пируют прозрачные волки с радужными бликами вместо тел.

«Дикие Искры».

Иванка проглотила комок ужаса, а потом с неожиданным спокойствием додумала свою мысль:

«Чтоб они все… погасли».

— Погасли.

Иванка поняла, что говорил вслух. Зоэ повторила за ней:

— Погасли.

Темнота сгустилась. Сильнее запахло гнилью — или чем-то еще, настолько ужасным, что дыхание просто заканчивалось на половине, тело отказывалось пропихивать внутрь эту дрянь.

«Погодите-ка».

Она взяла Айнара за руку, и в остатках золотистого блеска от расползшихся лоз заметила: там, где он лежал влажная дерн-трава засохла и пожухла. В одном месте, Иванка могла поклясться, мелькнула даже настоящая дыра, которая вела куда-то еще — то ли на свет, то ли в более глубокую тьму.

Волки выстроились полукругом.

— Вы можете уйти. Последний шанс, — сказал вожак, чуть приоткрывая пасть. Последнее слово закончилось коротким воем. — Вы ничего не измените. Я древнее мира, могущественней магии, я вся жизнь и небытие; первобытный лес, пра-жизнь. Вы либо смиритесь, либо существование никчемных маленьких существ оборвется, но для меня нет разницы между вами и роем мотыльков.

От стаи веяло гниением, но расползался настил поближе. Иванка дернула головой.

«Магия есть в каждом».