Межавторский цикл романов "Другой мир". Компляция. Книги 1-9 (СИ) - Городецкий Иван
— Да ну тебя! У меня третий день не стоит! Совсем! Раньше я на Орею не мог взглянуть, чтоб тут же её не захотеть, а сейчас вообще никакой реакции. Ни малейшей!
— Ах, ты об этом?! Не благодари. Это тебе подарок от меня, — еле сдерживаясь, говорю, стараясь сохранить безмятежное выражение лица. — Да, я тебе к генератору добавил плетение-регулятор влечения. Иначе на то, как тебя дрессируют, смотреть стало невыносимо!
— Ну и шуточки у тебя! — Рой выдыхает с облегчением, — Я чуть не поседел от страха! Как это отключается?
— Зачем?! Я тебя таким нормальным с приезда в Драуру не видел! — говорю я, делая удивленный глаза. И выждав пяток секунд, бегом срываюсь с места, чтоб не дать Рою выразить всю свою безграничную благодарность.
Намотав несколько кругов вокруг сада валюсь на травку и жалобно поскуливая от смеха машу руками, мол лежачих не бьют. Рой уже тоже утратил запал и хихикая устраивается рядом.
— Давай колись, как эта твоя хрень включается и выключается? И только посмей сказать, что этого пока не предусмотрел!
— Да всё проще простого, давай левую руку.
Взяв друга за кисть показываю на соединение фаланги большого пальца:
— Вот здесь выключатель. Пять раз стукнешь по костяшке — влечение включится. Нажмёшь на неё же и досчитаешь до двадцати — выключится. Рекомендую его здесь держать всё время отключенным. Включай, только если есть вероятность осмотра целителем, чтоб не спалиться.
— Шелд, ты ничего со своей рекомендацией не забыл? — скептически смотрит на меня друг.
— Да что тебе опять не так?
— Эйра Гарена сама целительница, — указывает мне Рой на слона, которого я и не заметил. — Она в любой момент может кинуть диагностическое плетение. И что тогда делать?
— Ладно, решай сам. Но наедине с Ореей лучше всегда включай. А то и в самом деле она тобой начнёт свой гарем наполнять, — закругляюсь я с дискуссией.
Жизнь во временной, я надеюсь, неволе вошла у нас в более-менее стабильное русло. Меня пасёт эйра Гнерина, Роя — Орея, стараясь чтоб все свободное от занятий время мы были каждый при своей «кураторше». После моей выходки на собрании юных любительниц помахать оружием персонами нон-грата там [60] стали не только мы с Роем, но и Гнерина с Ореей. От предложений заниматься фехтованием с нами обе девушки категорически отказались, поскольку это безжалостно подрывало образ сильных девушек, защитниц слабых мужчин. А свои шансы поставить нас на место девушки оценивали более чем адекватно.
Самым комичным было то, что через неделю после того случая меня в очередной раз вызвали в кабинет нашей опекунши, где кроме неё оказались эйра Зарена со своей матушкой. Никогда не догадаетесь, зачем я им понадобился! Брастиа-старшая в категорической форме требовала от эйры Троун передать ей права на опекунство надо мной. А сделать это можно было, по законам Драуры, или через моё согласие, или по решению суда, для которого не было никаких оснований. И она принялись меня склонять к даче такого согласия в истинно женской манере, то есть криками, угрозами, заявлениями, что всё равно никуда я не денусь и попытками вызвать во мне чувство вины. Но, как я уже наверное намекал, совесть я ещё в прошлой жизни успешно обменял на годовой бонус, а на угрозы и визги взирал всё с той же улыбкой познавшего иллюзорность бытия. Свей реакцией я вызывал у оппонентки желание порвать меня на тонкие, пёстрые лоскутки и сплести из них коврик перед дверью. Воистину, это новое слово в искусстве переговоров, недоступное примитивному мужскому мозгу!
Два часа длилась интенсивная практика пофиг-медитации, во время которой я почти оглох. В итоге эйра Брастиа, оскорбленная до глубины души моим категорическим «ничем не обоснованным» отказом, отбыла ни солоно хлебавши. Что интересно, сама Зарена всё это время сидела пунцовая и кидала на меня какие-то странные взгляды: то ли предвкушая будущую месть, то ли мечтая о повторении прошедшей экзекуции в более интимной обстановке.
С тех пор попытки выводить «в свет» нас с Роем прекратились, ибо теперь каждый выход был чреват вселенским скандалищем. Стараниями обеих Брастиа нас теперь везде узнавали, где бы мы не оказались, и начинались смешки-подколки, больше задевающие наших «пастушек», чем нас с Роем. Чтоб наши девочки совсем уж не скисли в возникшем вакууме, мы с Роем предложили им некоторое время погостить в Риссане. После обретения нами свободы, естественно, до которой оставалось чуть больше двух месяцев. И, если захотят, могут составить нам компанию в нашем путешествии по Гренудии. Не сказать, чтоб это их полностью удовлетворило, но по крайней мере сняло ощущение жуткого цейт-нота, который провоцировал девушек на всякие нестандартные ходы в надежде надеть нам ярмо на шеи и загнать под каблук.
Если днями всё было скучно, как в бухгалтерии за две недели до окончания отчётного периода, то уж ночами мы с Роем резвились по полной, не поймите только это неправильно. Рой во внетелесном состоянии продолжал осваивать транс третьего уровня, а я занимался менеджментом своего стада чудовищ. Мои чудовища — моя гордость, радость, опора и утешение. За прошедшее время они с тщанием автоматов и энтузиазмом новообращённых религиозных фанатиков прошерстили большую часть зоны смерти. Я стал богаче на несколько десятков сундуков, ящиков и коробок, чьё содержимое для меня пока остаётся загадкой. Всё это богатство, а также всё накопленное в Риссане имущество моей семьи, которое я не захотел бросать, теперь складировано в схроне в зоне смерти, обустроенном Апельсинкой по моему приказу. Как чувствовал, когда говорил ему рыть сразу пещеру побольше — пригодилось.
Кроме того, один из отосланных на север в свободный поиск монстров обнаружил весьма странную то ли нежить, то ли своего коллегу. Тот оказался каким-то слишком нетипичным по поведению и первым напал на моё карманное чудовище. Да так резво, что «мой монстрик» вынужден был спасаться бегством. Ночью, когда я в очередной раз перепроверял своё движимое имущество, тот пожаловался на неадекватное поведение обидчика. Пройти мимо чуда, захотевшего обидеть моего такого славного «хомячка», я никак не мог, и потому отправился на разборку. И не пожалел.
В этот раз на то, чтоб подсадить и подчинить нового клиента ушло значительно больше сил и энергии, но когда я понял, какой бриллиант попал в мою коллекцию, готов был петь матерные частушки и танцевать лезгинку: эта зверюга умела проходить сквозь любые препятствия и атаковать из полуматериального состояния. Причём, в отличие от особо продвинутых оборотней, могла пребывать в этом состоянии годами без ущерба для себя. Её способ заключался в сдвижке на мизерную величину по четвёртому измерению. Я готов был расцеловать эту образину за всё, что она мне дала. В спектре «второй энергии» обрела смысл ещё одна составляющая, перламутровая, которая, как теперь выяснилось, отвечает за манипуляции с пространством. Когда по ментально-универсальному щупу я выдал всё, что думою о таком великолепном питомце, тот похоже получил самое глобальное переполнение эмоционального буфера за те тысячи лет своего серого и унылого существования, когда все доступные ему радости сводились к «кого-нибудь поймать и замочить». На радостях окрестил этого монстрика «Каваяшкой» по аналогии с «кавайной няшкой», настолько мне стал люб, мил и дорог этот десятиногий крокодилоскорпион трёх метров в холке.
Также делегация, посланная на поиски хранилища древних, достигла самой северной точки Драуры и по моему приказу повернула на восток. Именно они недалеко от границы Эльфары с Мингром обнаружили сооружение, охраняемое какой-то неожиданно свирепой тварью, с которой не смогли совладать ни мои монстры, ни я. Если это не хранилище древних, то я даже не представляю, что тогда нужно искать. Из внетелесного состояния я внимательно осмотрел ареал обитания несговорчивой твари. Тот тусовался на пяточке радиусом всего в полторы версты, в центре которого возвышался холм. Внешне самый обычный, только попытка занырнуть в него оказалась проваленной. Холм окружало поле метаэнергии, непроницаемое даже для моего внетелесного состояния.
