Дэн Абнетт - Всадники смерти
— Яха! — сказал Вейжа.
— Варвары атакуют мой дом. Вот именно в эту минуту. Я еще не выполнил мой долг.
— Шо?
— Вебла еще не сделал свое дело.
Кислевиты помрачнели, они размышляли над словами Герлаха. Им трудно было волноваться за южные города и селения, которые они никогда в жизни не видели. Так же и Герлаху было плевать на область, пока он не постиг величия этого края и не узнал душу его людей. И вот, кажется, впервые Витали и Вейжа проявили сочувствие. Они успели привязаться к Герлаху, считали его своим товарищем и теперь разделяли его печаль.
Главным отличием кислевитов от народов Империи был кислевский фатализм. Витали и Вейжа были согласны с тем, что в дом Герлаха пришла беда, но они ничего не могли с этим сделать. Не то что они были настолько бессердечны, чтобы сказать свое «это неважно», но все же достаточно далеки, чтобы просто вздохнуть и пожать плечами. В Кислеве люди верили, что ими руководит судьба. В Империи — что сами создают свою судьбу.
Герлах оставил лансеров с их печальными мыслями и кумысом и отправился искать Билидни. Но ротный бодрствовал у постели Сорки, и его нельзя было тревожить. Герлах прошел через зал, кивая тем, кто его приветствовал. Он заметил Кветлая. Юноша слишком много выпил, возможно, чтобы заглушить боль в раненой руке, и теперь, покачиваясь, сидел у костра.
Неподалеку Герлах увидел Максима и Бородина в компании Антала и атамана Либлии — крепкого, дородного старика по имени Севхим. Они пригласили Герлаха к себе и предложили ему чашечку кумыса и миску с соленой рыбой.
Возбужденный молодой Антал засыпал Герлаха вопросами об Империи, где еще ни разу не был. Язык он знал плохо и постоянно сбивался, поэтому ему помогал Бородин.
— Я знаю, вы все думаете о возвращении домой, — сказал Герлах, когда череда вопросов, наконец, иссякла.
Максим кивнул.
— Это лучшее мы делать, — сказал он, выискивая языком остатки еды между зубами, отчего на его впалых щеках появлялись бугры.
— Лучшее?
Максим пожал плечами.
— Здесь мало можно сделать, — ответил за Максима Бородин. — Нас побили и заставили бежать. Мы постарались… перегруппироваться и сделать еще одну попытку, но… — он обвел рукой зал, — ничего нет.
— Я не согласен, — возразил Герлах.
— Твое право, — согласился Бородин. — Ротный Билидни очень старался. Мы скакали в Дашику, в Либлию. Искали союзников, тех, кто остался от полка. Никого, только Антал и его храбрые лучники.
Антал улыбнулся и кивнул головой.
— Так что лучше сейчас закончить и через какое-то время вернуться сюда с новыми силами, чем продолжать полосу неудач.
— Это Билидни так думает?
— Билидни поехал бы домой из Дашики, если бы не ты, — признался Максим.
— Что? О чем ты?
— Этот сезон — потеря! Большая потеря! — отрезал Максим. — Все потому, что Вебла заставил Билидни ехать в Либлию. Посмотреть.
— Посмотреть на что? — не понял Герлах.
— Собрался полк или нет, — объяснил Антал.
Бородин отпил глоток кваса и сказал:
— Ротный Билидни верит, что он перед тобой в долгу. Если честно, мы все так думаем. Ты поднял крылатое знамя, когда оно упало, и спас его. Мы все уважаем это.
— Поэтому ты ведешь роту, — буркнул Максим.
— Мы все уважаем это, — повторил Бородин. — И больше всех Билидни. Многие ротные увели бы своих людей домой после Ждевки. Но Билидни повел нас сюда, в Либлию, потому что был шанс, что здесь соберется полк. Если бы здесь были большие силы, мы бы с ними соединились и с радостью поехали бы на юг, чтобы помочь тебе отомстить. Но так не получилось. Билидни очень справедлив к тебе. Но он больше не будет рисковать людьми.
— Понятно. А что будет в следующий год? Когда курганцы далеко продвинутся на юг и в Империи не останется ни одного полка, с которым можно соединиться, и уже не за что будет драться?
— Следующий год — это следующий год, — сказал Максим, отбрасывая в сторону несуществующую горстку праха.
Герлах вспыхнул от злости, встал и пошел прочь. Потом он остановился и обернулся к кислевитам.
— У меня два вопроса, — сказал он. — Вы — Всадники смерти, яха? С вами уже попрощались и оплакали в вашем круге?
Бородин и Максим согласно закивали.
— Тогда какой жизнью вы рискуете?
Бородин улыбнулся и перевел слова Герлаха остальным. Максим и Антал рассмеялись.
— Ты не понимаешь, Вебла.
— Да, наверное, я не понимаю. Думаю, я не понимаю и значения знаков, которые Дазх оставляет на небе. Ты видел Билидни, который скачет вам на помощь на белом коне, так? — Герлах посмотрел на Антала, молодой лансер вынужден был согласиться.
— Ну и что тебе говорит Дазх? Бежать или следовать знакам, которые он оставляет для тебя на небе?
— Дазх говорит то, что он всегда говорит, — сказал Максим, на этот раз он действительно немного, разозлился. — Идти за Билидни. Идти за ротой. Только один путь.
На рассвете рота хоронила своих мертвых в степи.
Это был первый действительно теплый летний день. Воздух начал прогреваться с первыми лучами солнца.
Высоко в чистом синем небе пели невидимые глазу жаворонки. Воздух гудел от слепней и вновь народившейся мошкары.
Билидни — глаза у него были красными после бессонной ночи и от излишка выпитого — выкрикивал в сторону восходящего солнца имена Птора, Чагина и Сорки, словно надеялся остановить светило.
Завернутые в саваны тела Птора и Чагина были привязаны к седлам. Сорка, доживая последние часы, горбился в седле и вел за собой лошадей с убитыми товарищами. Иевни задул в рог. Три лошади выехали за городские ворота и поскакали в степь.
Сорка увидел одно и то же облако дважды, круг замкнулся. Три Всадника смерти поскакали туда, куда ускакал Димитер.
Лансеры Билидни, оплакивающие мертвых горожане и лучники из отряда Антала цепочкой потянулись обратно за городскую стену.
Герлах остался рядом с Билидни и высоко держал знамя роты до тех пор, пока три лошади не превратились в точки, а точки не растворились в утренней дымке и не исчезли навсегда.
Когда они вернулись в станицу, Герлах попытался заговорить с Билидни, но ротный проигнорировал его и ушел в один из домов спать.
Герлах поглубже воткнул древко знамени в землю во внутреннем дворе и, спешившись, отправился на поиски воды и чего-нибудь на завтрак.
В главном зале лежал Кветлей. В рану его попала грязь, рука распухла и почернела. Кветлай обливался потом, он бредил. Казалось, это не беспокоит лансеров роты. Время от времени они подносили Кветлаю воду, а Бородин обработал его рану целебной мазью, но делали они все это равнодушно.
