Тимур Лукьянов - Испанский поход
Тайная тропа почти не была заметна. Она уходила вдаль по самому краю обрыва, таилась от глаз за обломками скал и была настолько крутой и узкой, что всех вьючных, тяжело нагруженных мулов с припасами и десяток копейщиков для присмотра за ними, командиру пришлось оставить внизу. Горная тропа петляла, поднимаясь все выше и все дальше уводя путников от населенных краев. Они шли долго, карабкались, миновали еще одну гряду скал и вышли на небольшую площадку, отгороженную от обрыва скальным гребнем, когда слева открылась, изгибаясь полумесяцем вдоль тропы, широкая пропасть. На ее противоположной стороне начиналось ущелье, у входа в которое, по словам Джеральда, бандиты пленили купца Эфраима. Это и было то самое Разбойничье ущелье.
Перед входом в ущелье кончалась и тропинка, упираясь в перекресток нескольких горных троп. И над этим перекрестком, нависая над ним, на скальном уступе стояла древняя дозорная башня. Кто и когда ее здесь построил не ведал никто, но все контрабандисты знали, что именно в этом месте разбойники, хозяева этой башни, взимали дань с проезжающих. Называли контрабандисты этот перекресток Мертвым, а одинокую башню над ним – Проклятой. Вверх и вниз, теряясь за ближними скалами, расходились оттуда пять таинственных горных путей. И тем, кто ходил по ним, стараясь провезти свой товар подальше от глаз властей, приходилось либо договариваться с разбойниками об уплате дани, либо отбиваться от них, прокладывая себе дорогу острой сталью. Мало кому из купцов-контрабандистов удавалось пробиться, и потому разбойникам здесь предпочитали платить.
Издалека башня, пустой перекресток перед ней и узкий вход в ущелье действительно выглядели зловеще, хоть какого-либо движения заметить было нельзя: башня, тропы, сходящиеся к перекрестку, и ущелье казались покинутыми и совершенно безжизненными, но это могло быть обманчивым впечатлением. Подходить ближе сразу не стали. Де Пейн приказал разбить на скальной площадке лагерь и отдыхать. Он решил дождаться темноты и выслать к башне разведку.
Усталые после утомительного подъема люди, используя с толком время привала, заворачивались в теплые одеяла, выданные каждому на дорогу кастеляном Монтерео, и засыпали прямо на камнях. Поодаль от всех остальных, возле самого скального гребня, откуда открывался впечатляющий вид на Мертвый перекресток, проводник Яков о чем-то тихо разговаривал с Джеральдом, из-за камней глядя на Проклятую башню и что-то показывая пальцами. Монах Адамус стоял рядом и тоже вставлял какие-то свои замечания. Гуго де Пейн приблизился к ним и сразу догадался, что разговор шел о том, с какой стороны можно подойти к башне, оставаясь незамеченными как можно дольше. Как это было ни прискорбно, но подойти незамеченными к Проклятой башне при свете дня никакой возможности не имелось, и де Пейну это было ясно с первого взгляда. Быть может, в темноте разведчикам и удастся подобраться поближе, но кто знает?
Гуго де Пейн внимательно смотрел на Якова. За время похода парень преобразился. Настороженный и держащийся особняком в первые дни, он постепенно начал общаться со всеми, обращаясь к участникам экспедиции уважительно и всегда желая помочь. Его жизнерадостность и искусство целителя очень помогли многим раненым. Как оказалось он умел и вправлять вывихи, и накладывать лубки на сломанные кости, и готовить замечательные целебные мази из трав, и делать обезболивающие примочки с какими-то отварами на любые больные места. Умел он также и зашивать раны с помощью иглы и нитки, а еще знал секреты приготовления разных лекарственных настоек. Те рыцари и оруженосцы, страдания которых он облегчил, прониклись великим уважением к проводнику отряда, несмотря на его молодость и неблагородное происхождение. Давно уже настало время переговорить с ним, и сейчас момент казался де Пейну подходящим. И Гуго решился начать разговор:
– Помните ли вы о цели нашего похода, юноша? – Командир отряда всегда обращался к проводнику таким образом, называя его юношей, хотя и сам был старше него всего на три года.
Но Яков не обижался. За время похода он проникся искренним уважением к молодому командиру. Если поначалу он завидовал рыцарю, считая его лишь баловнем судьбы, награжденного военной удачей и графскими милостями, то теперь, проскакав с отрядом шампанских всадников не одну сотню миль и увидев Гуго де Пейна в деле, Яков понял, что положение, которое этот человек занимает, вполне заслужено его личными качествами. Поэтому Яков смиренно произнес:
– Да, мессир, разумеется, я не могу не помнить о нашей цели.
– Тогда расскажите нам немного о вашем отце, – попросил Гуго. Капеллан, Джеральд и де Пейн внимательно слушали, когда Яков охотно начал рассказывать:
– Я понимаю, что являюсь незаконнорожденным, но, поверьте, сеньоры, отец очень любил мою матушку, хоть он и еврей, а она была христианкой и крестила меня в церкви. Они не могли пожениться, и не только из-за разной веры, а потому, что у отца уже были жена и дети. Но отец всегда, при первой возможности, сбегал от них к моей матушке. Он всегда говорил, что его законная жена старая и некрасивая. Он восхищался красотой моей матушки, ее светлыми волосами и голубыми глазами, и сокрушался, что не может жениться на ней. Когда она умерла от зимней лихорадки два года назад, он не находил себе места. Он три дня плакал и молился своему богу. И после смерти матушки отец не оставил меня, хотя я и не проявил большого рвения к торговому ремеслу, которому отец меня обучал, а пошел наперекор его воле, вознамерившись стать лекарем. Когда матушка заболела, я метался как юродивый, не зная, как помочь ей. И тогда я дал обет Деве Марии, что научусь исцелять. Отец сожалел о моем выборе, но все же нашел мне в учителя старого травника и платил ему немало за мое содержание и обучение. Кое-чему, как видите, я научился.
– Да, Яков, твоя помощь в походе оказалась весьма полезной. Скоро, надеюсь, мы найдем твоего отца и выручим его из беды. Ради его вызволения мы проделали весь этот опасный путь. Многие наши товарищи погибли. Скажи мне, стоит ли твой отец их жизней? – произнес рыцарь, пристально глядя на юношу.
– Я не знаю. Наверное, только Господь знает ответ на ваш вопрос, мессир Гуго. Но, поверьте, мой отец, хоть он и еврей, но он человек добрый и достойный, не взирая на все его грехи, – сказал Яков смущенно.
– Тогда пойдешь ли ты в неизвестность вместе со мной? – спросил рыцарь, глядя прямо в глаза Якову.
– Но я уже проделал весь путь сюда вместе с вами и не собираюсь теперь останавливаться, – проговорил Яков, не отводя взгляда.
– Что ж, как видишь, юноша, мы подошли к крепости, внутри которой держат твоего отца. Медлить теперь нельзя. Врагов слишком много. И только внезапность может помочь нам, – произнес де Пейн.
