Михаил Ишков - В рабстве у бога
Между тем в моих подземных апартаментах — или темнице? — тоже творилось что-то непонятное. В туннель, например, начала просачиваться вода. Помню, обнаружив странный желтоватый натек на потолке, я несколько минут удивленно взирал на него. Все ждал, когда же копившаяся влага нагонит каплю. Как всегда неожиданно — грузная, холодная-холодная — она сорвалась с потолка и звучно шлепнулась об увлажненную металлокерамическую плиту. Это было удивительно, необычно — как мне показалось, такого в запечатанном на миллионы лет подземелье ещё не бывало. Теперь в отсеке мне стал не нужен искусственный звуковой подпор — шумов в моем жилище и так хватало. Совсем сразило меня вскольз брошенное фламатером признание, что вопреки сезону здесь внезапно появились и пришли в движение грунтовые воды, которых в этих местах отродясь не бывало. Они не в силах с ними справиться. Создавалось впечатление, что в вечной мерзлоте вдруг объявился слабый блуждающий источник тепла, и слои осадочных пород в долине поплыли. Это в преддверии декабря! Ужасная, непредсказуемая планета, пожаловался фламатер. Сколько с вами хлопот. Я благоразумно промолчал — на сердце стало радостно. Выходит, ковчег ни словом не обмолвился хозяину о нашем разговоре в подземной пещере. Выходит, он мне друг и ему можно доверять…
Однажды, проходя мимо лужицы, которая питалась полновесной участившейся капелью, я на мгновение остановился, словно уткнулся в легкий прозрачный барьер. Не могу сказать, что заставило меня снять перчатку и набрать водицы. Затем я сглотнул холодную чистую влагу и в то же мгновение все те приметы таинственного, тот гуд, что время от времени отдавался в пещере, мяукающие крики полярных сов, которые я слышал у себя в спальне таким образом я теперь боролся с тишиной — редкие сквозняки, отдававшие морозной свежестью, неожиданно обрели смысл и связанность разгаданного шифра, с помощью которого Каллиопа пыталась дозваться меня…
Так мы обрели нерушимую связь. В капле воды, оказывается, можно сообщить так много нового, необычного! Например, ничего таинственного в сопке обнаружено не было, кроме разве что небольшого, диаметром в несколько десятков метров, не поддающегося просвечиванию вкрапления яйцеобразной формы. В любом случае, звездолетом это, пусть даже инородное, тело быть не могло. Может, спасательной капсулой?.. Самое интересное обнаружилось на глубине в несколько километров, в толще мезозойских гранитов, значительно ниже границы вечной мерзлоты. Там в огромной полости располагалось что-то похожее на ядерный реактор, однако судя по его размерам и отводимому теплу взлететь с его помощью в космос задача невыполнимая. Теперь насчет просвечивания темного тела — кстати, к нему в породе был пробит закрытый для меня проход, — энергетический экран защищавший его, не так уж могуч, тем более, что изнутри идет какое-то сильное излучение. Теперь насчет структуры яйца. Оно неоднородно, по результатам сейсмических измерений можно говорить о веществе с очень большим коэффициентом вязкости. Есть предположение, что источником внутреннего тепла может служить не что иное, как чудесный пояс, но твердо сказать можно будет только после исследования биоробота-помощника.
Насчет просвечивания есть идея. Необходимо использовать пряжку, скрепляющую волшебный талисман. Если доставить его в окрестности сопки, то просветить яйцеобразное тело не составит труда.
Вот что я нафантазировал, отведав капающей с потолка туннеля воды. Постоял ещё немного, вперив бессмысленный взгляд в стенку, потом зашагал было в свой отсек, но тут же вернулся, набрал несколько капель, жадно припал к ладони губами. Раздался легкий звон, и я вновь услышал голос Каллиопы. Стоит ли злоупотреблять разговором? — спросила она. — Стоит, подумал я и добавил. — Что, если в результате этого просвечивания яйцо возьмет и самоуничтожится? В нашем положении не стоит перегибать палку, хотя, конечно, прекращать начатое тоже нельзя. Вот ещё что. Если мы имеем дело со структурой, законсервировавшей себя на миллионы лет, то не являются ли муляжом все свидетельства его материальной деятельности?
Вопросы, вопросы, нет им числа… К сожалению, без пояса мы, придет срок, не убережем папоротников цвет, утратим семя жизненной силы, рождаемое Алатырь-камнем. Потом отомрут сказки, мифы, заговоры, заклятья — одним словом, вся исконная людская память. С чем мы останемся? С телевизором, табаком, алкоголем, эссенцией конопли? С кинопродукцией, рождаемой за океаном? С упоминаемым всуе именем Христа? С набором рекламных роликов и мелких пошлых истин — таких, например, как «не имей сто рублей, а имей сто тысяч»?.. Приятная перспектива. Обнадеживающая… Если чему и можно поучиться у флама, то это — увы! — уважению к слову. Даром, что ли, он превосходно освоил наши языки. Если в области материальной культуры он сплошь и рядом допускает промашки, то речь его практически безукоризненна. Конечно, когда он не начинает злоупотреблять анекдотами. Одним словом, опившись водой и посетовав, что не пиво и не вино сочится по трещинам в породе, я пообещал доставить пряжку, спрятанную в тверских краях.
В начале декабря синклит неожиданно начал наезжать на меня, требуя ускорить выход в космос. Как раз в ту пору, в редкие часы отдыха меня опять начли донимать сны. Пустые какие-то, беспредметные…
Стоило прислонить голову к подушке, как тут же чужая могучая сила овладевала моим сознанием. Мне мерещились странные видения — скопления геометрических фигур, причем, их ряды выстраивались в каком-то необычном для человека порядке. Исходным пунктом всегда было «ничто», именно оно рождало точку, которая, в свою очередь развивалась либо в треугольник, затем в набор все усложняющихся пирамид; либо в неправильный четырехугольник, превращавшийся в последовательность призм. Наконец точка увеличивалась до окружности, которая обращалась в шар. Только потом эти фигуры начинали сцепляться, плодить многогранники, цилиндры, торы, кольца Мёбиуса и прочие, уже неподвластные описанию формы. Я не мог разобраться, чтобы это могло означать. Сны были насыщены ощущениями такой психической силы, что я, случалось, просыпался от собственного крика. Словно ко мне, под черепную крышку, пытался достучаться и не мог этого сделать заплутавший путник. Эта сила обращалась со мной бережно — меня как бы звали куда-то или пытались что-то показать, однако не осмеливались тянуть силком… Ничего, кроме раздражения и накапливающейся злобы, эти попытки у меня не вызывали. Я — сторонник ясности. Никто пока не поколебал во мне убеждение, что все существа, возникшие в процессе эволюции четырехмерного континуума пространства-времени, в поле одинаково понимаемых причинно-следственных и вероятностных связей, должны обладать однотипной логикой. Тогда зачем наводить тень на плетень?! Я устал биться в кругу догадок, и сведения, полученные от Каллиопы, лишь подтвердили объяснение чужих снов, которые чередой донимали меня. Флам просыпается — то есть, период консервации спеленатого яйца подходит к концу и питательные жизненные соки стали наполнять его свернутые в определенном порядке внутренние органы, внутренние структуры. От осознания, что скоро можно ждать пробуждения, мне стало совсем неспокойно. У меня на языке вертелся вопрос и однажды вечером, когда моя помощница жестяным голосом потребовала согласовать срок испытания скафандра и посещения Луны, я спросил.
