Беттина Белитц - Дьявольски рисковый (ЛП)
Он пил не только для того, чтобы защитить себя. Наверное, он пил прежде всего для того, чтобы забыть об этой пустоте. Но что мне против этого предпринять? Когда я приближалась к нему, то растворялась в воздухе. Как бы мне не было жаль Леандера, я не могла смириться с этим. Этого я никогда не допущу. А близости дряхлой собаки будет недостаточно.
Я редко чувствовала себя такой бессильной и беспомощной, может быть даже ещё никогда. Но Леандер должен почувствовать ещё раз близость, прежде чем они заберут его - она сможет сделать его более выносливым, а это придаст ему сил, продержаться несколько дней. Или ему будет легче вынести, если его утащит на другую сторону. В этом ведь была разница, позволить сделать это с собой будучи счастливым или будучи несчастным!
- Люси? - Я быстро закрыла страницу, проглотила слёзы и повернулась. Мама просунула свою голову в дверь и смотрела в мою сторону. Почему-то она выглядела сконфуженно - сконфуженно и гордо одновременно. - Позвонил господин Рюбзам и просит тебя прийти на школьный праздник.
- Но ... но я ведь только что была ...
- Да. Я знаю. - Мама сглотнула, вытерла костяшками пальцев свой правый глаз. - Он говорит, ты ему сейчас нужна и что это важно. Очень важно.
Что могло быть сейчас важнее Леандера? Собственно ничего. Пожав плечами, я встала. Здесь, в моей комнате, я всё равно не смогу помочь Леандеру. Мне нужно использовать неожиданно полученный свободный выход, прежде чем мама передумает. Она, не сказав не слова, позволила мне уйти, но в этот раз я села на трамвай. Я была слишком уставшей, чтобы идти пешком и чувствовала мой заживающий перелом всё сильнее. Когда я зашла на школьный двор, гипс, казалось, весил тонну.
- Люси ... – Казалось, господин Рюбзам ждал меня и сразу же отвёл в сторону. - Хорошо, что ты снова выздоровела. Ты конечно видела, что ... что же дааа ...
Я огляделась. Сцена лежала, осиротев, в тени спортивного зала, толпа разошлась. Кто-то разорвал баннер от Led Purple. На затихающем ветре его клочья танцевали на асфальте. Это был теперь только совершенно нормальный, немного хаотичный школьный праздник, который приближался к концу.
Я встретилась взглядом с господином Рюбзамом и спонтанно почувствовала себя виноватой, когда прочитала в его глазах покорность судьбе.
- Лучше нам оставить эту затею с музыкальной группой, - сказал он тихо. - Мы не хотим, чтобы нас ещё раз забросали холодным картофелем фри. А наш - этот Рейлл - кажется мне опасным, знаешь.
- Конечно. - Я понимающе кивнула. - Мне тоже. - При том Рейлл был единственным, у кого было достаточно таланта, чтобы выступать на публике.
- Билли перенёс эту новость не очень хорошо. Он ... он накричал на меня, а потом ... убежал, - признался господин Рюбзам огорчённо и мял яркую шапку в своих руках, пока та не стала лишь маленьким комком. - Ты не могла бы о нём позаботиться? Я думаю, он в комнате для репетиций. Он забрал свою гитару-бас с собой.
Прежде чем толпа смогла её разгромить?
- В комнате для репетиций. Ладно. Я проверю, как он.
- Хорошо. Спасибо, Люси. Если тебе понадобится помощь, звони.
Размышляя, я повернула к улице. Значит, Билли был в комнате для репетиций. Леандер объявил, что пойдёт туда, где «кем-то был». Должно быть, и он направился в комнату для репетиций, потому что столько людей, сколько сегодня, ещё никогда не воспринимали его, даже если никто этого не понял. Билли и Леандер уже были там. Теперь мне нужно ещё только направить в эту дыру Сердана и Сеппо и сделать снова что-то ужасно неловкое, о чём я не знала, удастся ли мне это когда-нибудь. Но оно того стоило.
Глава 20. Пятый человек
- Билли? Ты там внутри? - спросила я шёпотом. Ветер превратился в бурю и заставлял электрический металлолом, рядом с входом к лестнице, постоянно стучать и греметь, но я не осмеливалась кричать громко. Казалось, что таким образом я разглашу свои планы. Хотя по дороги сюда я не особо спешила.
Я даже делала паузы, один раз, чтобы в магазине, продающим декорации, купить несколько ароматизированных свечей, а второй, чтобы запастись у турецкого торговца сладостями, хрустящими закусками и несколькими бутылками кока-колы.
Теперь мне мешало шуршание обоих пакетов, чьи ручки врезались глубоко в ладонь моей здоровой руки. Осторожно я поставила их рядом с входом и упёрлась в дверь, пока та не скользнула бесшумно по грязному ковру.
В комнате для репетиций царили диффузные сумерки, последний свет дня, который проникал в подвал между коробками для яиц через люк. Билли развалился поперёк дивана и спал. Шак сидел с виноватым выражением лица рядом с ним и скручивал себе косяк.
Не обращая на него внимание, я зашла в комнату и встала на колени перед Билли. Я отчётливо могла видеть, что он плакал. Одна слеза даже ещё свисала с уголка его глаза. Я никогда не видела, чтобы Билли плакал. Строго говоря, я не видела ни одного из моих человеческих парней когда-либо плачущими (истерики Сеппо в детском садике я не хотела принимать в расчёт). Кроме того Билли казался совершенно истощённым; таким истощённым, что я решила оставить его пока спать. Ещё у меня было немного времени, а присутствие Шака навело меня на гениальную идею - лучшую, которые у меня появлялись на протяжение уже долгого времени.
- Привет, Шак. Всё хорошо?
- Лоусi, я здаюся. Усяму канец! Раз і назаўжды!
- Тихо, - сказала я, предупреждающе подняв палец к губам. - Билли спит. Подожди здесь, я сейчас вернусь к тебе.
Я выпрямилась, глубоко вдохнула и попыталась собрать всё свою силу в животе. Этого момента я боялась всё дорогу сюда. Вполне возможно, что поэтому и медлила. Если я сейчас не найду, что искала, то впаду в истерику. Это я точно знала.
На дрожащих ногах я шагнула в сторону ниши в стене и приподняла занавес.
- О, Слава Богу, ты здесь ... - Я немного расплакалась и немного рассмеялась, одновременно.
- Ды тут, але надоўга, Лоусi. Я не змагу гэтага зрабіць ..., - раздалось за моей спиной.
Я проигнорировала Шака, села на корточки и нежно погладила Леандера по бледным щекам.
- Леандер ... - Мой голос был лишь дыханием, но он должен был слышать меня. - Всё хорошо?
Он не реагировал. Он спал или был без сознания? Они что-то с ним сделали? Может, это было только его тело, что лежало здесь, тело без души, которое должно умереть? Был ли это их метод? Я прижала ухо к его груди. И услышала, как бьётся сердце, тихо и медленно, но бьётся. Значило ли это, что в его теле ещё была душа? Или оно билось просто так, пока это тело не умрёт от истощения, голода и жажды? Я должна была рискнуть.
- Але ты на мяне не сярдуеш, праўда? - Шак глубоко затянулся своим косяком. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать. Его затяжку не возможно было не услышать.
