Павел Липский - Тень угасшего пламени
Дракон открыл шкаф у дальней стены, покопался в нем, и, вытащив массивную меховую куртку, кинул ее Ворону.
- Вот, у меня есть кое-что, что поможет тебе согреться. Да, она старая, и немного дырявая, но у нас тут домашняя обстановка, стыдиться некого, - Дей подмигнул шаману и подвинул к карте два стула.
- Эта карта, - начал он, когда они удобно уселись, - трофей моего деда. Уж не знаю, откуда он ее приволок, но, сколько себя помню, она всегда стояла здесь. Ее очень любил мой отец, и я, хоть и во многом расходился с ним во мнениях, но здесь полностью с ним согласен. Чертовски полезная штуковина. Мы еще дойдем до нее. Сначала я расскажу тебе о драконах...
***
... Судха оглядел бескрайние земли, что простирались пред его взором и загрустил. Мир был идеален, но пуст. Младшие Дети еще не пришли, и Хранителям не дано было предвидеть день их появления. Как ждал он этого момента, когда появится первый Сын и первая Дочь, в своих мечтаниях представлял он их по-разному, но всегда чувствовал, что уже любит их, своих будущих Младших Братьев и Сестер. Горько было ему лишь от того, что вся Их любовь достанется его брату, Рамашаду. Он - воплощение жизни, дух вечного совершенствования. Судха же, Страж Предела, привратник, которого, может, и не будут ненавидеть, но уж любить точно не станут. Пусть не он будет отнимать их самый ценный дар - жизнь, но именно он будет встречать каждого на Пороге и пропускать через свое сердце-кристалл Гульдрим туда, на ту сторону. Не раз задумывался Судха о том, что же там, за чертой. Но не было дано ему ответа, не было у него власти и права знать, как ни у кого другого. Даже он, Хранитель Смерти, не имел ни малейшего понятия, что ждет Младших Детей за этим порогом. Цикл за циклом полировал Судха свой черный меч Валлоринг, на клинке которого будет высечено имя каждого перешедшего черту, каждого умершего, клинок которого сейчас был еще девственно чист.
Иногда он завидовал своему брату, Хранителю Жизни, Рамашаду, суть которого была в беззаботности и наслаждении существованием. Целыми циклами носился он туда-сюда по молодому миру, творя все яркое и веселое, и с таким же нетерпением, как и его брат, ожидая прихода Младших Детей. На долю Судхи приходились горные чертоги, пещеры и водные просторы, все то, что отягощает беззаботную жизнь раздумьями и созерцанием. Они были братьями... Они были одним и тем же... Палка о двух концах... Монета, у которой всегда две стороны... Жизнь и Смерть... Судха и Рамашад...
***
- Эй, Ворон, ты меня вообще слушаешь? - Дей серьезно смотрел на шамана, который еще находился во власти внезапно нахлынувшего видения. Воспоминания? Отголоски каких-то древних знаний?
- Я... что... Да, да... А о чем ты говорил? - Ворон моргнул и рассеянно уставился на дракона.
На этот раз Дей не отпустил никакой шутки, он немного помолчал и как ни в чем не бывало продолжил:
- Так вот, о чем это я... Да, мы, драконы - творения Хранителя Смерти, Судхи. Ты наверняка никогда не слыхал о таком. Правда, ведь?
- Я... нет, не слышал, - сказал Ворон, отводя взгляд.
- Еще бы. Это древнейшая история. Сейчас миром правят боги, но так было далеко не всегда. Знаешь, Ворон, тебе вообще очень крупно повезло.
- Это почему? - спросил шаман, радуясь возможности уйти от скользкой темы.
- Да потому, что если бы вместо меня тебе попался мой папаня, или старший братец... Ты бы ни в чем не смог разобраться. Они были воинами... Почти все драконы. Мы воинственная раса, тысячелетия нашей истории - сплошные сражения. Но тебе повезло, потому что я не такой. Я ученый. Я историк. Понимаешь? - в глазах Дея разгорелись отблески прошлого. Он говорил с горячностью, которой Ворон раньше у него не замечал.
- Поэтому я и бросил семью. Поэтому я ушел... И поэтому меня не было рядом тогда, когда это более всего было необходимо, - лицо парня омрачилось, кулаки непроизвольно сжались.
- Отец никогда не понимал моих увлечений, - после паузы тихо заговорил дракон. - Он считал меня слабаком и позором моего рода. Но какая ирония, что наш род никто не знал лучше меня. Столько всего потерялось в веках... и столько мне удалось найти и восстановить. Но теперь... Теперь кому это нужно? Я, вероятно, последний дракон. И эти тайны умрут со мной.
Ворон с удивлением смотрел на Дея, беззаботного и веселого парня-дракона, который неожиданно открылся для него совсем с другой стороны.
- Ты винишь себя, Дей, - с несвойственной ему мягкостью начал шаман. - Прошлое не отпускает тебя, путь ты и научился в нем разбираться. У каждого из нас есть свое предназначение и свой путь, который он должен пройти до конца, чего бы это ему не стоило. Таков Великий Замысел, такова наша судьба. Ничто не пропадет даром, мой... друг. Пусть ты не воин, но знания порой дороже грубой силы, а чаще всего они и являются настоящим могуществом. Правильный путь никогда не бывает легок, но, только двигаясь вперед - обретаешь истинное понимание.
Деймарес поднял глаза на Ворона, и их взгляды встретились. Неизвестно, что они прочли в глубине своих душ, но оба одновременно отвели взоры.
- Судха хотел большего. Он должен был наблюдать лишь за тем, как уходят. А он хотел тоже создать что-то, кого-то. И он создал нас, по подобию Младших Детей... то есть вас, людей. Но дал нам часть своей бессмертной души. Какая ирония. Смерть создала Жизнь.
Глава двадцать вторая
- Ты звал меня, господин?
Он стоял в самой высокой точке своих владений в Омбе. Не то чтобы высота действительно имела какое-то значение для него, но, пожалуй, так ему больше нравилось. Высокая фигура, окутанная плащом живой тьмы, скатывающейся вниз и капающей на потрескавшиеся камни Парящей Крепости. Голос пробудил его от раздумий, и он повернул свою голову в сторону голоса так, что его волосы, очень похожие на густой черный дым, колыхнулись в воздухе.
- Подойди, Медис, - рука, закованная в черную латную перчатку, сделала приглашающий жест.
Существо, робко остановившееся на последней ступеньке лестницы, осторожно приблизилось. Его тело, казалось, сейчас не имевшее постоянной формы, было соткано из такого же плотного сумрака.
- Я пришла, по твоему зову, господин, - сказала Медис, и два больших выразительных глаза с обожанием уставились на темную фигуру.
- Хорошо, хорошо. Скажи мне, ты чувствуешь, как Омб волнуется?
- Да, господин. Что-то происходит, - ответила Медис и очертания ее тела стали отчетливей. Стала вырисовываться женская фигура.
