Роджер Желязны - Рука Оберона
— А ты не боялся пролитой тобой крови Мартина? — спросил Бенедикт.
— А, этот щенок? Ублюдок! — заявил Бранд. — Он на самом деле не один из нас. Всего лишь пешка.
— Послушай, у меня нет ни малейшего желания убивать родного брата. Отдай мне камушек, который ты носишь на шее, и мы вместе вернемся в Амбер. Еще не поздно все исправить, Бранд!
Бранд, откинув голову, рассмеялся:
— Ах, какие благородные речи! Ты всегда был благороден, Бенедикт! Прямо настоящий король! Ты просто заставляешь меня стыдиться из-за твоего чрезмерного великодушия!.. Но вот вопрос: какова же главная цель всего этого? — Он погладил рукой Камень Правосудия. — Хочешь заполучить камушек? — Он снова засмеялся и сделал еще пару шагов. — Вот эту безделушку? Неужели, если я добровольно отдам его тебе, то куплю для всего королевства мир, покой и порядок? А заодно и выкуплю собственную жизнь, верно?
Бранд снова остановился, теперь уже не больше чем в десяти футах от Бенедикта. Поднял Камень, зажав его в пальцах, и посмотрел на него.
— А ты знаешь полную силу этой штуковины? — спросил он.
— Достаточно... — начал было Бенедикт, и голос его прервался.
Бранд поспешно сделал еще шаг вперед. Камень ярко освещал его лицо. Рука Бенедикта потянулась к рукояти, однако клинок оказался вне пределов его досягаемости, и теперь он стоял напряженно, словно вдруг превратившись в статую. Тут я наконец догадался, в чем дело, однако было слишком поздно.
Ничто из того, что тут наговорил Бранд, не имело ни малейшего смысла. Обычная болтовня, отвлекающий маневр перед основным ударом. Он действительно успел отчасти настроиться на Камень, и даже эти ограниченные возможности позволяли ему побудить Камень к действию, причем если я об этих действиях не знал, то сам Бранд представлял себе прекрасно с самого начала.
Бранд, соблюдая осторожность, появился в зале Образа подальше от Бенедикта, попробовал Камень, а затем, подходя все ближе, снова и снова пробовал его, пока не нашел ту точку, откуда Камень мог оказать воздействие на нервную систему Бенедикта.
— Бенедикт, — сказал я ему, — тебе лучше перебраться ко мне.
И я, сосредоточившись, напряг всю свою волю, однако Бенедикт даже не пошевелился и ни слова мне не ответил. Козырь его все еще действовал, я наблюдал все происходящее и чувствовал Бенедикта, но не мог добраться до него. Камень, очевидно, воздействовал на него гораздо сильнее, причем не только подавляя двигательные функции.
Я снова посмотрел на облака. Они быстро сгущались, стремясь закрыть луну. Видимо, вскоре так и случится, и если я не сумею до того вытащить Бенедикта, то он непременно упадет прямо в море, как только Тир-на Ног-т исчезнет. Оставалось надеяться, что если Бранд заметит облака, то, возможно, рассеет их с помощью Камня. Однако тогда ему пришлось бы отвлечься от Бенедикта, может быть, даже освободить его... Я сомневался, что он на это пойдет. И все же... Облака вроде бы несколько замедлили свой бег.
Я вытащил из колоды карту Бранда и на всякий случай отложил в сторону.
— Эх, Бенедикт, Бенедикт, — сказал, улыбаясь, Бранд, — велика ли польза от твоего искусства, если ты даже не в состоянии сдвинуться с места и взять клинок? Я же говорил, что ты болван. Неужели ты надеялся, что я по доброй воле дам зарезать меня? Тебе следовало бы поверить тому страху, который ты испытывал. Тебе следовало бы догадаться, что без мощной поддержки я даже не войду в этот зал. Я ведь именно это имел в виду, когда честно предупредил, что намерен одержать победу. Для меня ты, правда, замечательный вариант, самый лучший из всех возможных. И я действительно хотел, чтобы ты принял мое предложение. Но теперь это уже совсем неважно. Меня нельзя остановить. У других и шанса не было, а без тебя все будет много проще.
И Бранд вытащил из-под плаща кинжал.
— Перенеси меня к себе, Бенедикт! Скорее! — крикнул я, что было совершенно бессмысленно, ибо ответа не последовало. И не было силы, способной перенести меня наверх, к нему на помощь.
Я сжал в руке Козырь Бранда, вспомнив тот поединок воли с Эриком. Если бы я смог выйти сейчас на контакт с Брандом, то по крайней мере заставил бы его переключить внимание на меня и тем самым хотя бы отчасти высвободить Бенедикта. Я полностью сосредоточился на его карте, готовясь к массированной телепатической атаке.
Но ничего не произошло. Путь к нему оставался мертвым и темным.
Должно быть, он был настолько сосредоточен на взаимодействии с Камнем, что я просто не мог пробиться сквозь этот ментальный барьер. И этот мой ход был блокирован.
Вдруг Лестница надо мной стала стремительно бледнеть, и я быстро взглянул на луну. Проклятье! Густые кучевые облака отчасти уже скрыли ее от меня.
Я снова переключился на карту Бенедикта. Похоже, что очень медленно... но все же контакт с ним восстанавливался. Видимо, где-то глубоко Бенедикт все еще сохранил проблески сознания.
Бранд приблизился к нему еще на шаг, по-прежнему отпуская различные шуточки. Камень на тяжелой цепи горел ярким светом. Теперь между братьями было едва шага три. Бранд поигрывал кинжалом.
— ...Да, Бенедикт, — издевался он, — ты бы, пожалуй, предпочел погибнуть в бою. С другой стороны, ты вполне способен и свою смерть расценить как некое дело чести — этакий сигнал. В некотором роде твой конец станет началом нового миропорядка...
На какое-то мгновение Образ перед ними совсем поблек, однако я не мог оторвать глаз от происходящего и не знал, что там делается с луной. Сам же Бранд, окруженный тенями и мерцающими огнями, стоя спиной к Образу, казалось, не замечал ничего. Он сделал еще шаг вперед.
— Однако довольно болтовни. Есть вещи, которые необходимо сделать немедленно, а ночь не вечна. — Он подошел еще ближе, слегка опустив кинжал. — Спокойной ночи, милый принц.
И тут странная механическая рука Бенедикта, некогда унесенная мной из этого мира призраков, серебряного сияния и лунного света, стремительно взвилась, подобно атакующей змее. Сверкающие металлические пластинки, из которых она состояла, были пронизаны отблесками огня и походили на грани самоцветов; рука ужасно походила на руку металлического скелета, однако функционировала отлично и обладала мертвой хваткой. В этот миг она показалась мне даже прекрасной; я не успел заметить, как рука молниеносно выбросила себя вперед, тогда как все остальное тело Бенедикта продолжало оставаться неподвижным, будто статуя, и механические пальцы впились в цепь, на которой висел Камень Правосудия. И тут же рука дернулась вверх, подняв Бранда за цепь высоко над полом. Бранд выронил кинжал и обеими руками вцепился в горло.
