Роберт Говард - КОГОТЬ ДРАКОНА. Сага лунных башен
Я вошел и прикрыл за собой дверь. В противоположном конце комнаты начиналась ведущая вверх лестница. Рядом с ней была небольшая дверца. Я начал подниматься по лестнице, когда внезапно услышал над головой неразборчивые голоса. Люк над лестницей начал открываться. Я поспешно спрыгнул вниз и дернул маленькую дверь. Она подалась, и я проскользнул в темное помещение. Я слышал отрывистые китайские фразы — кто-то спускался по лестнице.
Я не имел понятия о том, куда попал. Вокруг было совершенно темно. Продвигаясь на ощупь, ожидая, что упаду в какой-нибудь колодец или получу удар ножом в спину, я обнаружил, что все время спрашиваю себя: что скажет Эрик Бранд, если мое тело завтра обнаружат плавающим в Янцзы? Он ведь предсказывал такой конец Биллу Лэннону, предупреждая его, на свой циничный манер, — говорил, чтобы тот не совал нос в дела китайцев. Мне, в отличие от Лэннона, Бранд никогда не нравился, и я ему не доверял. Этот высокомерный, искушенный повеса, по-моему, относился ко всему слишком равнодушно. Его отношение к человеческой жизни слишком отличалось от моего. Он делал вид, что презирает все чувства, свойственные людям. Ну, а я-то всего лишь неотесанный моряк. Мой принцип прост — око за око, зуб за зуб. Вот почему я отправился выслеживать Йотая Юна.
Пошарив руками вокруг, я обнаружил, что нахожусь в очень узком коридоре. Вскоре я нащупал то, что вполне могло оказаться ведущей вверх узкой лестницей. В полной темноте я стал на ощупь взбираться по ней. Она привела меня в какое-то помещение, но я по-прежнему ничего не видел и не осмеливался зажечь спичку. Я ударился голенью о какой-то ящик и споткнулся. Под ногами что-то загремело, да так, что душа у меня ушла в пятки. Но ничего страшного не произошло, и я принялся шарить руками вокруг.
Господи, да тут был самый настоящий арсенал! Пальцы мои ощупывали винтовки, составленные в козлы, ящики пистолетов в кобурах, разобранные пулеметы и коробки с патронами. Значит, китайцы готовят мятеж? Меня бросило в жар при одной только мысли о ни в чем не повинных европейцах, американцах и китайцах, живущих в Ханькоу, которые спали, не подозревая о нависшей над ними угрозе.
Я шарил вокруг, пока не обнаружил дверь, находившуюся примерно напротив той, в которую я вошел. На ней был засов, но он находился по мою сторону, так что мне легко удалось открыть его и проскользнуть в какой-то узкий коридор. Откуда-то проникал слабый свет, и я понял, где нахожусь — в одном из тех тайных коридоров, что скрываются в стенах… В Китае, как и везде на Востоке, их множество — поскольку хозяева постоянно шпионят за слугами и домашними. Я крался по коридору, пока до меня не стали доноситься обрывки разговора. Я остановился и стал искать глазок. Мне удалось быстро отыскать его, и я приник к крошечному отверстию.
Моему взгляду открылась богато обставленная комната, на стенах которой висели ковры с изображениями драконов, богов и демонов. Освещали ее свечи. Их неровный свет рождал золотистые тени. На шелковых подушках и диванах расселась странная разношерстная компания — солидные купцы и чиновники бок о бок со злодейского вида оборванцами, явно походившими на головорезов. Я узнал речного пирата, за которым последовал, и догадался о причине, по которой пользовались подземным ходом. Через туннель в этот дом приходили преступники, которые навлекли бы подозрение на Дом Дракона, если бы пришли в него открыто. Всего здесь собралось человек сорок, все восточного происхождения, в основном китайцы, но я заметил нескольких полукровок и малайцев. Все они сидели, глядя на возвышение в другом конце комнаты.
На возвышении сидел сам Йотай Юн — худощавый старик со злым ястребиным лицом, а рядом с ним — высокий человек в темном одеянии, чье лицо скрывала черная маска, — тот самый монах-лама! Значит, он не был мифом. Я внимательно посмотрел на него и невольно содрогнулся — Зло обволакивало его, словно аура. Тут Йотай Юн поднялся во весь свой огромный рост и заговорил. Слушатели ловили каждое его слово. Его звучный голос наполнял комнату. Содрогаясь от отвращения, я слушал, как с его губ потоком текли богохульства на великолепном китайском языке. Проповедовал он мятеж, грабежи и кровопролитную войну! Смерть всем иностранным дьяволам, да и тем местным, кто встанет на пути!
Насколько я понял, он был пророком зловещей религии — культа дьяволопоклонников, о самом существовании которого не может и помыслить большинство белых людей. Культ этот был древним, страшно древним, очень и очень давно первые пророки его появились в сумрачных черных горах Востока. Чингисхан склонялся перед жрецами этой секты, точно так же, как Тамерлан и, за много веков до них, сам Аттила. А теперь ужасный культ, который много тысяч лет дремал в монгольской степи, пробудился. Он протянул щупальца к сердцу Китая, жаждая крови новых жертв.
Его последователям, говорил лама, предстояло проложить путь к созданию новой империи. Им следовало забыть ложные учения Конфуция, Будды и богов Тибета, которые позволили своим народам попасть под иго белых дьяволов. Да поднимутся они под предводительством пророка, посланного им древними, и тогда великий Ктулху приведет их к победе. Точно так же, как Чингисхан попрал весь мир копытами своего коня, так и они погонят прочь белых дьяволов и создадут новую, желтую империю, которая просуществует не одну тысячу лет.
Пророк призывал своих последователей к убийствам и грабежам, разжигая их ненависть. Его безумие захватило души остальных злодеев, которые начали подпрыгивать и завывать, словно стая бешеных собак. Потом жрец изменил манеру речи. За внешне благоразумными высказываниями таилась еще большая опасность. Время еще не пришло, говорил он; многое еще предстоит сделать. Следует завербовать новых сторонников и запастись терпением. Кровавое безумие, охватившее присутствующих, отступило… Они обсуждали планы, говорили о том, как завербовать, обучить своих сторонников методам тайной войны, как устроить засады, убийства неугодных соплеменников.
Я слушал с ужасом, представляя себе, как далеко может зайти это безумие. Китай всегда был пороховой бочкой, лишь ждущей спички. Неведомый жрец обладал властью, умением убеждать. Без всякого сомнения — он был очень сильной личностью. Я ощутил слабость, представив себе кровавые события, которые произойдут в случае внезапного мятежа. Китай только на первый взгляд мог показаться спокойным, дремлющим. Однако, стоит разгореться восстанию, и по улицам древних городов потекут целые реки крови. Внезапное восстание вполне может уничтожить верные правительству войска. После этого орды недовольных и бандитов присоединятся к мятежникам. Иностранцев истребят в первую очередь, всех до единого.
