Дженни Ниммо - Скелеты в шкафу
– Ай! – отшатнулся он. – Кто это, Билли?
– Похоже, мистер Блур Дважды старший, – пробормотал тот.
Чарли почему-то сделалось не по себе.
– Билли, ты ведь никому не проболтаешься насчет Эмилии, а? – забеспокоился он. – Пока что это все большой секрет.
Билли старательно закивал.
Чарли помог ему сложить сумку, маленький альбинос поспешно простился с Мейзи и Чарлиной мамой и шмыгнул в автомобиль.
– Какой странный мальчик, – задумчиво отметила Мейзи, когда черный автомобиль заскользил прочь.
Эмилия Лун лежала в постели и глядела в потолок своей аккуратной чистенькой комнатки.
– Эмма Толли, – одними губами прошептала она. Повторила еще раз и решила, что это имя ей куда больше по душе, чем Эмилия Лун.
В прихожей почему-то настырно затрезвонил телефон. Странное дело. В «Лунный свет» никто раньше не звонил по ночам. Но Эмилия не придала звонку особого значения – она была слишком взволнована. Раньше она никогда по-настоящему не волновалась: не с чего было. Она жила упорядоченной, однообразной, скучной жизнью. И в этой жизни не было ни малейших поводов для восторгов и волнений. Но теперь-то все изменится!
– Отныне я – Эмма, – шептала девочка. Внезапно дверь распахнулась и на пороге возникла миссис Лун.
– Одевайся и собери вещи, – резко велела она. – Быстро. Мы уезжаем.
– Но куда? – Эмилия даже подпрыгнула.
– Обратно в академию. Оттуда только что позвонили.
– Зачем? – Эмилия занервничала еще больше. Неужели в академии пронюхали, что она была у Фиделио?
– Ты нарушила правила, Эмилия, – ледяным тоном уронила миссис Лун. – Поторапливайся.
Эмилия поспешно оделась, дрожащими руками уложила сумку и спустилась в прихожую. Миссис Лун схватила ее за руку и поволокла на улицу, где уже ждала машина и тощий мистер Лун блестел очками с водительского места. Эмму впихнули в машину, и мистер Лун тут же нажал на газ.
Ночью академия Блура выглядела неприступной твердыней, безжизненной и мрачной. Только в одном-единственном окошке где-то на последнем этаже мерцал огонек.
Мистер и миссис Лун отконвоировали Эмму через двор и по лестнице к парадному входу. Поднявшись по широким ступеням, мистер Лун дернул за цепь, свисавшую сбоку от массивных дверей, и где-то за их толщей, в глубине здания, отозвался звонок.
Им открыл Манфред Блур, и сердце у Эммы упало. Она старалась не смотреть в его угольно-черные глаза, опасаясь их невыносимого цепенящего взгляда. Но Манфред даже не попытался загипнотизировать ее.
– Благодарю вас, – кивнул он Лунам. – Входи, Эмилия!
– До свидания, Эмилия. – Миссис Лун поставила девочкину сумку на пол. – Веди себя хорошо.
Тяжелые двери затворились, и Эмма осталась наедине с Манфредом посреди гулкого темного холла.
– Зачем вы велели меня сюда привезти? – спросила она. – Да еще ночью?
– Ты ведь нарушила правила, верно, Лун? И должна понести заслуженное наказание.
И вдруг Эмма расхрабрилась. Она никогда раньше не чувствовала ничего подобного. И еще она рассердилась – это тоже было непривычное ощущение.
– Никакая я не Эмилия, – вскипела она. – Я – Эмма Толли.
Манфред издал зловещий смешок:
– Ничего, скоро мы выбьем эту галиматью у тебя из головы! Эмма Толли, а?! В жизни не слыхал такой чуши. Бери сумку и марш за мной.
Все существо Эммы воспротивилось, но как протестовать, она не знала. Помощи ждать было неоткуда, – кажется, кроме них с Манфредом, тут ни души. Ну ничего, может, ей удастся улизнуть потом.
А Манфред быстро вел по каким-то незнакомым запутанным коридорам, потом вверх по узкой винтовой лесенке, потом через анфиладу пустых темных комнат, затканных многослойной паутиной. В обеих руках у него было по фонарю, но Эмма все равно едва различала, куда ступает. В эту часть здания электричество явно не проводили. Под потрескавшимся потолком метались и пищали летучие мыши, а в разбитых окнах завывал ветер. Наконец Эмма и Манфред очутились в тесной комнатке, где у стены стояла узкая кровать с тонким одеялом и жидкой подушкой. И больше ничего. Стены тут были каменные, а пол – голый.
Манфред поставил один из фонарей на пол.
– Пора спать! – объявил он. – Спокойной тебе ночи и приятных снов, Эмилия Лун.
Тяжелая дверь затворилась за ним, и в замке щелкнул ключ. Как только шаги Манфреда удалились, Эмма кинулась к двери. Ну конечно, заперто!
Девочка присела на краешек кровати. Но плакать не стала. Хватит на сегодня слез! Значит, все-таки у нее так и не будет любящей тети, друзей, приключений и самого главного – счастья.
– Они наврут, будто я исчезла, – прошептала она. – И никто меня не найдет.
Она обвела взглядом мрачную и страшную комнату. Неужели ее тут запрут на всю жизнь? До самой старости?
– Ну уж нет, – вдруг сказала она себе. – Я теперь Эмма Толли, а Эмма такого не потерпит. Она не из тех, кто сдается. – Она вскочила, подбежала к двери и во все горло закричала: – Помогите! Помогите!
Только эхо пронеслось в ответ по пустым гулким коридорам. Больше никто не отозвался.
Эмма позвала еще раз и забарабанила кулаками в дверь. Она дергала ручку, билась и колотилась в дверь, пока костяшки пальцев у нее не покраснели и не распухли. Только тогда девочка, обессиленная, плюхнулась на постель.
Она уже закрыла было глаза, но тут за дверью послышался легкий скрип. Эмма рывком села. Ключ повернулся в замке, и дверь распахнулась настежь.
Эмма вскочила и высунулась в коридор. Никого. Она посветила себе фонарем. Ни души, если не считать летучей мыши, спавшей вверх тормашками на балке. А летучие мыши не умеют отпирать двери.
Она подняла тяжелый фонарь как можно выше и на цыпочках двинулась по коридору.
– Кто тут? Кто меня выпустил? – прошептала она, не осмеливаясь говорить громче из опасения, что примчится Манфред.
В конце коридора была лестница, и Эмма осторожно двинулась вниз. У подножия лестницы начинались два коридора – один вел налево, другой направо. Поколебавшись, Эмма свернула направо. Пахло в коридоре скверно. По стенам мигали газовые рожки – может, это от них, подумала девочка.
И тут перед ней возникло чудище. Или все-таки собака? Низенькое, разжиревшее, что твоя подушка о четырех лапах, а морда длинная, с обвисшими брыльями.
Эмма ойкнула и вжалась в стену. Собака ее не заметила. Девочка уже приготовилась крадучись двинуться в другую сторону, но тут раздался скрипучий голос:
– Эй, ты, стой! Стоять! Назад, я сказал!
Эмма бросилась наутек, уже на бегу оглянулась через плечо и увидела какого-то старика в инвалидном кресле – древнего, с лицом, похожим на череп. Старик был укутан в клетчатый плед, а седые волосы сбегали ему на плечи из-под шерстяной шапочки, как восковые сосульки.
