Джулия Смит - Посланники магии
Сильно нахмурившись, пастор повернулся к Джарвису и гневно взмахнул руками.
— Что эта женщина делает в вашем доме, сэр? То, о чем она говорит, — чистой воды богохульство! Позвольте мне послать за епископом. Слухи… о вашем сыне уже давно дошли до него, и он с нетерпением ждет возможности оказать вам помощь…
Джарвис, все это время не проронивший ни слова, выглядел подавленным и измученным, то и дело переводя взгляд с Атайи на священника и на мирно посапывавшего сына. Устало вздохнув, он направился к буфету и достал оттуда кувшин.
— Давайте-ка выпьем вина, святой отец.
Глаза священника чуть не выскочили из орбит.
— Во имя всего святого ответьте мне: как можно спокойно попивать вино, когда в твоем доме колдуны?
Джарвис рассмеялся. Но в этом смехе не слышно было и капли веселья. Таким образом иногда пытаются скрыть боль и отчаяние.
— Даже вы не станете отрицать, что повод весьма серьезный, — наигранно беспечным тоном ответил он. — У жителей Кайбурна не появлялось возможности выпить с колдунами на протяжении целых двух столетий!
Гресте не нашел подходящих слов, чтобы ответить на дерзость Джарвиса, но не стал сопротивляться, когда тот взял его под руку, провел к столу и всунул в руку кубок с вином. Сначала, правда, несчастный пастор даже не заметил посудину, но, увидев, тут же осушил ее.
Спустя несколько минут в комнату вернулся Кейл. Он поставил перед священником золотой подсвечник, в котором теперь не было корбала.
— Я отполировал его в том месте, где находился камень, святой отец, — произнес Кейл извиняющимся тоном.
— Я попрошу тебя еще кое о чем, — воскликнула Атайя, указывая рукой на распростертого на полу Джилберта. Казалось, он просто спит, будто, почувствовав усталость, устроился здесь, чтобы передохнуть. — Приведи его в чувство. Наверное, тебе известно, как это можно сделать.
Кейл принялся осматривать шишку, вскочившую на затылке бедняги Джилберта, а Гресте взял в руки подсвечник и, глядя на него, печально покачал головой.
— Епископ придет в ярость. Собору подарили пару таких подсвечников два столетия назад. Сразу после того, как было уничтожено убежище дьяволов.
Атайя нахмурилась.
— Уничтожено что?
— Убежище дьяволов. Я говорю о руинах в лесу, быть может, там уже ничего нет. И слава Богу! — Гресте с отвращением скривил губы. — Я слышал, чем они там занимались. Вытворяли жуткие, совершенно дикие вещи — жертвоприношения дьяволу, распутство, звериные танцы… — Его голос оборвался. — Безбожники! Но даже во времена моего прадеда о них знали уже только по слухам. Люди короля Фалтила благополучно расправились с ними.
— Фалтил расправился не со всеми, — гневно заговорила Атайя, вздрагивая при мысли о своем беспощадном предке и его деяниях. — Как вы считаете, его действия увенчались успехом? Лорнгельды исчезли из Кайта? Нет! Они рождаются каждый день! Все, что он сделал, — так это жестоко убил людей, которые всего лишь знали, как пользоваться своей магией. Убил тех, к кому могли бы обратиться за помощью десятки несчастных, подобных Кордри. Время сумасшествия никогда и не заканчивалось, святой отец. Просто епископ Адриэль взял ситуацию под контроль, выдумав священный обряд отпущения грехов и убедив всех в его незаменимости.
Отец Гресте открыл было рот, желая возразить, но Атайя резко прервала его.
— Перед тем как вы пришли, Кордри пребывал в ужасном состоянии. Нам еще повезло, что все ограничилось лишь разбитыми кувшинами, упавшей люстрой и загоревшимся ковром. Он мог бы разрушить весь дом. Мы здесь для того, чтобы помочь ему, мы никому не причинили зла. — Она перевела взгляд на Джилберта. — Если не считать этого. Но вы сами видели, что он первый начал драку.
Священник смотрел на Атайю, прищурив глаза, наверное, обдумывал сказанное ею. Но было понятно одно: он не верил ей и слушал ее лишь потому, что в данной ситуации не имел другого выхода.
— Вы не знаете, как воспринимать мои слова? — продолжила девушка. — Я вас понимаю. С самого детства вы привыкли считать, что лорнгельды сумасшедшие и приносят только вред…
— И что они — пособники дьявола, — с горячностью продолжил ее мысль священник, и его глаза вспыхнули каким-то странным светом. — И вы пытаетесь скрыть свои истинные намерения под личиной сострадания и стремления помочь людям. Хотите сбить меня с толку?
Он резко повернулся к сэру Джарвису:
— Они хотят убедить вас в том, что способны спасти вашего сына. А ведь единственное, что им нужно, — это украсть его душу. Неужели вы не понимаете этого? Неужели вы не чувствуете опасность?
Джарвис, задумчиво уставившийся в кубок с вином, медленно перевел взгляд на спавшего сына.
— Я могу с уверенностью сказать вам, святой отец, что моему сыну стало гораздо лучше, чем час назад.
Гресте отчаянно всплеснул руками, черные рукава мантии взметнулись подобно крыльям ворона.
— Это обман! Ваш сын не излечится. Он лишь приблизится к проклятию Божьему. Эти колдуны уже поставили на нем свою метку. Его душа…
— В данный момент меня беспокоит только его жизнь! — рявкнул Джарвис, проливая на колени красное вино. — О его душе я позабочусь потом, когда почувствую, что мне это нужно.
Гресте набрал в легкие воздух и собрался было привести еще какие-то доводы в пользу мнения церкви, но его внимание переключилось на неожиданно прозвучавший громкий стон. Кейл привел Джилберта в чувства и поднял его на ноги.
— Что здесь произошло? — пробормотал пострадавший, крепко сжимая ладонями голову, словно боялся, что если отпустит руки, то она упадет с плеч и разлетится на части. — У меня такое ощущение, что по мне пробежало стадо оленей.
— Святой отец, думаю, вам лучше заняться Джилбертом. Проводите его до дома. Ему ваша помощь нужна сейчас гораздо больше, чем нам.
По решительному тону Джарвиса было понятно, что он не намерен продолжать спор. Злобно сверкнув глазами, пастор поднял с пола подсвечник и жестом указал на Кордри.
— Ладно. Но имейте в виду: я расскажу о вашем сыне, а также обо всем, что произошло сегодня в вашем доме, епископу Люкину. Все, кто должен пройти обряд отпущения грехов, непременно…
— Люкин? — переспросила Атайя. — И как же я раньше об этом не подумала?
— В чем дело? — поинтересовался Ранальф.
Лицо Атайи выглядело так, будто она только что съела лимон.
— Джон Люкин, наш многоуважаемый епископ Кайбурна. Этот тип являлся самым рьяным противником Кельвина, когда речь заходила о смягчении законов о лорнгельдах. Даже архиепископ Вэнтан не решался так смело противостоять королю, смягчал свои высказывания и сглаживал острые углы. За проявленную Люкином наглость Кельвин даже собирался лишить его церковного сана. Дарэк, естественно, принял сторону Люкина, а потом они с Кельвином долгое время не разговаривали.
