Алена Даркина - Светлые очи мага Ормана
– Помню, помню я про долготерпение. Я как посмотрю вам всем так хорошо, и ничего не надо. Тораст репетирует, Влад как с утра колес глотнул, до сих пор под кайфом. Ты, Ут, готовишься к долгому переходу? А я вот умру от скуки, холода и голода. В ответ пение, шлепанье и покашливание.
– Друзья называется!
– Нужно потерпеть, – еще раз наставительно произнес Ут.
– А я так надеялся, что ты что-нить новенькое скажешь! – Сергей сел на корточки и уставился в темноту.
Вскоре донесся скрип и шуршание выдвигаемых засовов. Дверь распахнулась, в камеру упал прямоугольник света. Пленные прищурились от неожиданности. Вошли эльфы с луками. Острые кончики стрел уставились на них. Один так точно в Серого целится. Пацан даже глаза скосил, чтобы рассмотреть наконечник. Следом за лучниками другие эльфы внесли еду на тарелках. Сергей тут же отвлекся от созерцания стрелы:
– Неужели! – воскликнул он, и попытался встать, но стражник грубо оборвал его:
– Сидеть!
Парень прижух. Эльфы вышли, дверь захлопнулась, забирая единственный источник света.
Они на ощупь нашли тарелки. После суток голода, растительная пища исчезла как мираж, не принеся ни тепла, ни сытости.
– За что не люблю вегетарианцев, так это за то, что они едят еду моей еды, – пробурчал Серый, когда тарелка опустела. – Какие же они все-таки жадные, эти эльфы. Одежды не дают, покормить нормально не могут.
Все так же звенела тишина. Чтобы как-то развлечься, парень раскрутил тарелку на полу, пытаясь заставить ее вращаться на ребре. Минут через пять послышался звон – тарелка разбилась.
– Дикари, – раздалось ворчание из-за двери. Сергей съежился. Он и не подозревал, что тут такая слышимость. «Да ладно, – успокоился он себя, – все равно эльфы его не понимают».
– Пока не спишь, разомнись, – сурово обратился к нему Влад. – Походи, попрыгай. И возьми мою рубашку.
– А ты?
– Мне все еще жарко от лекарства.
– Ну, смотри, – Серый в темноте пополз к менту. Ткнулся в него лбом. Тот бесцеремонно отстранил его от себя и вложил рубашку в руку.
Кряхтя, парень стал ее вертеть. Долго не мог разобраться, где верх, где низ, затем решил, что все равно никто ничего не видит, можно одеть и наизнанку. Наконец справился, собрался застегнуть пуговицы, потом плюнул, завернулся в нее, но напоследок произнес наставительно:
– Как замерзнешь – сразу скажи, – мент хмыкнул. – Мое дело предупредить, – добавил Серый.
Вскоре послышалось пение Тораста, но на этот раз тихое. Если не вслушиваться, запросто можно спутать с колыбельной. Они всегда тягучие и заунывные. Глаза Сергея начали слипаться, он будто нырнул в черную пропасть. Долго там барахтался: сон пришел беспокойный. После этого вынырнул в такую же тьму – даже испугался. Быстро восстановил последние события жизни и успокоился. Пробудился он от холода. Растер себя. Бабушка учила: «Если мерзнешь, надо напрягать и расслаблять мышцы. Сразу согреешься». Никогда он этот совет не использовал, а теперь пригодилось. Он попробовал. Стало теплее, но теперь он почувствовал, что ноги затекли страшно, растер нижние конечности. Потом впал в забытье, потому что согрелся, но тесно стало. Сквозь сон сообразил, что Ут и Тораст легли рядом, согревая его. «Видела бы меня братва», – посмеялся он над собой, – справа маленький, слева зелененький», но сопротивляться не стал, уснул и сон увидел. Снилось что-то приятное, хотя пересказать увиденное Сергей бы не смог. Белое облако, которое медленно клубилось среди ослепительно белого же неба. Облако сдувало в сторону, и Серый с нетерпением ожидал, что же откроется. Он знал, что откроется нечто важное… Вслед за этим невыносимо засосало в желудке, и он проснулся. Тело затекло, он осторожно, чтобы не разбудить других повернулся. Услышал в темноте движение.
– Влад! – позвал он. Все стихло. Стало жутко. Как будто подкрадывается кто-то, а они спят себе, ничего не замечают. Сколько их тут держать будут?
17 июня, около половины одиннадцатого вечера, Волгоград.
Сашку взяли уже к вечеру. Вчера ему удалось добыть дозу. За одно барыга сообщил, что его Барин ищет. Поэтому Сашка и на утро сохранил децил, надеялся пересидеть как-нибудь. К обеду начался отходняк. Но страх перед Барином задержал дома. А когда началась такая тряска, что уже и смерть не страшна – тогда не нашлось сил украсть что-нибудь, а свое уже все распродал. Он катался по полу, выл в голос, терял сознание, снова катался и выл.
Братки взяли его, когда он уже совсем мертвый был. Вышибли дверь, дали чего-то нюхнуть и вынесли из квартиры. Он конкретно завис. Начал хоть что-то соображать в тупике. Знакомый такой тупичок. Сколько раз они с друзьями тут после принятия дозы пускали девок по кругу. То Нюрку, то Светку, а иногда за дозу давала даже недотрога Василиса из универа. Вернее была из универа. Выгнали ее, и теперь она обитала в подвале боясь попасться на глаза родителям.
Все также как всегда. Мусорные баки, обшарпанный, заляпанный помоями забор. Новое – нарисованная на досках дверь и… в глазах Сашки потемнело – стоящий прямо перед ним Барин. «Хана!» – мелькнуло в мыслях.
– Здравствуй, Невский! – ласково промолвил Барин и Сашка понял, что это конец – сегодня он не будет слушать жалкий лепет о том, что вот не сейчас, так через полчаса он весь долг принесет и покроет. Или стырит то, что Барину нужно, пусть только Барин не гневается. Теперь не будут слушать. И все же он заплакал, как обычно, заскулил, размазывая прозрачные сопли по желтому лицу.
– Барин, прости! Руки-ноги целовать буду. Все отдам. В два раза больше отдам. Все сделаю, что скажешь, – он подполз к блестящим ботинкам авторитета. Вот доползет – и будет их целовать. И Барин смилостивиться.
Барин слушал, склонив голову на бок. Когда до ботинок осталось сантиметров десять, он со всей силы засветил ему носком в лицо.
– Ты что, Невский, решил мне ботинки испачкать? – зашипел он. Вот такую ему кликуху дали – Невский. Потому что Сашка, и потому что приехал из Питера. И всем браткам особенно нравилось называть его Невским, когда ногами ребра считали.
Из разбитого, а, может и сломанного, носа кровь хлынула рекой. Но он утираться не стал. Над ним склонился Барин.
– Ты что, сученыш, думал от меня уйдешь? Думал, мне голову дурить еще месяц будешь? Со мной так нельзя. Ты что не знал, что со мной так нельзя? – Сашка не реагировал на слова, ужас лился из глаз. Сейчас умрет от страха. Барин, не дождавшись ответа, выпрямился.
– Давайте, братки. Попинайте маленько, да и забейте мяч в ворота. Его пример, другим наукам, – закончил он, блеснув эрудицией. Хотя, вряд ли шавки поняли, что это цитата классика.
