Ирина Анненкова - Мой личный чародей
В ответ Ал побагровел до кончиков ушей. Цветом лица он стал напоминать некую весьма экзотическую рептилию. А точнее — красного скального дракона, который, как я недавно имела возможность убедиться, вовсе не чисто-красный, а в такую мелкую багровую крапинку…. Ох, только не говорите мне, что восьмидесятилетний эльф сбежал из родного дома за приключениями, подобно гномьим малолеткам! Как интересно! Что ж, пожалею парня, не буду вредничать. Ну, то есть, пока не буду. Память у меня хорошая!
Я стала задумчиво разглядывать девчушек. Надо же, гномихи! Никогда бы не подумала. Ну, низенькие, ну, коренастые, коротконогие и круглолицые. И что? Мало ли таких в Синедолии? Ничего общего с привычным образом сказочного гнома! Где, спрашивается, борода до колен, где мохнатый колпак с кисточкой?! Впрочем, какая такая ещё борода? Это ж девочки! Хотя, по-моему, у старшей на подбородке что-то там такое пробивается… хм!
Тем временем Степка, которому голодные прожорливые малявки не отжалили ни кусочка мяса, посчитал себя несправедливо обиженным и решил мстить. Усевшись на безопасном расстоянии, он скорчил самую противную физиономию из своего богатого репертуара и заявил:
— Я давно знал, что все девчонки — трусихи!
Облыжно оговоренные гномихи возмущенно заголосили. Они смелые, отчаянные и вовсе бедовые; сам бес им не брат! И пусть убоятся всякие там некоторые ставить под сомнение их отвагу! Уж они-то, будущие легендарные воительницы Кадри и Юка, живо покажут этим сомневающимся, где раки зимуют!
Ну, точно, "ветер странствий поманил за собой", как я и предполагала!
— Ха! — кот ничуть не впечатлился прочувствованной речью оскорбленных девчонок. — А что же тогда вы, смелые, от нас на дереве попрятались-то? От храбрости?
Воинственная Кадри сжала кулаки и угрожающе засопела, сверля обидчика глазами. А маленькая Юка, не меньше сестры уязвленная Степкиными словами, укоризненно посмотрела на кота своими темными круглыми глазами и вздохнула:
— Так ведь мы ж не от вас прятались!
— Да? — хохотнул кошак, — а от кого же? От мышек? Вот я и говорю: все девчонки — трусихи, даже мышей боятся!! И лягушек, ля-ля-ля! У-тю-тю!
— И не от мышек вовсе! — запальчиво крикнула Юка, пока ее сестрица медленно, но верно наливалась гневом. — Не от мышек, а от свинок!
— От поросяток, что ли? — продолжал резвиться Степка. — Полосатеньких таких!
— Там были никакие не поросятки! Большу-у-ущие такие свинки, черные, зубастые-презубастые!
Ох! Ничего себе! Конечно, взрослого кабана испугаться немудрено. Здоровенный, морда мрачная, клыки торчком. Хотя с чего бы кабанам сейчас нападать? Вообще-то, поросята уже подросли, корма полно. Не нападает кабан на человека (и нечеловека) в конце лета — если его не трогать, ясное дело. Но ребенку, конечно, страшно.
Рядом звучно лязгнули зубы. Я удивленно покосилась на Аллардиэля, который заинтересованно прислушивался к перебранке — и остолбенела. За считанные мгновения лицо эльфа приобрело отчетливый оттенок молодой травки (в яркую такую крапинку). Выпученные глаза и гримаса ужаса дополняли картину.
— Э-ээ, — проблеял Ал, — Кадри, Юка? А какого роста были те свинки?
— А ты встань, — сипло пробасила старшая гномиха. — Ну, вот на пару ладоней повыше тебя и были. С лохматым горбом.
Тут пришел мой черед зеленеть. "Свинка" ростом в добрую княжью сажень?!! Что за чудо такое?! Может, просто у страха глаза велики?
— А зубки? — продолжал расспросы эльф, нисколько не подвергая сомнению слова правдивой девочки и бойко заталкивая в сумку рассыпавшееся барахлишко. — Зубок много?
— Много, — вздохнула Юка, — очень много. У них и пасть от зубок не закрывалась. Острые, желтые, вот такущие, — малышка развела ладошки вершка на два.
— А клыки — во! — Кадри решила не отставать от сестры и махнула руками где-то на пол-локтя. Ну-ну. Быть им обеим рыбачками, вон как складно заливают. А что это Ал так посерел-то? Ой!
— Веслава, быстро, — вскочивший эльф резко дернул меня за руку, — собираемся и уходим отсюда! Кадри, Юка, бегом!
— Ал, ты что? — изумленно уставилась на него я. — Кабан к огню не пойдет.
— Кабан — нет, — сквозь зубы ответил Аллардиэль, ловко туша костерок, — не пойдет. Но вот кабан из Преисподней — запросто.
Глава шестая
"Рожденный ползать летать может, но только с тяжелыми последствиями для своего здоровья".
(Змей Горыныч)
— Кто?!!
— Кабан из Преисподней. Нежить. Хищная, — отрывисто пояснил эльф. — Четыре с половиной года назад шестеро таких "свинок" напало на поселение кентавров, которых тогда спасло только то, что среди них довольно много чародеев. Однако кабаны сумели задрать две с лишним дюжины взрослых воинов и с десяток жеребят. Мы с отцом присутствовали на тризне. А лет за десять до того кабаны из Преисподней в клочья разнесли старое городище оседлых орков. После этого орки отгрохали себе такую крепость, что и стая драконов ее теперь не разрушит.
— Погоди, — отмерла я, — да почему ты считаешь, что это именно они? Может, девочки просто испугались?
— Веслава, — Аллардиэль положил руки мне на плечи и серьёзно посмотрел в глаза, — боюсь, что если мы решим сперва в этом удостовериться, то это будет последним, что мы сможем сделать в своей жизни. Нам надо как можно скорее выйти к землям эльфов — к нашим Священным Деревьям эти твари почему-то не суются. По крайней мере, прежде не совались, — добавил он убитым голосом.
М-да. Убедил. Убедил и утешил…
Под слепым пологом непрекращающегося дождя, то и дело оскальзываясь на мокрой траве и спотыкаясь о корни, мы торопливо ковыляли вслед за Алом, ведущим нас одному ему известными тропами. Маленькие гномихи, здорово напуганные реакцией эльфа на рассказ о громадных "свинках", и не подумали ему возражать, и теперь изо всех силенок старались не отставать от проворного длинноного нелюдя. Я замыкала наш маленький отряд, зорко следя за девчушками, но, к счастью, крохи оказались на диво выносливыми и неприхотливыми. Из-за поганой змеюки мне уже приходилось довольствоваться даже не минимальным охранным контуром, а лишь упреждающим заклинанием; на заговор от сырости сил не оставалось. Тем не менее, малявки уверенно топали вперед, не ноя и не жалуясь на неподходящую для прогулок погоду, усталость и намятые ноги. Даже свои котомки они тащили сами, гордо отказавшись от предложения двужильного Аллардиэля отдать их ему. Хитрый же Степка, сообразив, что хозяйка его на ручках не понесет ни за какие коврижки, по-наглому, без спроса вскарабкался на плечо к эльфу, который с некоторых пор побаивался языкастого кошака. Словом, устроился лучше всех, как и всегда.
