Алекс Змаев - Туман над тропами
— Да, вчера ветер был знатный. Но только ветер, а ну как ураган придет?
— Пусть. Толстая часть ствола внизу — крепкая. Получилось не хуже, чем мужской дом. Да и потом, духу Марги я верю.
— Ты думаешь, это — дух?
Котенок подошел к нам, внимательно меня обнюхал, ткнул Сучка головой под ладонь, и тот погладил зверика по мохнатой спинке:
— А откуда еще здесь котенку взяться? Кошка так и не пришла за нею. Там, у Волков, Марги дали другое имя, тотем стал свободен, вот и пришел ко мне. Значит, она про меня помнит. Правильно я говорю, Подружка?
— Ммя!
— Во-от.
— Я никак не возьму в толк, ты сейчас сидишь и наблюдаешь за морем… Вождь наш об этом и не подумал. Сучок, давай тебя вождем, а?
Он покачал головой:
— Это чужая тропа. Я уж наблюдателем. Еще бы Подружку натаскать, чтобы прибегала предупредить об опасности, как вырастет. К тебе, например. А зверик хороший не только у меня. Вот тапир, к примеру… чем не вождь? Со змеей в паре, так особенно.
— Меня не выберут.
— Почему? Запросто. Это раньше, да… А сейчас и так большинство охотников тебя слушает. Если будете собирать племя решать о вожде, зовите и меня.
— Мне надо с Гремучкой посоветоваться.
— Советуйся. Но я и так знаю, что она скажет. А пока пошли вниз, там у меня в очаге пара птичек в глине, уже поспели.
— Туканов?
— Ну что ты прямо…
* * *Зарыв остатки птичьих косточек в ямку рядом с очагом, Сучок умылся в ручье и. встав у старой пальмы, уставился на меня неподвижным взглядом.
— Ты это… что-то сказать хочешь?
— Показать. Пошли.
Я уже открыл было рот, спросить "Куда это?", но украшенная свежими, похожими на мои, шрамами спина нашего "опоссума" скрылась меж каких-то колючих кустов на крутом склоне холма. Придется догонять.
Шли молча, скользя по замшелым глыбам, просачиваясь сквозь густой подлесок то вверх, то вниз. Кругом тишина и полумрак, даже птиц не слышно. Сонное и одновременно тревожное место. Откуда-то еле слышно доносилось шипение — змеи тут толпами ходят, что ли? Свернули вниз очередной раз, и Сучок вывел меня к спрятанному в камнях источнику. Струя воды, шипя, вырывалась плевками из нагромождения глыб примерно на высоте моего роста и падала с плеском в пологую круглую чашу, за много кругов образованную водой в обсидиановой плите с острым и полупрозрачным внешним краем. Я подставил руку под поток, но он уже иссяк. Убрал — и через несколько вдохов, снова услыхав шипение, набрал в ладонь чуть теплую и пузырящуюся жидкость. На вкус — обычная, как в наших озерках, ну разве что чуть еще язык щипет.
— Чего показать-то хотел? Вода как вода. Наша вкуснее.
Сучок присел на корточки у края плиты. Переливаясь через край чаши, водопад исчезал в темноте узкого провала.
— Смотри сюда, молчи, — тычет пальцем в чашу.
Ну что он там такое увидал?
Вот очередной водопад взметает со дна чаши горстку светло-желтых мелких галек. Затем волнение успокаивается и камушки оседают на темное дно, кучками и группами, образуя узор. Новая порция воды: новый узор. Я стал уже отличать камушки один от другого, и пытался найти, куда они упали при следующем перемешивании, и тут Сучок наконец прервал молчание:
— Узор никогда не повторяется. Я искал проявление Времени, которое свободно, и ничего не мог найти. Все ходит по кругу: приливы, сезоны, все повторяется. Оно и понятно — Время давно в плену. Потом нашел песок, который приносит ручей в море. Его все больше и больше. Но… все равно не то.
— Почему не то? — я изо всех сил пытаюсь уследить за его мыслью.
— Если тебя посадить в яму, и там держать, тоже кое-что будет накапливаться.
— Меня попробуй посади.
— Ну не тебя, — он махнул рукой, — агути, например.
— Ага. Дерьмо.
— Песок — как бы то же самое. А здесь — узоры, и каждый раз другие. И еще… Мелкие камешки попадают в чашу и обрастают вот такой рыхлой пористой шубкой, как плохая керамика, — он повертел в пальцах гальку. — Когда эта шкурка становится толстой, камешек не успевает утонуть до следующего раза и их уносит за край чаши, в пещеру.
— Да. Ну и что?
— Вроде бы ничего. Но когда я тут сидел, подумалось, что мы как эти камешки. Сперва — маленькие и яркие, потом большие и блеклые, а потом нас уносит куда-то, вон из мира.
— Ты думаешь, это место… принадлежит Времени?
— Вот сейчас проверим, — Сучок отвязал от пояса маленький узелок из змеиной кожи. На его ладонь легли два ярких камешка, один — красноватого и ярко-солнечного блеска, полупрозрачный и круглый как бусина, второй — светло-голубой, зернистый и с острыми гранями.
— Красный камешек нашла Марги на берегу, незадолго до того, как ее украли, и подарила мне. А синий я вчера отколол в скалах у хижины.
Он кинул камешки в чашу. От неожиданности я замер. Сучок напряженно проводил их взглядом. Вот падает с шипением и плеском новая порция воды, стирая старый узор. Поверхность воды разглаживается, и я вижу два ярких пятнышка, они ложатся на дно рядом, образуя центр нового рисунка.
12 день 5 луны 10904 круга от н.м. Марги
— Вой, они решились!
Рев вождя у хижины такой, что древнего мамонта подымет, и если даже этот мамонт давно помер — выкопается и сбежит. Я, во всяком случае, приготовилась к тому же — подскочила в гамаке, дико озираясь по сторонам. На Воя совсем не подействовало. Он опрокинул меня обратно в гамак и слегка придержал:
— Спокойнее, девочка, не стоит сейчас тебе волноваться. Это набег, конечно. Кайманы преодолели свой страх. Сиди в хижине, не высовывайся. Когда мы их перебьем, приду и скажу тебе. А если они нас перебьют… надеюсь, найдешь себе хорошего мужчину из победителей.
— С чего ты решил, что я буду сидеть здесь? — все же попробовала брыкнуться, даром что придавлена с силой в районе горлышка. Муж усмехнулся, видя мои старания, не прижимал более к гамаку, а проведя пальцами между ключицами, грудями и задержав руку на животе, с какой-то даже нежностью ответил:
— А где ты хочешь сидеть? По поселку бегать и под ногами путаться? Кайманы, конечно, стрелять в тебя не станут. Но случайно попасть могут. Да и куда ты в тягости побежишь?
— Какая "тягость"? Самое большее пятая луна пошла, — я уже не кричу и не дергаюсь, полуворчу-полувыпрашиваю позволения непонятно на что. — Где она, тягость? А может, и помогу вам чем?..
— Что значит "помогу"? Женщины не воюют. — Он коротко нахмурился. — Просто сиди тут!
И выскочил из хижины. Послышались негромкие удаляющиеся голоса.
Не высовываться и тихо ждать, кто кого пристрелит, оказалось куда как непросто. Видимо, я еще не перестала полностью ощущать себя Сандрой и такой безличный обмен жизни на жизнь, "найти мужчину из победителей", по-прежнему неприемлем. Предполагается, что муж — добытчик и защитник… а, ну да, еще самец. И только. Не личность. В этом случае действительно, никакой разницы, кто победит — от того и детей рожать. Победитель — сильнее, значит еды больше и защита лучше.
