Олаф Бьорн Локнит - Песчаные небеса
– Можешь это вычесть из моей награды, – сказал Конан, поморщившись. – Надеюсь, мои сто… э-э-э… девяносто девять тысяч ждут – не дождутся побывать в руках нового хозяина?
– Конечно, – кивнул кофиец и хитро улыбнулся. – Точно так же золотому кувшинчику не терпится отправиться в Хоршемиш, к его величеству Страбонусу и господину Тсота-Ланти. Итак, когда ты примешься за дело? Желательно побыстрее…
Конан снова примолк, дотянулся до кувшина с вином, раздумывая, рассказать ли Дагарнусу о том, что Нейглам сменил хозяина, затем налил только себе, и, осушив кубок одним глотком, проворчал:
– Хоть сегодня. Только… За время моего отсутствия положение немного изменилось.
Дагарнус насторожился и сжал кулаки, предполагая, что варвар сейчас снова начнет торговаться и просить побольше. Но Конан лишь хотел осторожно выведать у кофийца некоторые детали, которых сам он не понимал.
– Турлей-Хана убить хотели, – тихо сказал киммериец. – Случайно не знаешь, кто и почему?
– Слышал об этом… – буркнул Дагарнус. – Весь город с утра только и говорит о покушении. Прошу поверить, что я не имею ни малейшего представления о причинах, вызвавших это, равно и о личности нападавшего. Возможно, дворцовые интриги или что-то наподобие… Сам понимаешь, мне смерть пятитысячника не на руку.
– Кстати, – Конан внимательно посмотрел на посланника, так и сверля его взглядом. – Скажи-ка, любезный, если Страбонус через тебя так просто выкладывает наемнику сто пятьдесят тысяч золотом, то отчего ты не мог попросту выкупить кувшин у Турлей-Хана, а?
Дагарнус разочарованно взглянул на варвара, словно желая сказать: “Что ж, никто и не сомневался в твоем скудоумии, киммерийский громила”, но ответил вежливо:
– Дело в том, что моего государя не очень… уважают в Туране. Попытка купить, даже за огромные деньги, казалось бы, ничего не значащую вещицу может вызвать подозрения у пятитысячника, и он, несомненно, оповестит эмира и его мага. А Радбуш вполне способен учуять магическую мощь, упрятанную в кувшин, и тогда – прощай все надежды…
Конан погладил себя ладонью по шее сзади, размышляя, и задал новый вопрос:
– Насколько я знаю, Тсота-Ланти, прямо скажем, не образец доброты и праведности. Не пойму, сожри меня Нергал, отчего кофийский маг дал тебе кинжал, наполненный белой магией? Как я считаю, светлые силы никогда не используют оружие темных и наоборот. А кинжальчик-то определенно… ну… не черный.
– Кинжал я использовал без приказа Тсота-Ланти, – нехотя пробормотал Дагарнус. – Дело в том, что Раэн Танасульский вложил в него силу, способную противостоять любой, – он выделил голосом последнее слово, – любой магии. Даже нечеловеческой.
– Понятно, – кивнул киммериец, подумав про себя: “Так, значит, скотина, ты знаешь, что магия гномов-джавидов никак не относится к стигийскому черному волшебству, а просто чужда людям! А пугал Стигией и Сетом! Ну, теперь держись у меня!..”
– Кувшин уже у Радбуша и я знаю это достоверно, – не задумываясь, выложил Конан свою последнюю карту и наглым голосом добавил, желая добить побледневшего Дагарнуса окончательно: – Еще пятьдесят тысяч золотом сверху. За дополнительную опасность. И сохранение полнейшей тайны, – и сам изумился последовавшим словам почтенного мэтра. Если быть точным, то лицо Дагарнуса вначале вытянулось, затем сменило сразу три цвета – с багрового на белый, а потом зеленый – и достойный посланник, не справившись со своими чувствами, в кратких, но донельзя цветистых и вычурных выражениях изложил все, что думает о султанапурском маге, кавалерийском пятитысячнике и всяко разных киммерийцах, которые способны меньше чем за день пустить по миру как короля Страбонуса, так и всех его подданных. Высказавшись, Дагарнус потребовал объяснений.
Конан с невинным видом сообщил кофийцу все, что рассказала Стейна, не раскрывая, понятно, источник, откуда были почерпнуты эти сведения, и развел руками, как бы говоря, что теперь ни один нормальный и здравомыслящий человек не возьмется за столь опасное дело. Только представьте: обмануть бдительность стражи, проникнуть в сокровищницу мага (МАГА, прошу заметить!), преодолев множество преград (МАГИЧЕСКИХ, опять же!), выкрасть оттуда вещь, не привлекая внимания Радбуша… Сами понимаете, мэтр, такой подвиг достоин дополнительного и массированного вознаграждения…
– Ну хорошо, – стиснув зубы, прошипел Дагарнус. – Еще пятьдесят. Итого – сто сорок девять. Деньги доставить сюда?
– Ага, – простодушно кивнул Конан. – Первую половину можно прямо сейчас. А остальное утром. Когда кувшинчик будет стоять на этом столике.
– Скотина… – едва слышно произнес кофиец, и, не дожидаясь ответа Конана, вскочил, бросив через плечо. – Будет тебе половина! – и исчез за дверью, хлопнув ею так громко, что с потолка полетели белые крошки краски.
“Ну вот, – ядовито усмехаясь, подумал Конан. – Семьдесят пять тысяч еще до заката будут лежать здесь, а наутро посмотрим, чья возьмет! Только дожить бы до утра…”
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Из дома Стейны Конан вышел незадолго до заката, как раз в то время, когда во “Врата Ста Удовольствий” начали стекаться гости.
Хозяйка, как и всегда, устроила все в лучшем виде. Конь киммерийца был отведен на конюшню, где уже давно стояла белая кобылка, принадлежавшая некогда Турлей-Хану. Животина на этот раз отнеслась к Конану спокойнее, видимо, подзабыв тот жуткий день, когда похититель перекрашивал ее грязью из зловонной лужи. Сам киммериец был одет в темную замшевую куртку и такие же штаны, меховой плащ сменила более скромная черная накидка с широким капюшоном – в запасе у Стейны было множество разнообразных одеяний на все случаи жизни. Кто знает, не придется ли в один прекрасный день хозяйке процветающего дома терпимости спасаться бегством из города? Всякое может случиться, особенно если поведешься с киммерийцами…
Конану после ухода Дагарнуса не пришлось ничего объяснять подруге – Стейна, по своему обыкновению, подслушивала и не пропустила ни единого слова из их беседы. Она возмущенно добавила, что столь наглого, поистине, варварского грабежа среди бела дня в жизни не видела. Подумать только – так разорить посольскую казну!
– Можешь брать с Дагарнуса поменьше за услуги, – предложил ей Конан в ответ на это. – А сейчас, милая моя, скажи, не бывала ли ты в доме Радбуша?
Выяснилось, что Стейна несколько раз заезжала к магу по его личному приглашению, и однажды Радбуш в приступе безудержной доброты, подобные которому посещали мага после особенно бурно проведенной ночи, показал ей весь свой дворец, за исключением подземелий и кабинета, где маг занимался своим ремеслом. Она прекрасно помнила расположение коридоров, верхних комнат и даже нарисовала Конану корявый, но достаточно подробный и понятный план. К сожалению, Радбуш не повел тогда Стейну в сокровищницу, и где она располагается, хозяйка “Врат” представления не имела.
