Ирина Сербжинская - Тропою волка
Ворвавшиеся в комнату норлоки застали там полный разгром. Мертвые агрхи валялись на полу, перевернутые кровати были засыпаны хлопьями сажи, пол усеян осколками стекла и обломками мебели. Ветер из выбитого окна запорошил ковер золой погасшего камина. Возле стены, неподалеку от сорванной с петель двери, лицом вниз, неподвижно лежал Сульг.
Тирк, с ног до головы залитый чужой кровью, бросился к нему и осторожно перевернул.
— Живой, — выдохнул он с облегчением. — Без сознания. Кейси, помоги мне...
— Погоди-ка... — проговорил Илам. Он убрал меч, отстранил Кейси и, опустившись на одно колено, легко подхватил Сульга на руки.
Они спустились на первый этаж, каждое мгновение ожидая еще одного нападения, но в зале трактира не было ни души. Постояльцы, без сомнения наученные горьким опытом, заслышав шум драки, тут же скрылись в своих комнатах: потасовки на постоялых дворах и трактирах были не редкостью. Тела убитых норлоками людей валялись на некрашеном сосновом полу, гобелены с морскими змеями были забрызганы кровью.
— Быстрее! — нетерпеливо подгонял товарищей Тиларм. Он шел последним, держа в руке обнаженный меч. Под его ногами хрустели черепки битой глиняной посуды.
— Нужно убираться отсюда!
Кейси исчез в темном дверном проеме и через минуту появился вновь:
— Все спокойно, — сказал он. — Лошади у крыльца. И дождь почти кончился.
Он придержал дверь, пропуская Илама.
Азах, не торопясь убирать оружие, оглядел разгромленный зал цепкими кошачьими глазами. Взглянул на выбитое окно, на дверь за невысокими перилами — там находилась маленькая комнатка, где обычно отдыхал Гри, когда не было посетителей, — и обменялся многозначительным взглядом с Тирком.
— Идите, — сказал Азах. Он пересек зал и легко перемахнул через буфетную стойку. — Я вас догоню.
В эту зиму два самых студеных месяца решено было провести на Холодном мысе, в самой северной точке Ашуры. Вначале на это время у норлоков была договоренность с белл Беренгером. Он собирался отправить из Лутаки в Рунон два каравана с дорогим товаром: плащами из тонкой шерсти лам, кофе, пряностями и необработанным янтарем. Но когда они прибыли в Керту, маленький поселок неподалеку от Лутаки, хозяин постоялого двора, надежный, немногословный человек, через которого купец передавал послания норлокам, вручил им записку, запечатанную каплей бурого воска. Попади этот клочок пергамента в чужие руки — любопытствующий человек не узнал бы ничего интересного, кроме сведений о здоровье многочисленного семейства булочника, проживающего в Лутаке, и массы добрых пожеланий, которые они передают своей родне в Рунон.
Сульг же, пробежав глазами неровные строчки, нацарапанные незнакомым почерком, — условный значок внизу говорил о том, что письмо действительно было от белл Беренгера — лишь пожал плечами. Таможенная служба Баттапа рыщет по ущелью в поисках тропы, по которой водят нелегальные караваны. Немудрено, что купец принял решение не рисковать и подождать немного, пока солдаты не уберутся из предгорий несолоно хлебавши. В том, что отыскать тропку им не удастся и на этот раз, Сульг не сомневался.
Он немного поколебался, раздумывая, не остаться ли еще на неделю в Керту, хотя пора уже было принимать решение: либо уходить на Сарамитскую равнину, либо воспользоваться гостеприимством жителей Холодного мыса. Обдумывая варианты, Сульг склонялся в пользу деревни на мысе: добираться до нее было гораздо безопаснее, чем совершать переход до Сторожевой башни.
— На самом деле, это хорошо, что Беренгер решил выждать, — сказал он и протянул листок Тирку. — Мало радости вести караван вчетвером. Азаха пришлось бы оставить в Керту, а с ним и Тиларма, чтоб приглядывал. Я подумывал, не задержаться ли здесь еще несколько дней, чтоб Азаху стало получше, но ведь в этой дыре даже приличного лекаря не найдешь! Неприличного, впрочем, тоже... — пробормотал он, озабоченно глядя себе под ноги: они с Тирком шли по узкой улочке поселка, возвращаясь на постоялый двор. Поздняя осень и затяжные дожди развезли улицы и превратили их в болото, немногочисленные повозки тонули в грязи. — Как они тут живут — не понимаю: как заболеют — сразу мрут так, что ли?
Тирк на ходу прочитал письмо и кивнул.
Азаха ранили десять дней назад, возле Рунона как раз после того, как доверенный человек белл Беренгера рассчитался с ними за контрабандный караван, проведенный еще ранней осенью. Сульг до сих пор ломал голову, откуда шайке грабителей, напавших на пустынной дороге, стало известно о деньгах, которые проводники везли с собой? Схватка закончилась быстро: несколько нападавших остались лежать на дороге, поплатившись за свою алчность, но и норлокам не удалось уйти без потерь.
Ранение Азаха не казалась опасным, но кровь упорно не желала останавливаться, несмотря на все старания Тиларма. Даже сейчас, несколько дней спустя, стоило Азаху чуть потревожить пропоротый чужим клинком бок, рана начинала кровоточить. Лицо Тиларма, делающего перевязки, с каждым разом становилось все серьезнее.
— На Холодный мыс, — утвердительно сказал Тирк. Они подошли к маленькому и невзрачному постоялому двору, где их дожидались остальные. Возле крыльца бродили куры, шлепал по лужам пятнистый теленок, не обращая внимания на мальчишку, пытающегося загнать его в сарай. — Надо выехать завтра же, пораньше.
Сульг согласно кивнул.
Норлоки поднялись рано утром и покинули Керту еще до рассвета. Они взяли курс на север и, когда неяркое солнце наконец показалось на небосклоне, были уже в пути на Холодный мыс. На мысе находились две небольшие деревни, обе они из-за частых снегопадов на всю зиму оказывались полностью отрезанными от Ашуры. Единственный тракт, соединявший мыс с ближним городом Шунаном, закрывался поздней осенью, и почтовые станции пустели до весны.
Зима надвигалась неотвратимо: утром степь казалась седой от инея, и лишь к полудню солнечные лучи превратили его в капли сверкающей воды на пожухлой траве. Близилось время, когда бескрайнюю равнину надолго занесет снегом. Дальние горы уже сверкали белыми вершинами, и с близкого моря, невидимого за холмами, веяло холодом.
Сульг дал команду остановиться лишь после полудня. Он сделал это с большой неохотой: световой день был коротким, и здравый смысл твердил о том, чтобы двигаться вперед, пока не стемнеет. Но Азах плохо переносил длительный переход верхом: рана его опять начала кровоточить, и он с трудом держался в седле. Это не мешало ему приходить в бешенство всякий раз, когда Тиларм сердито набрасывался на Сульга, требуя немедленной остановки, чтобы поменять повязку раненому.
