Юлия Григорьева - Искупление (СИ)
— Значит, гуляем, — улыбнулся герцог. — Покажешь поместье? Я его толком и не видел. Хотя бы здесь, поблизости.
Смирившись с его соседством, я кивнула, и мы свернули на парковые дорожки. Ни о чем не разговаривали, шли молча. Постепенно ночь внесла в душу умиротворение, а Найяр приятно согревал теплом своей руки. Дорога привела нас к той самой беседке, где в начале лета я видела прислугу, сплетавшуюся в жарких объятьях. Усмехнувшись, я рассказала об этом герцогу, и его это местечко живо заинтересовало.
— Вот здесь? — спросил он, указывая на скамеечку. — Они любили друг друга здесь?
— Нет, здесь, — указала я на невысокий бортик беседки. — Она сидела тут, а он ее поддерживал.
— Вот так? — я была тут же усажена на бортик.
— Най, — недовольно отозвалась я, пытаясь слезть.
— Просто покажи, как, — на губах герцога мелькнула едва уловимая в темноте улыбка.
— Вот так, — раздраженно произнесла я, оплетая ногами его бедра, оказавшиеся у меня между ногами.
— Очень удобно, — прокомментировал он, и мужская ладонь легла мне на затылок. — Я безумно соскучился, Сафи, — тихо произнес Най, и тело, не знавшее ласк больше двух недель, предательски отреагировало неожиданной истомой на его проникновенный голос.
Я тут же опустила ноги вниз и попыталась встать.
— Просто поцелуй, любимая, — попросил его сиятельство и, не дожидаясь ответа, завладел моими губами.
— Я хочу помыться и поесть, — произнесла я, как только он оторвался от меня, изо всех сил пытаясь говорить ровно.
— Еще один поцелуй и идем, — покладисто согласился герцог, вновь захватывая мои губы в сладкий плен.
Стон я не смогла удержать, вожделение оказалось настолько острым, что руки сами потянулись к его камзолу, спеша распахнуть его, задрать рубашку и почувствовать сильное упругое мужское тело. Тихий смешок я услышала, но не обратила на него внимания, добираясь до желанной цели. Ладони огладили торс, добрались до груди, и я удовлетворенно вздохнула. Камзол уже валялся на земле, и Най избавился от рубашки, под которой покоились мои ладони.
— Сафи, — выдохнул он, когда мои губы заскользили по мужской мускулистой груди.
Он откинул голову назад, наслаждаясь моими ласками. Руки скользили по его телу, пальцы чуть сжимались, причиняя ногтями легкую боль, и это еще больше распаляло страсть у меня и у него. А когда моя ладонь погладила через ткань штанов напряженное естество Найяра, он, тихо рыкнув, рванул шнуровку на моем платье, спустил с плеч и впился жадными губами в напряженные горошины сосков, вырывая вскрик наслаждения.
— Будь проклят тот, кто придумал эти панталоны, — рычал он, стаскивая с меня нижнее белье. — Казнил бы, не задумываясь.
Пальцы герцога скользнули по лепесткам моего лона, и я выгнулась ему навстречу, задыхаясь и умоляя:
— Возьми меня, сейчас же возьми меня.
Най не стал терзать меня долгой прелюдией и ворвался в разгоряченное лоно, издав протяжный стон.
— Еще, — требовала я, выгибаясь под напором волн наслаждения, подхвативших меня и уносящих все дальше от реальности. — Еще, Най, еще, не останавливайся, милый, только не останавливайся, да-а….
Воздержание сказалось на нас обоих, и пика мы достигли почти одновременно. Моя голова бессильно упала на плечо любовника. Дыхание все еще было тяжелым и прерывистым.
— Люблю тебя, — жарко прошептал он, зарываясь пальцами в мои волосы. — Больше жизни люблю.
Я молчала, медленно приходя в себя. Неожиданно я поняла, что улыбаюсь, кажется, примирение наконец состоялось. Почувствовал это и Найяр уже смело, не боясь услышать моей холодной отповеди, гладил меня по обнажившейся спине, целовал везде, где мог достать и все шептал о том, как ему не хватало меня.
В особняк мы шли, уже держась, за руки. Найяр с упоением нес какую-то чушь, я весело смеялась. Воистину, беременные женщины непредсказуемы, а может, просто напряжение, наконец, отпустило, и я вздохнула полной грудью, давая себе небольшую передышку. Завтра мы вернемся в столицу, а там мне свободно вздохнуть не дадут.
— Най, — он посмотрел на меня с улыбкой, — герцогиня вернется после нас?
— А зачем ей возвращаться? — он насмешливо приподнял бровь. — Мне сообщают, что ее сиятельство великолепно себя чувствует в замке на берегу моря, вполне довольна жизнью, даже зарумянилась и округлилась. Вот пусть там и остается.
Я спотыкнулась и посмотрела на него.
— Округлилась? Она… Най, герцогиня беременна? — тихо спросила я.
Он весело засмеялся.
— Кушают их сиятельства хорошо, никакой беременности, что ты так занервничала? Все-таки ревнуешь? — Герцог стал серьезным. — Правда, любимая, никакой беременности.
— А может, ты просто хочешь, чтобы ее ничего не нервировало, пока она вынашивает твоего наследника? — прохладно спросила я. — Тогда почему бы и мне моего малыша не выносить в тишине и покое?
— Она не беременна, а ты никуда от меня не уедешь, — жестко отчеканил Найяр, уже по-хозяйски прижимая меня к себе. — Мне тебе жизнью поклясться?
— Ты мало ценишь свою жизнь. Мной клянись, — потребовала я и удостоилась гневного взгляда.
— Клянусь всем, что для меня ценно, от герцогини у меня не будет наследников, от этой герцогини. Только ты станешь матерью моих детей. Успокоилась?
Я немного расслабилась и кивнула. Най что-то проворчал себе под нос.
— Будь любезен говорить более отчетливо, — усмехнулась я.
— Не понимаю я тебя, мое сокровище, — тут же отозвался герцог. — Я тебе не дорог, ты хочешь бежать от меня, но стоит тебе заподозрить меня в том, что я близок с другой женщиной, как выпускаешь когти и шипишь, как разъяренная кошка. А то, как после фрейлины чуть глаза не выцарапала, так это стало одним из моих любимых воспоминаний. И после этого ты продолжаешь уверять, что не ревнуешь.
Он насмешливо посмотрел на меня. Я задрала нос и отвернулась под его тихий смех.
— Ты же мой мужчина, не так ли? — наконец, заговорила я.
— Твой, — кивнул герцог, следя за мной с улыбкой.
— Вот и нечего по чужим опочивальням шастать, — голос приобрел угрожающий оттенок, и его сиятельство расплылся в широкой ухмылке. — А то неизвестно, где шляешься, а потом ко мне лезешь, — закончила я.
— Зар-раза, — рыкнул Найяр.
— Какая есть, другой ты не хочешь, — усмехнулась я и вошла в распахнутые прислугой двери.
— Не хочу, — совершенно серьезно подтвердил мой любовник, придерживая меня под локоть, пока мы поднимались по лестнице. — А если бы ты чувствовала ко мне хоть половину того, что чувствую к тебе я, то даже этих интрижек в пьяном угаре бы не было.
