Ольга Громыко - Путница
А еще – и это заинтересовало Алька куда больше – на ручке двери, небрежно завязанная узлом, висела белая нарукавная повязка вышибалы. Саврянин подошел поближе, заглянул внутрь. Кормильня оказалась приличная, просторная и чистая. Каждый стол украшал букет жасмина, перебивающего запах целебных грязей и заодно – еды, если кухарка напортачит. У входа был приколочен ржавый рукомойник, под которым стояло ведро с обмылками. Рядом на гвозде висело длинное, подозрительно белое полотенце – то ли никто из гостей не утруждал себя мытьем рук, то ли его только что сменили, потому что прежнее начали путать с половой тряпкой.
– Тебе чего, бродяга? – неласково цыкнула на Алька смуглая смазливенькая служанка, выскочившая на крыльцо с ведерком помоев.
Саврянин выразительно покосился на белую ленту.
– Ну постой, постой, – захихикала девчушка, подкармливая лужу, – покуда Сива не придет.
– Кто?
– Да есть тут один вредный мужик, наемник, каждое лето приезжает шрамы в наших грязях погреть, – с чувством досады и одновременно гордости, как за уродливую, но знаменитую достопримечательность, пояснила служанка. – Очень почему-то вышибал не любит, как увидит, что у нас новенький, специально приходит и нарывается. Хозяин как только его не просил оставить кормильню в покое, даже самому предлагал у порога встать – ни в какую. И за тот день, когда очередного вышибалу отваживает, не платит.
– А в стражу пожаловаться?
– Какая тут стража, – махнула рукой девчушка, – днем разок по городу пройдутся, и все. Мы из-за этого Сивы каждый день убытки терпим: то гости удерут, не рассчитавшись, то пьяную драку меж собой затеют, а разнимать некому. Хорошо если назавтра, протрезвев, за битую посуду заплатят, а бывает – так их и не увидишь, проездом были. Хозяин уже целый сребр в день вышибалам положил, и все равно больше недели никто не выдерживает. Так что шел бы ты лучше, белокосый…
– Я постою, – решил Альк. Ленту он не взял – прислонился к косяку, будто шел мимо и совершенно случайно остановился здесь передохнуть.
– Ну и дурак, – искренне сказала служанка, вытряхивая из ведра последние капли и возвращаясь на кухню.
* * *Сива пришел на закате. Представить их с Альком друг другу никто не сподобился – сами догадались. Наемник оказался рослым плечистым мужчиной лет тридцати, с простецким лицом, переломанным носом и шрамом поперек левой глазницы – чудо, что глаз не вытек. По цвету коротко остриженных волос и бороды можно было догадаться, что Сива – это не имя, а прозвище. За спиной у наемника крест-накрест висели сабли, на груди, в расстегнутом вороте рубашки, болтался серебряный знак Сашия на веревочке.
Пару щепок мужчины постояли друг напротив друга – саврянин неподвижно, бесстрастно, Сива – раскачиваясь с пятки на носок и глумливо ухмыляясь.
– Ну-ну, – наконец сказал он и прошел в кормильню. – Эй, девчонка, пива!
– Все, белокосый, тебе тут от силы пол-лучины стоять осталось, – фальшиво посочувствовал один из завсегдатаев, сидящий ближе всех к двери. – Щас Сива пива выпьет, и начнется. Может, улепетнешь, пока не поздно?
– А может, – саврянин повернул к нему голову, – ты отсядешь подальше? Пока не поздно.
Гость недоверчиво хмыкнул, но спустя пару щепок все-таки подхватил стул, тарелку и перебрался за другой стол, якобы к внезапно замеченным знакомым.
Сива допил пиво и встал, продолжая сжимать кружку в руке.
– А платить я не буду! – громко сообщил он в разом наступившей тишине.
Кормилец страдальчески поморщился:
– Сива, может…
– Ну кто посмеет меня заставить? – продолжал откровенно нарываться наемник, выходя на середину зала. – Кто спасет это заведение от жуткого ущерба?
Альк переступил порог, но дальше не пошел – остановился в шаге от него, скрестив руки на груди. Послышались смешки: полуголый худой саврянин против Сивы выглядел очень потешно.
Наемник выдержал паузу, чтобы все налюбовались, и разжал пальцы. Кружка выпала – никто даже не дернулся ее подхватить – и с пронзительным дзиньканьем рассыпалась на осколки.
– Ну? – вызывающе повторил Сива. – Ты вообще по-ринтарски понимаешь, недоносок?
– Где у тебя кошель лежит? – невозмутимо спросил саврянин. – В карманах или за пазухой?
– Какая разница? – слегка растерялся мужик. – Давай дерись, сопля!
– А что мне за это будет?
– Чего?! – запыхтел Сива. Бить первым он считал дурной приметой. – В рыло тебе щас будет!
– Башмаки твои мне велики, рубаха не нравится, а вот сабли, пожалуй, возьму, – оценивающе склонив голову к плечу, предупредил саврянин.
– Ты что, белокосый, за сопляка меня держишь?!
– Отнюдь, – вежливо возразил Альк. – Сопляк – это что-то временное, поправимое… А ты просто идиот.
Сива плюнул на приметы и ударил – коротко, хитро, жестоко, как научил его знакомый «таракан». Если на месте хама не уложит, то еще неделю кровью по нужде ходить будет.
Дальнейшее напоминало схватку пса и ласки. Саврянин струйкой дыма ускользнул от прежде безотказного удара, возник сбоку, почти ласково ухватил драчуна под локоток, – а опомнился Сива мало того что за порогом кормильни, так еще и сидящим на земле, с жутко ноющими плечом и поясницей, на которой отпечаталась босая пятка.
– В кармане, – заключил Альк по сопроводившему «уход» гостя звону.
Сива поднялся, встряхнулся и с яростным ревом, как бык, «совершенно случайно» поскользнувшийся в погоне за наглецом с красной тряпкой, попер на саврянина, на ходу выхватывая сабли. Женщины заверещали и полезли под столы, мужчины отважно прижались к стенам.
Альк неторопливо – куда спешить-то, целых три мига в запасе! – протянул левую руку и сдернул с крючка полотенце. За один конец, позволив второму упасть в ведро с обмылками. И, подпустив Сиву поближе, резко, наотмашь хлестнул набрякшей тряпкой по правой сабле. Круто остановленная на скаку, она ушла влево, заодно ломая удар второму клинку. Сива коротко матюгнулся, пытаясь снова замахнуться и войти в ритм, но не успел. Альк ударил еще раз, на сей раз пониже, захлестнув крестовину, и дернул. Сабля выпорхнула из кулака, кувыркнулась под потолком и упала за стойку. Оттуда послышался истошный визг служанки – к счастью, не боли, а ужаса.
Саврянин крутанул полотенце, протянув его по полу, с утра посыпанному свежим песочком, и сразу же – махнул-щелкнул по Сиве. Мужик вскинул освободившуюся руку, думая принять удар на нее, но Альк вовсе не собирался бить его по лбу. Конец тряпки на ладонь не долетел до лица, а вот песок – очень даже.
– А-а-а, сволочь! – Держать саблю, одновременно пытаясь протереть запорошенные глаза, было очень неудобно. Саврянин любезно пришел Сиве на помощь, просто вынув клинок из его руки (зрители скабрезно захохотали) и отбросив к первому. Служанка снова пискнула, больше для приличия.
