Сергей Лукьяненко - Непоседа
— Все-таки это нечестно, — вздохнула Тиана.
— Деточка, — сказал джинн. — Не переживай. Мы, джинны, всегда ведем дело так, чтобы лишь одно, последнее желание исполнилось. Если бы я был злым джинном, то я бы отвертелся и от третьего желания Трикса, и от твоих первых двух. Но я добрый и лишний раз над людьми не издеваюсь. Так что… рад был повидаться, всегда готов к услугам…
Джинн начал медленно бледнеть, растворяясь в воздухе. Обиженный Трикс подумал, что такое исчезновение давно уже считается у волшебников дурным тоном и признаком дремучего провинциала.
— А я хотел попросить, чтобы ты спас наших друзей от Прозрачного Бога… — безнадежно сказал он.
— Что? — Джинн так поразился, что даже перестал исчезать. — От Прозрачного Бога? Ну нет, на такое мы не договаривались, на это я пойти не могу!
— Почему? — удивился Трикс.
— Алхазаб — самый могучий волшебник в мире! — сказал Китап. — Его боятся даже джинны! Все, ребята, не поминайте лихом!
И он исчез, на этот раз уже окончательно и бесповоротно. Тиана вздохнула и сказала:
— А жаль. Такой симпатичный парень, но обманщик и трус… Верно, Трикс?
Трикс не ответил — он лежал у ручья и жадно пил. Мгновение Тиана колебалась, а потом отбросила сомнения и тоже бросилась пить.
Но, как и положено высокородной княгине, она благопристойно зачерпывала воду ладошкой, а не глотала прямо из ручья.
4
Сегодня сады султана были столь же чудесны, как и вчера. Трикс с Тианой двинулись к дворцу, срывая по пути персики и груши с деревьев. Трикс, как мог, придумывал план действий.
— Алхазаба мы не победили, — перечислял он. — Это раз. Прозрачный Бог и в самом деле великий волшебник. Это два. Все наши друзья в плену. Это три.
— Или погибли, — вздохнула Тиана.
— Нет, нет, не может это быть! — пылко сказал Трикс. — Нельзя даже так думать. Я уверен, что Алхазаб держит их в плену.
Тиана вздохнула, но промолчала.
— Это я перечислил все плохое, — пояснил Трикс. — Теперь о хорошем. Во-первых, я жив. Во-вторых, я увидел Прозрачного Бога и убедился, что обычное колдовство его не берет. А в-третьих, теперь со мной ты. Я скажу визирю, что ты влиятельная княгиня и… — он вздохнул, — чуть ли не невестка Маркеля. Тогда он внимательно тебя выслушает, и если ты посоветуешь сражаться — визирь будет сражаться. Наверное. А султан делает все, что решит визирь.
— Не доверяю я королям и султанам, — сказала Тиана. — И уж тем более визирям. У них вечно государственные интересы превыше всего.
— Ну и хорошо. Сейчас их интерес — защитить свой народ и трон.
Тиана вздохнула.
Ближе к дворцу они наткнулись на стражников, бездельничающих в тени деревьев. При виде Трикса они мало того, что вскочили, так еще и поклонились — его известность явно проникла во все слои населения. Один из стражников бросился во дворец, оповещать султана, двое других вызвались отвести их в комнаты для гостей.
Триксу не терпелось поговорить с Аблухаем, но заметив взгляды, которые стражники невольно бросали на Тиану, он заторопился в гостевые комнаты. Юная девушка в ночной рубашке, похоже, представляла собой слишком сильное зрелище для скромных самаршанских стражников.
— Это — прекрасная княгиня Тиана, будущая невестка короля Маркеля. Прикажите принести княгине достойную ее одежду, — велел Трикс, не вдаваясь в лишние объяснения.
Еще один стражник кинулся выполнять приказ, а третий, потупив взгляд, все-таки довел их до гостевой комнаты — просторного зала, с устланным коврами полом, разбросанными повсюду вышитыми подушками и низенькими столиками с фруктами.
— А мне — прохладной воды с лимоном, — попросил Трикс. Последний стражник убежал выполнять распоряжение.
Оставшись наедине, Трикс и Тиана почувствовали неожиданную неловкость. К счастью, через несколько мгновений в комнату вошли служанки, державшие в руках груды разноцветных одеяний. Цокая языками и неодобрительно поглядывая на Трикса, девушки увели Тиану в другую комнату. Трикс пожал плечами, отошел к окну и пробормотал:
— Я что? Я и не подумал, что Тиана неглиже… я вообще на нее не смотрел… почти.
Пришел слуга, принес кувшин холодной воды и блюдо нарезанных лимонов. Трикс налил себе стакан, выдавил туда пол-лимона, прислушался. Из соседней комнаты доносился веселый смех прислужниц и удивленный голос Тианы.
Ну почему же запаздывал Аблухай?
— Трикс!
Обернувшись, юноша уставился на Тиану. Ойкнул и чуть было не отвернулся.
Тиана, конечно, переоделась. Вот только в результате она выглядела еще менее одетой, чем раньше: на ней были полупрозрачные шаровары из шифона, живот был открыт так, что виден был пупок, ну а рубашка из тонкого цветастого газа скрывала явно меньше, чем честный королевский лён. Только туфли — с загнутыми носками, разукрашенные сверкающими камешками и золотой вышивкой, были более или менее благопристойны.
— Тиана! — возмущенно воскликнул Трикс.
— Тебе нравится?
Трикс поперхнулся. Уставился на довольных служанок:
— Что вы принесли? Разве это одеяние для благородной девушки?
— Конечно, — с обидой ответила одна из служанок. — Жены и дочери богатых самаршанцев носят именно такую одежду.
— Мне нравится! — радостно сказала Тиана.
— Неужели ты появилась бы во дворце в таком платье? — спросил Трикс.
— У нас — нет. Но мы же в Самаршане, надо следовать местным обычаям. — Тиана скромно потупилась.
Трикс безнадежно махнул рукой. Нет, он покривил бы душой, сказав, что новый облик Тианы ему не нравится. Но было как-то непривычно.
— Ну, если ты так считаешь… — начал он.
И в этот момент двери комнаты распахнулись. Служанки прыснули в стороны и незаметно, как умеют только очень умелые служанки, исчезли. А в комнату вошли: Великий Султан Абнувас, да восторгнутся все его добротой и великодушием; Великий Визирь Аблухай, да славится в веках его мудрость и щедрость; Великий шут Сутар, да не иссякнет его остроумие пред лицом визиря и султана.
Еще вошли человек десять стражников и тихонько встали у стен.
— Трикс! — Аблухай раскинул руки. — Ты вернулся с победой?
Взгляд его тут же переместился на Тиану.
— И пленил любимую жену Алхазаба? — с сомнением уточнил он. — О, у этого варвара неплохой вкус…
— Позвольте представить княгиню Тиану, — быстро сказал Трикс. Про планы Маркеля на Тиану он все-таки решил не говорить, потому что это было очень обидно. Впрочем, не ожиданностей для Великого Визиря, видимо, не существовало.
