Вероника Иванова - Раскрыть ладони
Темное золото волос гладко зачесано и уложено плотными валиками прически, предпочитаемой модницами лет эдак двадцать тому назад. Моя мать носила такую же, и я хорошо помню ее злую ругань, предназначавшуюся наполовину служанке, плохо справляющейся с волной густых волос, а наполовину самим непокорным локонам. Ах да, забыл, еще горсточка ругательств отходила мне. За то, что подглядывал.
Почти непроглядное кружевное полотно накидки, закрепленное парой шпилек где-то на затылке, убрано за спину и позволяет оценить невесть откуда взявшуюся благородную бледность прекрасного лица. А по улице, значит, мы теперь ходим, прячась ото всех? Не хотим повстречать старых знакомых, которые нас узнают? Как же быстро меняются люди… Неужели со мной происходит то же самое? Или будет происходить? Правда, пока веской причины не было, но кто поручится в ее дальнейшем отсутствии?
Стройная фигура полностью скрыта под плотным шелком строгого платья, видна только узенькая полоска шеи над высоким воротником и кончики пальцев, словно на показ тела наложен строгий запрет. Впрочем, возможно, знатные дамы именно так и одеваются. Хотя… Если вспомнить Иннели, то она даже в своем замке вольно относилась к одежде. Ага, наверное, в этом и кроется главное различие между дворянами по рождению и теми, кто случайно приблизился к кормушке! Человек, выбившийся наверх из низов, будет вовсю стараться подделаться под существующие правила, чтобы стать «своим». Но не зная, какое из правил действительно важное, а какое осталось в использовании лишь из уважения к традициям предков, наделает множество ошибок прежде, чем сам все поймет. А пока пытается понять, здорово рассмешит зрителей, конечно же.
Томный взгляд, лениво перетекающий с одного предмета чердачной утвари на другой, наконец, останавливается на мне. И только теперь я могу видеть попытки карих глаз вернуть прежнее выражение. Или хотя бы похожее на прежнее.
— Почему ты никогда не приводил меня сюда?
Тень обиды в голосе. Ну да, разумеется! Хоть обстановка моего жилища и заслуживает нелестных слов, но это — дом. Не наемная комната, которая никогда не станет твоей собственностью, не уголок во владениях Науты, разделенный между несколькими девицами, а стало быть, не принадлежащий ни одной из них.
Дом.
Каким же я был дураком! Да если бы Келли хоть раз здесь побывала, она бы…
Нет, не буду снова себя обманывать. Время и случай упущены. Пора забыть о совершенных и несовершенных глупостях. Тем более что иначе я поступить не мог.
Гулящих девиц не приводят домой. Таково непреложное правило, исполняемое всеми без исключения, от бедняков до богачей. Не знаю, откуда оно взялось, но спорить с ним не собирался. Даже не думал, что можно поспорить. Зря? Наверное. Если бы набрался смелости, не потерял бы Келли. Постарался бы не потерять. Ну что с меня взять? Трус, он трус и есть.
А ведь мне хотелось бы все вернуть обратно. Очень хотелось бы. Пока любимое лицо было далеко, отделенное от меня расстоянием и лесом неотложных дел, казалось, удается начать забывать. Но сейчас, всего в нескольких шагах…
Плавные линии черт настолько выверены, словно над красотой женщины работала не только природа, а еще и резец скульптора. Гладкая кожа, под которой на виске тревожно бьется нежно-голубая жилка. Еле заметно вздрагивающие пушистые ресницы. Приоткрытые губы, лишь немного отличающиеся по тону от начинающих розоветь щек… Эй! А причем здесь румянец? Благородной даме краснеть не положено. Вроде бы.
— Прости.
— За что?
— Я должен был показать тебе, где живу. Тогда бы… — Как я, наверное, смешон в эти минуты. Просто обхохочешься. Пока не поздно, нужно перевести серьезный разговор в шутку, иначе… Я снова начну себя презирать. — Тогда бы сбежала от меня еще раньше!
Она улыбнулась, сделав вид, что оценила мои старания казаться безразличным. Но глаза к улыбке не присоединились, оставляя во взгляде задумчивость и отрешенность.
— Чем обязан визиту? Честно говоря, Келли, я не ожидал увидеть тебя.
— Я тоже не собиралась приходить.
Ну хоть в этом она не врет. Спасибо. Правда, спасибо. Вот если бы сказала, что желала встречи, к примеру, чтобы распрощаться окончательно и высказать все накопленные упреки, я бы не поверил. А так — верю.
— Значит, появилась причина?
— Да.
— Веская?
— И даже очень. Вдвое тяжелее тебя.
Я решил было посмеяться, но вовремя сообразил, что слова Келли не были шуткой. Напротив, она произнесла короткую фразу с такой поразительной серьезностью, что следовало удивиться.
— Прости, я не совсем понимаю…
— Мой супруг. Будущий супруг.
А вот слово «будущий» прозвучало как-то неуверенно. Не все так просто и легко удается красавице? Что ж, бывает. Но я-то зачем понадобился?
— А что с ним?
— Пока ничего.
О, сколько чувств оказались вложенными в небрежное «ничего»! Я и не думал, что несколькими звуками можно передать сразу оскорбленное негодование, детскую обиду и холодную ярость.
— Э-э-э-э… Я слушаю.
— И что именно хочешь услышать?! — Келли почти сорвалась на крик, но быстро взяла себя в руки, видимо, опасаясь близкого присутствия чужих любопытных ушей. — Что я собираюсь пойти под венец со старой развалиной, которая и на ногах еле стоит, а уж в постели и вовсе…
— В постели обычно полагается лежать, разве нет?
— Ой, как полагается! Да только не всему и не всегда лежать нужно!
Хм. Дурак. И как сразу не догадался? Тогда можно было бы избежать злобной вспышки. Но с чего мне было предполагать…
— Сочувствую.
Ноздри тонкого носа бешено раздулись.
— И это все, что ты можешь сказать?
— Прости, но какое отношение я…
Она шагнула вперед, почти прижалась ко мне и быстро зашептала:
— Ты можешь, ты это можешь, я знаю… Просто сделай для него то же, что делал для меня? Это же вовсе не трудно, и не нужно никаких зелий и чар… У тебя получится… У тебя должно получиться!
— Келли…
В уголках умоляющих глаз застыли прозрачные бусины слезинок.
— Я хочу от него ребенка, мне нужен этот ребенок, понимаешь? Мне никогда ничего не было нужно так сильно! Я не прошу тебя о многом, но ради того, что было, ради всех прошлых дней, когда мы… когда нам было хорошо… ради меня… ты сделаешь меня самой счастливой женщиной на свете!
— Но как я могу…
— Твои руки, только твои руки! Я знаю, он не подпустит к себе ни обычных лекарей, ни магов, он сам так сказал, но ведь ты ни то, ни другое… Помнишь, как у меня болела спина? Лучший лекарь, какого только могла найти хозяйка, ничем не помог, оставил только притирания, от которых толку не было, одна вонь… А ты, помнишь? Ты тогда просто погладил, и боль ушла!
