Глен Кук - Белая роза
– Всем стоять! – рявкнул он. Шаблон потер глотку и что-то прохрипел.
– Не думал, что я на такое способен? Попробуй еще раз. Мне плевать, кто ты. Ты не выпустишь в мир эту тварь.
– Откуда ты узнал? – выдавил Шаблон.
– Ты странно себя вел. У тебя странные друзья. Я надеялся, что ошибаюсь, но я не полагаюсь на случай. Тебе следовало бы помнить.
Шаблон вытащил нож. Глаза его похолодели.
– Извини, пап. Есть вещи важнее, чем люди.
В висках у Боманца заныло.
– Сиди тихо. У меня нет на тебя времени. Я должен остановить Токара.
Слава тоже вытащила нож, сделала шаг вперед.
– Ты испытываешь мое терпение, сынок.
Девушка прыгнула. Боманц произнес слово силы. Слава врезалась в стол, соскользнула на пол с почти противоестественной гибкостью. В следующее мгновение она стала еще гибче. И мяукнула, как раненый котенок.
Шаблон упал на колени.
– Прости, Слава! Прости!
Боманц не обращал внимания даже на собственную душевную боль. Он собрал расплесканную по столу ртуть обратно в чашу, произнес слова, превращающие ртуть в зеркало далеких событий.
Токар прошел две трети пути до курганов.
– Ты убил ее, – прошептал Шаблон. – Ты убил ее.
– Я предупреждал – это серьезное дело. Ты сделал ставку и проиграл. Так что сиди тихо и не высовывайся.
– Ты убил ее.
Раскаяние ударило его еще до того, как Шаблон вынудил его действовать. Боманц пытался смягчить удар, но растворение костей – это все или ничего.
Шаблон упал на тело своей возлюбленной.
И его отец упал на колени рядом.
– Зачем вы заставили меня? Вы дураки. Проклятые дураки! Вы использовали меня. У вас не хватило здравого смысла убедиться в моей безопасности, а вы вздумали с Госпожой торговаться? Не знаю. Не знаю. Что я скажу Жасмин? Как объясню? – Он оглянулся, как загнанный зверь. – Убить себя. Вот все, что мне остается. Пусть она не узнает, что ее сын был… Не могу. Я должен остановить Токара.
На улице шел бой. Боманц не обращал внимания. Он глядел в ртуть.
Токар стоял на краю рва, глядел на Курганье. Боманц ощущал его страх и неуверенность.
Но Токар нашел в себе смелость. Вцепившись в амулет, он пересек черту.
Боманц начал выстраивать смертную насылку.
Он бросил взгляд на дверь, заметил в темноте перепуганную Проныру.
– Ох, детка. Иди отсюда, детка.
– Я боюсь. Они там снаружи убивают друг друга.
«Мы внутри – тоже, – подумал колдун. – Уходи, пожалуйста».
– Найди Жасмин.
Из лавки донесся жуткий треск. Проклятия. Звон стали о сталь. Голос одного из Токаревых грузчиков организовывал оборону дома.
Стража нанесла ответный удар.
Проныра всхлипнула.
– Держись отсюда подальше, малышка. Иди лучше к Жасмин.
– Я боюсь.
– Я тоже. И я ничего не смогу сделать, если ты будешь путаться под ногами. Иди вниз, пожалуйста.
Девочка скрипнула зубами и скатилась по ступенькам. Боманц вздохнул. Чуть не сорвалось. Если бы она заметила Шаблона и Славу…
Шум усилился. Люди кричали. Боманц услышал, как отдает приказы капрал Хрипок. Он обернулся к чаше. Токар исчез. Найти его колдун не мог. Он бегло осмотрел все пространство между городом и Курганьем. Несколько воскресителей торопились к месту схватки, явно на помощь своим. Остальные отступали с боем. Их преследовали остатки Стражи.
Протопотали по лестнице сапоги. Снова Боманц прервал насылку. В дверях стоял Хрипок. Боманц попытался было выставить капрала, но тот был не в настроении спорить – поднял огромный окровавленный меч…
Боманц метнул в него слово силы. И вновь человеческие кости обратились в желе. Потом снова и снова пытались отомстить за своего командира рядовые. Боманц снял четверых, прежде чем атака прекратилась.
Он попытался вернуться к насыланию… В этот раз его прервало не физическое явление, а вибрация, пришедшая по тропе, ведущей в гробницу Госпожи. Токар вошел в Великий курган и связался с обитающим там созданием.
– Слишком поздно, – пробормотал Боманц. – Слишком поздно, проклятие. – Он все равно послал смерть. Вдруг Токар скончается, прежде чем успеет выпустить чудовищ.
Выругалась Жасмин. Завизжала Проныра. Боманц прошел по мертвым стражникам, кинулся вниз по лестнице. Проныра вновь завизжала.
Бо вбежал в спальню. Один из людей Токара держал нож у горла Жасмин. Двое стражников пытались обойти его сбоку.
Терпение Боманца лопнуло. Он убил всех троих.
Дом сотрясся. Зазвенели чашки в кухне. Несильная дрожь, но Боманц распознал в ней предвестницу…
Его насылка опоздала.
– Выходите из дома, – приказал он, смирившись. – Будет землетрясение.
Жасмин косо глянула на него, сжимая в объятиях бьющуюся в истерике девочку.
– Потом объясню. Если выживем. А пока марш из дома.
Он развернулся и выбежал на улицу. И помчался к Курганью.
Теперь бесполезно было воображать себя высоким, стройным и быстроногим. Он был Боманцем во плоти, невысоким, старым, толстым и склонным к одышке. Дважды он падал, когда город сотрясала дрожь. С каждым разом – все сильнее.
Пожары еще полыхали, но бои прекратились. Выжившие с обеих сторон поняли, что решать спор мечами поздно. Они глядели на Курганье, ожидая развития событий.
Боманц присоединился к смотрящим.
Комета сияла так ярко, что Курганье было залито ее светом.
Жуткая судорога рванула землю. Боманца шатнуло. В Курганье раскололся холм, где покоилась Душелов. Изнутри струился болезненный свет. Из развалин поднялась фигура – силуэт на фоне сверкания.
Люди молились или ругались – кому что больше по душе.
Судороги продолжались. Открывался курган за курганом. Один за другим выходили в ночь Десять тех, кто был взят.
– Токар, – пробормотал Боманц, – чтоб ты сгнил в аду.
Оставался только один шанс. Один немыслимый шанс. Мир покоился на согбенных временем плечах растерявшего свои силы маленького старичка.
Боманц вспомнил мощнейшие свои заклятия, величайшие свои чары, все колдовские трюки, разработанные им за тридцать семь лет одиноких ночей. И шагнул в сторону Курганья.
Протянулись руки – остановить его. Они не могли ухватиться.
– Нет, Бо! Пожалуйста! – крикнула старуха из толпы.
Он продолжал идти.
Курганье кипело. Выли среди руин духи. Потрясал горбом Великий курган. Земля взрывалась и плевала огнем. В ночь взмыл огромный крылатый змей, страшно вскричав, и потоки драконьего пламени окатили Курганье.
Мудрые зеленые глаза следили за Боманцем.
В этот ад шагнул невысокий толстяк, выплеснув весь арсенал своих чар. И пламя поглотило его.
