Лина Люче - Я твоя (СИ)
- Я хочу тебя еще раз. Прямо сейчас.
26.
Айи закрыл глаза, откидываясь в кресле. Неудержимо тянуло выпить, но он не позволял себе этого делать слишком часто. Он знал, что должен как-то вытрясти из Дестины имя преступника или хотя бы того человека, который его знает. Но беда была в том, что пока он будет "вытряхивать", вместе с полезной информацией вытряхнутся и те крупицы ее доброго к нему отношения, которые еще остались.
Когда она явилась в приемную прямиком со свидания, ему захотелось кого-нибудь придушить. Вот просто взять - и задушить. Желательного того самого, кто ее целовал. Но Ксеар знал, что не имеет на ревность ни малейшего права. Она не давала ему никаких авансов, напротив. Даже после того поцелуя, который - он готов был поклясться - понравился ей - она не позволила рассчитывать на какое-либо продолжение.
Он внезапно вспомнил, как однажды, когда Альбумена еще не ушла от него, он перехватил ее взгляд, направленный на Грея. В тот миг, задолго до того, как она сказала ему о своих чувствах к Люче, он все понял. Неужели ему суждено всю жизнь мучиться, наблюдая, как женщины предпочитают его другим? Чем он заслужил эту пытку?
И что ему, черт возьми, делать с упрямой девчонкой? Айи понимал, что дело серьезное. Скрывая информацию о преступлении, Дестина вступала на скользкую дорожку. Если кто-то об этом пронюхает, если дело дойдет до журналистов - он вынужден будет выставить ее из миров минимум на год. Таков закон. А если это произойдет, то она вернется совсем другой и может растерять свои способности. И тогда - ему стало очень холодно - она может и не войти в седьмой.
Ксеар вдруг понял, что настал один из тех редких моментов в его жизни, когда ему понадобился совет. Но кто мог бы дать его? Кто достаточно мудр и объективен, чтобы оценить ситуацию здраво? Кто незаинтересован в каком-то исходе? Айи повертел в руках коммуникатор, а потом быстро и решительно набрал номер.
- Хватит уже улыбаться, скажи хоть что-нибудь, - проворчал Айи. Он уже подумал, что зря стал делиться с Аквинсаром своими переживаниями. Камушек отреагировал совсем не так, как ожидал Ксеар. Казалось, за столько лет дружбы он имеет право на каплю понимания или хотя бы просто уважения, а этот... кусок гранита просто смеялся над ним.
Впрочем, в третьем мире, где они встретились, Аквисар совсем не был похож на гранитную скалу, а выглядел как самый обычный молодой человек. Очень стройный, почти хрупкий. Светлые волосы до плеч, серые внимательные глаза. Только глаза выдавали его истинный возраст, который, как и возраст Айи, исчислялся уже столетиями.
- Я улыбаюсь, потому что рад за тебя, - мирно заметил Аквинсар. - А сказать мне просто нечего. Ты же сам все знаешь.
- Ничего я не знаю, - возмутился Ксеар. - Если бы я знал, стал бы я с тобой... откровенничать?
Аквинсар снова улыбнулся.
- Айи, ты ведь сам сказал, что вам суждено быть вместе. А если так, то не все ли равно, каким именно путем вы к этому придете?
- Что ты имеешь в виду? - не понял Ксеар.
- Я имею ввиду, что совершенно неважно, что ты сейчас будешь делать, - пожал плечами его собеседник.
- А если что-то случится? Если мне придется ее удалить из миров?
- А ты не удаляй, - рассмеялся Аквинсар, запрокидывая голову и посмотрев на ветви дерева, под которым они сидели, будто два туриста, выбравшихся из города на лоно природы.
- Ты не понимаешь. Если станет известно, что она нарушила закон, и...
С каждой минутой Аквинсар делался все веселее, и Ксеар со злостью понял, что он куда больше похож на брата, чем ему казалось раньше. Обоих хлебом не корми - дай над ним поглумиться. Впрочем, с досадой вспомнил он, Аквинсар слишком далек от политики и шумихи в газетах. Он ничего не понимает. Работает себе спокойно в институте, в свободное время гуляет по мирам. Возможно, и новостей не читает, чтобы не тревожиться лишний раз. Спокойный, как мамонт. Нет, как скала.
- Айи, определенность будущего Дестины так высока, что это почувствовала Джара еще до вхождения в миры. И я ее чувствую, она очень скоро будет в седьмом, ты прав. Ты мог бы даже сам это почувствовать, если бы не был так испуган своими переживаниями. Я не верю, что эту определенность можно разрушить так просто. Если арестуешь ее... будет что вспомнить, только и всего, - со смешком произнес Аквинсар, и Ксеар изумленно уставился на его резкий профиль.
- Ты... чувствуешь? - переспросил он.
- Разумеется. Что мне еще делать в седьмом, если не чувствовать? - улыбнулся спокойной улыбкой его собеседник. - Разумеется, я не знал точно, кто придет, но я чувствую приближение стихии. И это не Джара, потому что ее стихию мы уже знаем.
Ксеар задумался, злясь на себя за нерешительность. Он терпеть не мог долго колебаться, принимая какое-то решение. Он всегда делал это быстро, неважно - о чем шла речь: какой напиток предпочесть к обеду или какую кандидатуру министра на вакантное место.
Аквинсар снова заговорил, негромко и спокойно:
- Это как русло реки, по которой ты плывешь. На этот раз это река огромная и очень сильная, и она знает верное направление. Поэтому скорее всего то, что происходит - правильно, даже если кажется непонятным или страшным. И ты доплывешь по назначению, если только не станешь барахтаться на месте или пытаться выброситься на берег. Мне кажется, сейчас главное - не бороться с течением.
Ксеар кивнул. Ему вдруг стало легко-легко. Он иногда забывал, что он не всемогущий. И даже здесь, в семи мирах, его судьбу вершит кто-то или что-то более мудрое, чем он сам. И нужно только верить, сохраняя в себе ребенка.
- Чем она станет? - спросил Айи, вне себя от любопытства.
Аквинсар снова улыбнулся и промолчал.
- Ах, ты зараза, - пробормотал Ксеар.
27.
- Прости, - пробормотал Лей, когда зазвонил его коммуникатор. Он перекатился по широкой кровати, взял в руку аппарат, нахмурился и ответил на звонок, выходя из спальни.
Дестина посмотрела в его обнаженную спину и откинулась на подушку, очень довольная и почти счастливая. Она ни на секунду не пожалела, что пошла с Леем в постель. Он оказался еще лучше, чем можно было предположить. И нежный, и внимательный, и страстный. Ему можно было доверять, с ним было легко и очень приятно. Но главное, что с ним она ощущала себя в безопасности. Она чувствовала - Лей не был тем человеком, который станет пытаться управлять ею, контролировать или просто вести себя грубо. В нем не было ни бесстрастности военного, ни цинизма полицейского, хотя его должность обязывала к тому, и к другому.
Как ему это удавалось, было для нее загадкой. Но он был нормальным человеком, в отличие от того же Яльсикара. Или от его коллеги, Шона Уорда, с которым она познакомилась перед конференцией. Тот, конечно, не выглядел так пугающе, как глава СБ, но вел себя немного неестественно. Слишком прямо держался, слишком скупо реагировал на все, что происходило вокруг. Как будто вообще не имел эмоций, а только обозначал их по необходимости. Зато Лей выглядел на их фоне чистым фонтаном оптимизма, любознательности и общительности. Он со всеми болтал, никого не стеснялся, включая повелителей стихий, говорил комплименты девушкам и находил тон дружеского общения со всеми мужчинами. И к Бьякке не подлизывался, она видела. Болтал, шутил, но не пытался угодить.
