Ловец Душ - Ефиминюк Марина Владимировна

– Отступись, это сумасшествие, – снова повторил Денис, – сейчас в столице такая негазбегиха, ского все узнают о смегти… – он запнулся и быстро, с подозрением оглядел столовавшихся путников, – ты знаешь кого, и в коголевстве начнется настоящий хаос. Попомни мои слова, я уже много повидал на своем веку, сейчас Окия будет сотгясаться от междоусобиц, нам пога бежать в Сегпуховичи.

– Денис, – оборвала я его, – ты помнишь, я сказала, что поеду в Серпуховичи одна?

Давидыв окинул меня внимательным взором, а потом прошептал почти ласково:

– Ты попыталась одна вегнуться в Тогусь, и гляди, что вышло.

Я промолчала. Наверное, Денис прав, мне нужна его помощь. Я откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела в его смазливое лицо. Воспользоваться им? Это грязно и нечестно, ведь он считает меня своим другом, может, даже немного влюблен в меня…

А какого черта, в конце концов? Я всегда пользовалась людьми и не испытывала при этом мук совести.

– Хорошо, – кивнула я, – ты прав. Я буду рада, если ты мне поможешь.

Сидящий рядом Митрофан печально покачал головой, словно угадывая мои мысли.

На рассвете налетела метель. Снег валил стеной, засыпая дороги. Казалось, что утро превратилось в грязные сумерки. Чувствовала я себя не так уж плохо и даже смогла сама усесться на лошадь – ребра ныли не сильно. На каждом перекрестке толпился возбужденный народ, стражи в зеленых плащах и в траурных повязках зачитывали «Новости о смерти короля Окского Петра XIII». Данной оказии простой крестьянский люд огорчался мало, вернее, совсем никак. В деревнях и селах давно бродило недовольство существующими порядками, а теперь, когда всех молодых мужчин забрали в армию, роптание и вовсе грозилось перерасти в настоящую бурю.

В самой Торуси же зачитывали указы другого содержания, мол, на престол с благословения Великой Церкви и Митрополита Окского вошел Кирилл I, троюродный брат Петра XIII, в народе прозванного Распрекрасным, который погиб при пожаре в королевском дворце.

Из города вереницей тянулись дезертиры, спешащие на родные хлеба. Никто не останавливал и не вылавливал их. Нет короля, нет и войны.

Особняк Арсения казался муравейником: перед парадным входом стояло несколько богато украшенных карет, постоянно подъезжали новые, – кто-то появлялся, а кто-то, наоборот, убирался восвояси. Мы притаились на противоположной стороне улицы и стали ждать, прикидывая, как половчее пробраться в дом. На заднем дворе, отгороженном коваными решетками, как сумасшедшие носились слуги. Так мы и пробрались внутрь: Денис и Митрофан с мешками на горбу, а я с корзиной, полной замороженной рыбы.

Освободившись от ноши, мы миновали людскую. Мужчины успели скрыться за поворотом, когда за моей спиной раздались чьи-то быстрые легкие шаги и женский голос окликнул:

– Постой, надо в гостиную…

Я обернулась.

– Ой, Шур! – охнула мне в лицо веснушчатая девица в уморительном огромном чепце. В руках она едва удерживала поднос с чайным сервизом. – Кто это тебя так приложил?

В темноте коридора она признала во мне товарку.

– Ладно, – кивнула она, – иди на кухню, сама господам подам чаю.

– Стой, я отнесу, – спохватилась я. – Губу-то разбитую, может, никто не заметит.

Девушка пожала плечами и протянула мне поднос, а потом скрылась в людской, откуда доносились возбужденные громкие голоса, смех вперемежку с руганью.

– Наташа! – Давидыв высунулся из-за угла. – Все в погядке?

– Ага, – я показала ему тяжелый поднос с мелко дребезжащими на нем чашками. – Пойду с Арсением поздороваюсь.

– Чокнулась? – услышала я приглушенный голос Митрофана. – Договорились же в комнате схорониться, а потом ночью и дело сделать. Ох, светит нам всем виселица за разбой.

– Тихо ты, гасгавкался, – накинулся на него Денис, – у меня с этим колдуном тоже свои счеты имеются!

Я быстро шла по коридору. В самом конце из-под приоткрытой двери пробивался желтый свет, доносились приглушенные звуки жаркого спора. Денис с подельником спрятались в соседней пустой комнате, а я вошла в гостиную. Обстановка царила нервная и напряженная. Двое сидели в глубоких креслах, спиной к горящему камину, третий мерил комнату шагами, Арсений стоял у окна, разглядывая снег, падающий медленно, как будто неохотно. Ожоги на его лице были скрыты тонким слоем магии, наложенным почти с ювелирной точностью. Я видела, как под зеленоватым свечением отвратительно пузырится кожа. Наколдованная шикарная борода аккуратно спускалась почти до пупа, а настоящая выжженная щетина торчала клоками.

С моим приходом разговоры прекратились.

– Не надо торопиться, надо выждать время! – рявкнул Арсений, поворачиваясь, и вдруг он увидел меня.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Он только сузил глаза и снова отвернулся. Твердой рукой я расставила перед затихшими молодчиками чашки и тут почувствовала, как Арсений начал колдовать. Запахло жасмином, легкая, едва заметная волна зашевелила волосы. Я медленно разогнулась и бросила в его сторону насмешливый взгляд. Он зажимал в кулаке энергетический шар. Острые магические лучи пробивались сквозь пальцы и расцвечивали пятнами темный камзол. Я едва шевельнула губами и повернулась спиной к колдуну, выходя в коридор.

Арсений вылетел из комнаты буквально через мгновение, все еще удерживая на ладони едва сверкающее заклинание. Тут его и нашла накопленная за долгие дни ношения юбок злость Дениса Давидыва, выразившаяся в ударе по затылку каминной кочергой. Колдун со стоном закатил глаза и мешком рухнул на застеленный ковровой дорожкой пол. Я осторожно прикрыла дверь в гостиную, чтобы гости не услышали возни в коридоре.

Митрофан подхватил Арсения под мышки и прошептал:

– Куда?

– Давай в кабинет, – предложила я.

За последние пять лет я побывала в доме несколько раз и всегда, чтобы не заметили слуги, проходила через черный ход.

– Где, ты говоришь, эта девица? – услышала я резкий голос управительницы дома.

– Не знаю, – всхлипывала горничная, всучившая мне поднос, – она в гостиную с чаем ушла. Я в ней Шуру, то есть Александру, признала.

– Черт! – буркнула я.

Денис моментально сориентировался в обстановке, быстро подхватил колдуна за ноги, и через мгновение мужчины исчезли за дверью комнаты, где прятались прежде. Я юркнула за ними как раз в тот момент, когда в коридоре раздались поспешные шаги, приглушенные ковром. Мы притаились в темноте, Арсений зашевелился, застонал.

– Тихо ты! – прошипел Денис, затем раздался глухой удар. Колдун немедленно затих.

– Куда она делась? – услышала я рассерженный голос. – Ладно, пойдем в людской посмотрим. Ох, если она что-нибудь утащит… – Голоса смолкли.

Я быстро выглянула в коридор. На обитых зеленым шелком стенах играли тени от свечей, из гостиной доносились возбужденные крики.

– Пойдем! – тихо скомандовала я. Крадучись, мы перебежали из одной комнаты в другую, приложив Арсения о дверной косяк. – Осторожнее, вы! – прошипела я, выглядывая из-за угла и высматривая нежданных соглядатаев. Мы пересекли коридор и оказались в большом темном кабинете. Денис отпустил ноги Арсения, те со стуком ударились о пол. Давидыв быстро повернул в замочной скважине ключ. Я на ощупь добралась до стола к масляной лампе и осторожно зажгла ее. Комната озарилась легким желтоватым светом.

– Давай веревку! – приказала я Денису.

Тот, торопясь, достал из заплечной сумки тонкий шнурок с вплетенными бусинами диметрила. Стоило веревке прикоснуться к коже колдуна, как тот моментально пришел в себя. Он катался по полу, стонал, кряхтел и бился в конвульсиях. Мощное тело сотрясали спазмы, напоминавшие жесткий приступ рвоты.

– Сними! – шептал он слабым голосом. – Сними эту гадость!

– Нет! – Я облокотилась на стол и скрестила руки на груди.

Митрофан отвернулся к портрету над камином: зрелище мучающегося человека, пусть и врага, вызывало отвращение. Подозреваю, он считал меня совершенно свихнувшейся дамочкой, желающей уморить невинного мага. Даже Денис, и тот, став к нам спиной, заинтересованно разглядывал собственное отражение в оконном стекле.