Дети Хаоса - Дункан Дэйв

У одной из стен стоял плоский каменный алтарь, напоминающий ложе, а на стене виднелось изображение тучной женщины, состоящей словно бы из подушек — голова, грудь живот, ягодицы. Высшая Жрица Бхария упоминала о следах очень древних культов в Островном Храме. Древнейшая. Утроба Мира.

Френа сняла платье. Теперь она уже не сомневалась, что здесь достаточно света, чтобы не заблудиться. Большая часть украшений и самоцветов с ее платья исчезли. Может быть, стоит принести в жертву остальные камни, — подумала Френа, но потом отказалась от этой мысли. Обнаженная, в ужасе от собственной отваги, она опустилась на колени перед алтарем и совсем не удивилась, нащупав зазубренные фрагменты скалы. Она очистила место для колен. Кровь и рождение; смерть и холодная земля.

— Матушка? — прошептала она.

Никакого ответа.

Тогда она заговорила громче и увереннее:

— Я пришла, как ты просила. Ты спасла мою жизнь в Приграничье, когда я была беспомощным ребенком, и с тех пор она принадлежит тебе. Скажи только, чего ты от меня хочешь, и я все выполню.

Она взяла острый осколок камня в левую руку и полоснула правую ладонь. Было больно, но Френа понимала, что так и должно быть. Она почувствовала, как кровь капает на камень, положила туда ладонь и склонила голову.

— Кровью и рождением; смертью и холодной землей, клянусь повиноваться и терпеть.

Молчание. Она почувствовала, как в ее руку течет сила. Любовь и радость запели беззвучную песню, и она ощутила необычное тепло. Возможно, ей это только показалось, и она не осмелилась поднять взгляд, но у нее возникло ощущение, что рядом находится кто-то еще…

— Неплохо, — произнес мастер Пакар.

Френа испуганно закричала, вскочила на ноги, споткнулась и задела коленом каменный алтарь. В сумеречном свете Пакар мерцал, словно белая личинка.

— Я не знал, сумеешь ли ты найти сюда дорогу. Очевидно, связь стала очень сильна. — Он подошел ближе. — Но это лишь начало, моя дорогая. Струйка крови от пореза на руке? И ты полагаешь, что Мать этим удовлетворится?

Она ощутила его кислый рыбный запах. Слова Пакара показались Френе какими-то тусклыми. Она отступила на шаг и едва не потеряла равновесие. Для ее босых ног пол представлял серьезную опасность.

— Держись от меня подальше! Чего тебе надо?

— Речь не о том, чего надо мне, дитя, — прошепелявил он, — а о том, что требует Мать. Ты и в самом деле полагаешь, будто девственница может стать Избранной? Нужно предложить Матери куда более драгоценную кровь, священную кровь невинности. — Он слегка пошевелил рукой, и его накидка упала на пол. Почти ничего не изменилось — он оставался все тем же бледным червем. Однако Пакар был гораздо крупнее и сильнее Френы.

— Нет!

Он вздохнул.

— Но ты обещала заплатить необходимую цену и терпеть. Это жертва, которая требуется от девушки, которая хочет стать Избранной. Вот, разложи это на полу и устраивайся поудобнее. — Он бросил ткань на алтарь.

— Нет! Я не стану!

— И что? Ты закричишь? — Он радостно засмеялся. — Никто не услышит. А даже если и услышит, ты знаешь, что с тобой сделают, когда найдут тебя здесь. — Он протянул руку, чтобы схватить Френу.

Она попыталась бежать, но босиком это было почти невозможно. Не успела она сделать и трех шагов, как Пакар схватил ее за руку.

— Пойдем, дорогая. Тебе нужно принести в жертву кровь, достоинство, испытать боль. Начнем с поцелуя?

— Нет! — Она скорчилась, когда он обнял ее и попытался прижаться к ее губам слюнявым ртом.

Ненавижу!

Пакар отпустил Френу и отступил назад.

— Что ты делаешь? Мне больно! — Казалось, он скорее удивился, чем испугался.

Ненавижу! Ненавижу! Лжец, сводник и шантажист! Убийца нерожденных детей! Мерзкий слизняк.

— Прекрати! — Теперь он кричал, пытаясь защитить лицо руками, словно от Френы исходило нестерпимое сияние.

Пакар начал быстро пятиться.

Она пошла за ним, переполняемая ненавистью, сама не зная, сумеет ли по-настоящему его напугать — и если нет, то как долго сможет удерживать его на расстоянии при помощи диковинной силы, которой ее обучили. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Он пронзительно закричал. Со всех сторон посыпались камни.

— Пощады!

— Пощады? Ты не знаешь смысла этого слова! Насильник!

Ненавижу!

Он сделал еще один шаг назад и отчаянно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Возможно, она могла бы его спасти, но без малейших колебаний сделала шаг вперед и толкнула обеими руками. Он исчез. Она услышала его крик, который тут же стих, как только раздался звук удара, потом вниз посыпались камни. Он еще раз ударился о стены, и вновь зашумели камни. Затем наступила тишина.

Несомненно, Пакар потерял сознание, где бы он ни находился. Если он жив, она ничего не может — и не осмелилась бы — для него сделать.

Дрожа, Френа вновь опустилась на колени перед алтарем. Она не знала, что сказать… но только потому, что все ее мысли смешались. Сожалела ли она? Нет. Это самозащита. Пакар хотел овладеть Френой против ее воли, рассчитывая на свою силу. Если хотя бы одна из двенадцати баек, которые рассказывали про мастера Пакара, соответствует истине, он заслужил эту смерть.

Поступит ли она так еще раз при похожих обстоятельствах?

Да.

— Священная Ксаран, я, Фабия Селебр, благодарю тебя за спасение. И предлагаю богохульника Пакара в качестве жертвы. Умоляю, прими его кровь и смерть, как мое жертвоприношение.

А потом она добавила:

— Аминь.

ГЛАВА 21

Фабия Селебр натянула на себя обрывки мокрого платья. Дрожа от холода и запоздалого страха, она нашла кожаный плащ мастера Пакара и спрятала в просторный внутренний карман жемчужный браслет и другие безделушки, которые у нее остались. Его накидку она швырнула в шахту, куда он упал, — в качестве савана. Фабия так и не нашла светильник, но смысл этого факта открылся ей, лишь когда она вернулась ко входу, уверенно перемещаясь во мраке. Конечно, Избранная должна видеть в темноте! И это поразило ее даже больше, чем смерть Пакара. Она стала одной из них. Был ли Пакар хтонианином? Или он самозванец? Прорицательница говорила, что установить правду невозможно.

Незаметные щели и дырочки от сучков в старой двери давали возможность полностью разглядеть улицу, так что почитатели Матери Ксаран могли уходить незамеченными. Раскаты грома стали совсем далекими, но ливень не унимался, и потоки воды заливали улицу. Фабия имела смутное представление о том, где она оказалась или куда ей теперь следует идти — домой, во дворец или в Пантеон? Та же чудовищная волна, что разбила мост Ловца Угрей, могла уничтожить и несколько других мостов, так что путь домой мог превратиться в долгое путешествие вдоль берега реки. До дворца было ничуть не ближе, и она не могла отправиться туда, словно напуганная морская чайка. Ближе всего находился Пантеон, там ей наверняка помогут.

Она заметила людей в плащах с капюшонами, которые брели под ливнем. Фабия остановила какую-то женщину и поменяла один из своих драгоценных перламутровых гребней на пару тростниковых сандалий и указания, как пройти к Пантеону. Мысль о том, как бы отнесся к такому обмену Хорт, вызвала у нее смех. Теперь Фабия смогла идти быстрее, а женщина, только что совершившая выгодную сделку, так и смотрела ей вслед, разинув рот.

Каменная площадка, на которой колесницы поджидали своих хозяев, пока те находились в Пантеоне, превратилась в озеро, где вода доходила до колен. Тем не менее здесь собралась толпа, слышался сердитый рев онагров. Дождь не прекращался, но на лестнице было полно народу. Да и в толпе собралось слишком много онагров, как змей в огороде, и если она сумеет благополучно добраться до лестницы, то это будет…

— Госпожа! Госпожа Френа!

…чудо.

Черные волосы все-таки имеют некоторые преимущества. Верк возвышался над толпой — очевидно, он стоял на колеснице — и отчаянно махал руками. Она помахала в ответ и двинулась к нему. Ленточки и цветы, украшавшие колесницу, были такими же потрепанными, как и ее платье.