Элли Конди - Атлантия
– Вы можете предложить какой-то другой вариант? – спрашивает Бэй.
Чиро задумывается на секунду, а потом отрицательно качает головой.
– Я попрошу жителей верхнего мира молиться за обитателей нижнего. Но возможно, боги не смогут ответить на наши молитвы, пока все люди не станут молиться вместе.
Какое-то время мы все молчим. В кладовой храма пахнет камнем, книгами и старой одеждой, точно так же, как в храме Атлантии.
– Тогда я отправляюсь Вниз, – решает Бэй. – Вы уверены, что сможете это организовать?
– Да, – отвечает Чиро. – Я пока что Верховный Жрец и уверен, что смогу переправить тебя в Атлантию. Но я не знаю, смогу ли вернуть тебя обратно.
– Понимаю, – говорит Бэй.
– И еще я не могу гарантировать тебе безопасность Внизу, – добавляет Чиро. – Как, по-твоему, отреагируют члены вашего Совета, когда увидят тебя?
– Я очень постараюсь не попадаться им на глаза. Незаметно выскользну из транспорта и как можно быстрее пойду прямо в храм. Там есть люди, которые мне помогут.
– А стражи порядка? – спрашивает Фэн. – И другие жители Атлантии? Представляешь их реакцию? Те, кто выбирает мир Наверху, исчезают навсегда. Когда люди поймут, что ты вернулась из этого мира, они могут испугаться и даже причинить тебе вред.
– Может быть, когда люди увидят меня, они подумают о Верховной Жрице Океании, – говорит Бэй. – О нашей маме.
– Я пойду с тобой, – заявляет Фэн.
– Ну уж нет. Ты помнишь, как перепад давления повлиял на твои легкие при подъеме? Тебе нельзя снова так рисковать.
– Брось, ничего со мной не случится.
– Нет, я сказала.
По лицу Тру, по его доброму, улыбчивому лицу, которое знало солнце еще до того, как он ступил на песчаный берег здешнего мира, пробегает тень.
Он тоже должен вернуться.
Мы с Тру оба понимаем это.
Вернувшись, он расскажет жителям Атлантии о своем даре и, возможно, сумеет найти еще людей, обладающих такими же способностями. В Атлантии все постоянно скрывают друг от друга свое настоящее «я». Если там могут быть такие, как я, то вполне могут найтись и такие, как Тру.
Захотят ли люди из нашего мира, чтобы среди них жили сирены, если у них всегда будет возможность выяснить, правду говорят эти сирены или лгут?
Ни для кого не было секретом, что Тру любит Атлантию. И он всегда знал, что принадлежит к миру Внизу.
Даже когда мы с ним вместе ехали на той гондоле сквозь туман, у каждого из нас был свой путь. Я знала об этом с самого начала. Просто чувствовала, и все.
Возможно, именно поэтому я так боялась его полюбить.
Тру вопросительно смотрит на меня, и я говорю:
– Это лучшее, что ты можешь сделать, чтобы спасти нас.
Он стискивает зубы, я вижу слезы в его глазах.
– Не сомневайся, у тебя получится.
Я не использую свой настоящий голос, но знаю, что Тру слышит его, как слышал всегда. При всех, не стесняясь, он берет меня за руку, подносит ее к губам и целует ладонь. А потом поворачивается к Бэй:
– Я вернусь в Атлантию вместе с тобой.
– Что? – удивленно переспрашивает Фэн.
– Тогда пошли прямо сейчас, – говорит Чиро. – До отправки транспорта остается не так много времени.
Бэй смотрит на меня, и я знаю, что в эту секунду нам в голову пришла одинаковая мысль. Не будет ли разумнее и мне тоже пойти с ними? Мы не знаем, сколько я смогу прожить здесь, Наверху. А если сейчас она и Тру вернутся, то все, кого я люблю, окажутся в Атлантии.
Я вижу понимание в глазах сестры и чувствую его сердцем. Мы становимся ближе, время и расстояние нашей разлуки сокращаются с каждой минутой, которую мы проводим вместе. Мы были порознь, но теперь мы снова вместе, у нас одинаковые мысли, у нас одна цель.
И мы обе знаем, что я должна остаться здесь.
Майра пожертвовала всем ради того, чтобы переправить меня Наверх. Она поступила так, чтобы я могла что-то сделать Наверху. И я еще не выполнила свою миссию.
– Сегодня вечером, – говорю я Чиро, – в храме, когда заговорит Невио, я должна попробовать обратиться к людям.
Верховный Жрец кивает:
– Я тебе помогу. Прослежу, чтобы ты оказалась у кафедры.
Интересно: он догадался, кто я? Мы не говорили об этом вслух, и тем не менее…
– Нет, – протестует Бэй. – Тогда Невио узнает, что ты здесь. Это слишком опасно.
– Ты тоже рискуешь, – отвечаю я. – Но мы обе должны выполнить свой долг.
Майра сказала, что я пойму, когда придет время, и я чувствую, что оно наступает. Интересно, а Бэй тоже это чувствует?
Сестренка прикрывает рот ладонью, ее глаза полны слез. Конечно, чувствует, ведь мы близнецы.
Она знает, что я могу погибнуть здесь, Наверху, а я знаю, что она может погибнуть там, Внизу.
Наши миссии взаимосвязаны. Если жизни тех, кого я люблю, будут зависеть от моих слов, я стану просить за Атлантию всей душой и вложу в молитву всю силу своего голоса. И люди Наверху услышат в этом голосе мою любовь и боль от разлуки с Бэй и Тру. И тогда появится надежда, что жители Атлантии услышат в голосе Бэй, хоть она и не сирена, ее любовь к Фэну и ко мне.
Ради спасения нашего города мы должны покинуть тех, кого любим.
Ради спасения нашего города мы должны полюбить друг друга больше, чем самих себя.
Именно так – теперь я это понимаю – Майра любила мою маму. И точно так же Бэй любит меня.
Она поднялась сюда, чтобы спасти меня. А теперь мы обе постараемся закончить то, что начали наша мама и тетя: мы постараемся спасти сирен и всю Атлантию.
Я притягиваю к себе сестру, она крепко обхватывает меня руками.
– По крайней мере, на этот раз ты знаешь, почему я ухожу, – говорит Бэй.
Я улыбаюсь и одновременно готова расплакаться. Я действительно знаю, почему она уходит, но почему-то легче от этого не становится.
Глава 28
Мы с Фэном рискуем выйти из кладовой, чтобы проводить Бэй, Тру и Чиро. Огороженный задний двор храма выходит на людную улицу. Большой город быстро поглощает три фигурки, а мы еще на минуту задерживаемся во дворе. В кладовой нам придется снова прятаться и ждать, что совершенно не соответствует нашим характерам. Болезнь уже в буквальном смысле слова взяла Фэна за горло, но все равно видно, какой он энергичный и неугомонный. Я бы с удовольствием посмотрела, как этот парень выступал на заплывах, когда еще был в форме. Думаю, он был стремительным и безрассудным.
Интересно, как бы Фэн оценил мои выступления на дорожках.
Я стою и все время поглядываю на солнце, просто не могу ничего с собой поделать. В этот час оно раскаленное и ярко-белое, на него трудно смотреть, но так прекрасно ощущать, что оно есть. Я не перестаю удивляться тому, как это странно и удивительно – видеть в небе солнце и чувствовать его тепло на щеках.
– О чем ты думаешь? – интересуется Фэн.
– Я счастлива, что вижу солнце, – отвечаю я.
– Не смотри прямо на него, – предупреждает Фэн. – Оно может тебя ослепить.
И в эту самую секунду я чувствую, как у меня сжимается сердце и что-то давит на виски, но причиной тому не только грусть. Лицо Фэна – последнее, что я вижу перед тем, как весь мир для меня погружается во мрак.
Я ничего не вижу, но я еще здесь, и солнце еще горячее.
– Держись, Рио, – говорит Фэн.
Я чувствую, как он аккуратно поддерживает меня под локоть, чтобы я не упала. От Фэна пахнет пóтом и землей. Эх, вот бы вместо него сейчас рядом со мной был Тру.
– Ты можешь идти? – спрашивает Фэн.
– Да.
– Держись, Рио, – повторяет он.
Голос его доносится словно бы откуда-то издалека. Я чувствую, как Фэн ведет меня за собой, а потом жар от солнца исчезает, и я ступаю на знакомую поверхность каменного пола в храме.
– Иди вперед, – говорит Фэн, – я тебе помогу.
Я по звуку определяю, что пол стал деревянным, как в комнате, где мы прятались, затем слышу, как закрывается дверь, а потом вообще проваливаюсь в небытие.
– Рио, – тормошит меня Фэн, но его голос не из тех, что способны вернуть назад.
Постепенно где-то на краю накрывшей меня темноты начинает появляться свет, и вскоре я вижу уже всю кладовую целиком – шкаф, пыльные книги на полках.
– Долго я была в отключке? – спрашиваю я Фэна, который сидит рядом и держит меня за руку.
– Прилично. Сейчас уже перевалило за полдень, – отвечает он и отпускает мою руку. – Похоже, мир Наверху не очень-то подходит тебе.
– И тебе тоже.
Фэн начинает кашлять. Теперь моя очередь успокаивающе гладить его по спине.
– Как жаль, что ты не Бэй, – говорит Фэн между приступами кашля.
– Как жаль, что ты не Тру, – в тон ему отвечаю я.
