Не надо, папа! (СИ) - Тукана Эпсилон

Он посмотрел на Хинату, но она все так же спокойно продолжала зачитывать имена. Тогда он посмотрел на Сараду. Их взгляды неожиданно пересеклись. Из всех людей на этом собрании она смотрела на него. Это была не его Сарада — он точно видел. Его Сарада смотрела иначе, ее взгляд был тяжелым, серьезным и горячим. Маленькая Сарада при всей своей внешней серьезности была другой — светлой и чистой, и в ее глазах запросто читалась эта детская легкость.

«Ты — Хокаге. Главная шишка собрания. Только поэтому она смотрит на тебя».

Да, конечно…

Кьюби был прав. Но чем дольше Наруто смотрел на Сараду, тем больше понимал, что она смотрит на него не просто потому, что он Хокаге и выделяется из толпы оранжевой курткой и белым плащом. Она тоже чувствовала эту связь, даже если не понимала ее значения.

К горлу подступил ком горечи. Это было так больно — видеть в настоящем отражение прошлого, которому не суждено было стать будущим.

****

Церемония подходила к концу. Хачидайме вещал речь и уже не смотрел на нее, а Сарада бездумно слушала и пыталась понять, что это только что было. С таким теплом и заботой на нее прежде смотрела только мама, но взгляд мамы не пробирал ее до самого сердца. Восьмой словно пожирал ее глазами. Сарада попыталась наскоро подставить это под известные модели поведения. Она — обычный ребенок, он — взрослый мужчина, друг семьи, отец Боруто, Хокаге. Что у них могло быть общего? Не мог же он так смотреть на нее просто из-за того, что когда-то в детстве они вместе листали книжку, пока папа был в госпитале?

С моделями поведения ничего так и не совпало. Объяснения не было. Оставалось только недоумевать и пытаться успокоить колотящееся сердце.

Речь закончилась, и все потянулись из дворика академии в здание. Новые одноклассники пребывали в радостном возбуждении: начинался новый этап их жизни. Сарада относилась к этому проще. Конечно, все это было немного волнующе, да и она была совсем не против познакомиться с новыми людьми, сесть за парту, разжиться знаниями. Но ничего исключительного в будущей карьере шиноби она не видела.

Впрочем, был один человек, которого поступление в академию обрадовало еще меньше, чем ее. На расшатанном скейтборде, хрустя колесами по площадке, медленно катилась Иноме.

— Сейчас-то он тебе зачем? — спросила Сарада.

Иноме, причмокнув, вытащила изо рта леденец.

— Привычка.

Прежде они не очень-то общались, но в классе надо было с кем-то сидеть. Почему бы не с ней? Они хотя бы были знакомы.

— Ты не очень-то рада… — аккуратно заметила Сарада.

Иноме пожала плечами и цокнула языком.

— Сейчас мы отучимся. Потом станем генинами. А если мне запретят брать на миссии скейт и леденцы, я растеряю бесценный навык, меня исключат из дворовой лиги. А если меня исключат из лиги…

— Так, стоп, хватит.

Иноме покорно умолкла и снова сунула за щеку леденец.

Сарада представила себе бесконечный бубнеж: «А если мы неправильно напишем контрольный тест…» «А если бьякуган Хинаты-сенсея увидит мои шпаргалки…»

Нет. С ней я сидеть не буду.

Сарада незаметно сбавила шаг. Иноме укатилась вперед. Перед лестницей она спрыгнула на землю, шлепнула носком ноги по краю скейта, и он сам подскочил к ней в руку, словно живой.

В коридорах пахло краской. Лампы не горели. На полу лежали косые угловатые пятна солнца. Перемещение их класса к аудитории разносилось по коридору таким эхом, словно они были не группой детей, а стадом скотины. Сарада старалась идти беззвучно, так, как научил их с сестрой Обито, но тише все равно не становилось. Был только один одноклассник, который ступал правильно, с кошачьей мягкостью — Хьюга Хитоши. Посреди цветной толпы учеников в современной цветной одежде его белый традиционный наряд смотрелся чужеродно. Между лопаток покоился темный хвостик, перехваченный посередине лентой.

Хитоши сравнялся с Боруто и бросил с отвращением:

— Болдырь.

— Че-е?

На них лениво оглянулись, однако сути оскорбления никто так и не понял, и интерес окружающих мгновенно иссяк. Хитоши презрительно фыркнул, явно разочарованный скудностью эффекта, и вырвался вперед, грациозно лавируя среди толпы.

— Несешь какую-то хрень, ттэбаса, — буркнул Боруто вслед.

Сарада подошла к нему, поправила очки, дословно вспоминая определение.

— Болдырь — животное, происходящее из-за смеси двух пород.

— Э-э?

— Он назвал тебя «ублюдком», — перевела она на доступный Боруто язык.

Узумаки подвис, переваривая новую информацию, и вдруг скривился со злобой.

— Эй ты, скотина! — рявкнул он на весь коридор и рванул к Хитоши.

Сарада ухватила его за воротник. Боруто задохнулся и закашлялся.

— Не создавай проблемы, — зашипела она ему на ухо.

Хината-сенсей обернулась. Процессия остановилась.

— Боруто, не шуми, пожалуйста, — мягко сказала сенсей. — У других классов уже идут занятия.

Боруто рывком выдрался из хватки Сарады и одернул курточку.

— Я ему еще покажу.

Сарада вздохнула. Стоило ли тратить время на этого странного Хьюгу? Было бы за что возмущаться. За бредовые дразнилки. Если так подумать, и просто клановых среди них было немного, что уж говорить о чистоклановых?

Дурак.

****

— …переводишь их сюда. А вот этих сюда.

Какаши-сенсей водил пальцем по документу, объясняя свою точку зрения, а Наруто подпирал щеку кулаком и вяло слушал. Он был голоден. Шикамару все утро возился с сыном, который как раз прибыл в Коноху утренним поездом, и обещал принести что-нибудь перекусить, но где-то задержался.

— Да, я тоже об этом думал, — кивнул Наруто.

— А других вариантов и нет.

В дверь постучали, и в кабинет шагнул Шикамару, затаскивая следом за собой упирающееся растрепанное существо.

— Как же достало… — простонал советник, подтащил свою добычу к столу и почесал свободной рукой затылок.

Наруто с досадой изучал то, что Шикамару приволок ему вместо обеда. Перед столом Хокаге стояла сердитая маленькая девочка в джинсовом комбинезоне. Широколобая, как Сакура, черноволосая, как Саске.

«Мико», — понял Наруто.

Девочка поправила сползающую с плеча шлейку комбинезона.

— А рамен? — спросил он со слабой надеждой.

— Ч-черт. Забыл, прости.

Наруто приуныл.

— Привел к тебе на аудиенцию злостного нарушителя. Поймал с поличным. Сожгла детскую площадку.

— А? Как?!

— Техника Великого Огненного Шара.

— Как нынче быстро дети растут, — пробормотал за спиной Какаши-сенсей.

— Зачем ты сожгла площадку, Мико-чан? — удивился Наруто.

— Я не хотела, — буркнула девочка. — Точнее, я хотела не площадку.

— А что?

— Кого, — поправил Шикамару.

Наруто в отупении пялился на девочку, которая смотрела на него волком. Темперамент взрослой Сакуры и талант Саске. Только если Саске при всей своей тьме, как правило, был терпелив, то о его младшей дочери этого сказать было нельзя.

— Но почему? — недоумевал Наруто.

— Они дразнились, что у меня нет шарингана. Говорили, что от Учиха одни проблемы.

«С ними сложно не согласиться», — заметил Курама.

На плечо легла рука Какаши-сенсея.

— Я разберусь, Наруто. Держи.

Наруто забрал у него листок и спросил:

— С этим все?

— Да. С этим все. Идем, Мико.

Какаши-сенсей протянул малышке руку, и она с настороженной заминкой вложила свою ладошку в его широкую ладонь. Дверь за ними захлопнулась.

— Зря мы выпустили его по амнистии, — мгновенно откликнулся Шикамару.

— Тш-ш! — зашипел Наруто. — Там все слышно!

Шикамару дернул плечами, сунул руки в карманы и подошел ближе к столу.

— Он невиновен, Шикамару! Вот почему мы его выпустили. Ты же знаешь, на нем стояла печать, его сознание было перепрограммировано. Настоящий Обито не совершал этих преступлений и не должен отвечать за них.